Повелитель Мории - Ринат Мусин

Немного посидев на камнях, эльф догадался: по пути он зацепил выступ, по всей вероятности, связанный с механизмом, закрывающим тоннель позади. «Надо пробить проход. Рядом первый горизонт. Вода и еда есть. Пробьюсь», — решил эльф. И ударил киркой — раз, второй, третий. С каждым ударом сыпались искры, но на камне не оставалось и царапины. Зато свет пропал — окно бесшумно закрылось. Тартауриль понял, что своими ударами (или скорее, звуками ударов) отрезал путь вперед. Как именно это произошло — эльфа не интересовало. Удары посыпались на неподатливый камень чаще, и Тартауриль услышал щелчок, а потом увидел, как дрогнули стены. Пытаясь усмирить заходившие ходуном руки, он начал ощупывать все, до чего мог дотянуться. На потолке оказался уступ, тронув который эльф увидел открывшееся в полу отверстие. Нолдор подобрал не тронутый ржавчиной орочий клинок и бросил в зловещую темноту. Очень скоро раздался плеск воды. Тартауриль понял, что с ним случилось бы, скользни он в коварное нутро открывшегося колодца. Стены грота почти незаметно смыкались. Воздух стал вязок и почти осязаем.

— Балин! — заорал тогда Тартауриль. — Балин!!

— Ну что? — раздался знакомый голос сверху.

— Заблудился я, — как можно спокойней отозвался эльф, но голос предательски вибрировал.

— Вылезай, — сказал Балин и сбросил веревку. Тартауриль не мог понять — сердится государь Мории или смеется. Некоторое время они шли в полной темноте, потом оказались в освещенной галерее. Балин, не колеблясь, подошел к стене, тронул её пальцами. Открылся проход. Они прошли в грот, гном снова тронул стену. И вновь раскрылся темный зев потайного хода. Эльф едва успевал за своим коротконогим спутником. Казалось, гном идет прямо сквозь камень.

— Как это получается? — пробормотал Тартауриль.

— Я — государь Мории. Здесь передо мной открыты все двери, — серьезно ответил Балин.

Он был в серебристом шлеме без забрала. Обычно Балин не надевал его, а носил в заплечной сумке.

— Понятно, — сказал Тартауриль. — Пока на твоей голове шлем Дарина…

Балин не дал эльфу закончить фразу.

— Ошибаешься, Тартауриль. Я — государь. Шлем лишь признает меня. Все остальное приходится делать самому.

В подтверждение своих слов гном снял шлем и пошел дальше, все так же уверенно раздвигая стены в стороны.

Когда они все-таки выбрались (а идти пришлось довольно долго), Балин повернулся к Тартаурилю и железным голосом произнес:

— Отныне ты будешь выполнять мои приказы.

Эльф гордо задрал голову и фыркнул. Балин продолжал говорить:

— Ты обязан мне жизнью. Я принял ответственность за тебя, вытащив из световой шахты. Между прочим, это ваше эльфийское правило, что «мы в ответе за тех, кого спасаем». Но ты, кажется, так ничего и не понял.

Гном обернулся и позвал:

— Оин!

Тартауриль не видел, откуда появился Неистовый. Воздух колыхнулся, и Балин отступил на шаг, давая Оину пространство для замаха топором. Тартаурилю, который только что хотел поблагодарить владыку Мории за чудесное спасение, показалось, что он снова оказался в гроте, а стены продолжают сближаться. Но там он надеялся, что сможет выбраться, что помощь придет. Здесь же все бесполезно. Гном смотрел на эльфа, как на надоедливого комара. «Это урок, — понял эльф. — Балин хочет показать мне, что здесь его слову подчиняются не только стены и камни, но даже безумный берсеркер-асталь-до. У меня есть выбор?»

Нолдор перевел взгляд на государя Мории и вздрогнул. Балин больше не казался неуклюжим и неповоротливым. Мягкая грация воина скрывалась в невысоком гноме. Глаза смотрели прямо и безжалостно. Эльф за долю мгновения понял, что Балин не обманывал, когда мимоходом обронил, что в одиночку сразил девятерых орков. Тартауриль даже подумал, что Балин сейчас гораздо опасней Неистового Оина. Если с последним Тартауриль был готов померяться силой, несмотря на то что глазами берсеркера смотрел сам Тулкас… Против Балина у эльфа не было ни единого шанса. Нереальность происходящего заставила сердце сжаться. Тартауриль теперь ясно видел то, что было незаметно остальным. Прежнего Балина — не существовало. Перед эльфом стоял истинный государь.

Многие из гномов-мастеров давно уже признали первенство Балина. Даже Фрар, кичившийся своим виртуозным кузнечным ремеслом, — и тот признал, что Балин превзошел его. И угрюмый Год-хи-проходчик, и глава гильдии каменщиков — Тро-ри, и многие-многие другие… Сегодня Тартауриль видел, что государь првосходит даже воина, посвященного Тулкасу.

Молчание затянулось…

— Не надо, — словно против воли произнес эльф. — Для меня великая честь исполнять приказы государя Мории.

— Хорошо, — все тем же железным голосом проговорил Балин. — Для таких, как ты, будут написаны правила. Сегодня ты нарушил только одно из них: никогда нельзя идти в неразведанную часть пещер в одиночку. Наказанием тебе послужит уборка шестой залы на втором ярусе восточного крыла. Бери метлу и выполняй.

Тартауриль почувствовал, как его подбородок словно сам собой снова задирается вверх.

— Для меня великая честь исполнять приказы государя Мории, — повторил тогда изумленный самим собой эльф.

* * *

Тартауриль с грустной улыбкой вспоминал эти события. Ори по приказу Балина написал целый свод правил. Тартауриль не нашел в скупых строках ничего лишнего. Это были простые истины — не трогать непонятных вещей, не кричать в высоких пещерах, не пить воду из непроверенных источников… Через несколько недель Балин приказал проверить, как эльф усвоил эти правила. Гномы устроили нол-дору целый допрос, но тот, выучив все наизусть, с блеском выдержал испытание.

* * *

Далеко внизу послышалось мерное скрежетание. Тартауриль посмотрел, но ничего не разглядел в темноте. Годхи спокойно поднялся и отошел от края платформы. Скрежет приближался. Постепенно Тартауриль разобрал очертания какого-то огромного, медленно движущегося механизма. Если бы эльф не видел все собственными глазами — никогда бы не поверил, что такое возможно. Это была громадная шестерня — в сотни раз больше любого мельничного колеса, с зубцами высотой в шесть-семь ярдов. У Тартауриля даже не возникало догадок, как гномы умудрились ее отлить, обработать, а потом притащить и закрепить на такой высоте.

— Мы называем это, — Годхи притопнул ногой по металлу платформы, — подъемником Кобольда. В фарлонге от нас, с другой стороны скалы, есть такая же шахта, где платформы идут вверх.

— Кобольд это все один сделал? — озадаченно-восхищенно спросил Тартауриль, провожая взглядом уходящую вверх колоссальную шестерню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});