Крик Новорождённых - Джеймс Барклай

Набеги не прекращались, а Конкорд по-прежнему ничего не предпринимал для его обороны — только наращивал явно увязшие в Царде армии. Юран поставил отряды в тех приграничных фортах, на которые ему хватило людей, и переводил войска из одного в другой, заставляя налетчиков гадать, где именно можно безопасно проникнуть в Атреску. Однако это помогало только отсрочить неизбежное.

А теперь он держал в руке послание, которое ожидал получить от Адвоката, и с презрением читал его. Отказ присутствовать на играх встретили яростью и угрозами. Его право управлять страной висело на волоске, и Эрин Дел Аглиос искала окончательный повод для замены Томала Юрана.

— Но почему это должно меня волновать в то время, когда мои люди гибнут, а мои города пылают?

— Мой господин? — изумленно откликнулась его помощница.

— Извини, Меган, — ответил маршал Юран. — Просто думаю вслух.

Она сидела у него за спиной и читала сегодняшние прошения. Маршал заранее знал, что в них содержится, и встал, чтобы выйти на балкон замка и с чувством растущей безнадежности взглянуть на состояние столицы, Харога. Все началось с того, что население приграничных городов стало собираться за стенами города. Многие приносили с собой рассказы о зверствах цардитов. И не меньшее число вело речь об ультиматумах — таких, какой он услышал от претора Брода Чаек Горсал. Многие убеждали его отвернуться от Конкорда и провозгласить независимость.

Для них выбор был простым. То, чего требуют цардиты, или смерть. Для маршала-защитника все представлялось намного более сложным. Войска Конкорда находились на всех его землях — либо перемещались к фронтам, либо возвращались оттуда, занимаясь переформированием и переподготовкой. Восстания, распространяющиеся по Атреске, поглощали большую часть его времени. Все старшие советники Томала Юрана были эсторийцами, верными Адвокату. А он сам все еще цеплялся за надежду, что Конкорд скоро одержит победу в Царде и обещания, данные Адвокатом, начнут исполняться.

Однако Юран понимал отчаяние своих граждан и видел в их глазах обвинения, во многом справедливые. Они ранили его, задевали за живое. Он сулил им прелести Конкорда, и пока слишком многим это принесло только страх и смерть.

Маршал-защитник искренне считал, что делает все возможное. Он отправлял отряды на границу с Цардом, и им удалось одержать несколько крупных побед. Похоже, однако, что налетчики проникли в страну гораздо дальше, чем предполагалось, и ему не хватало людей, чтобы закрыть все направления, по которым они могли нанести удары. Способность цардитов наносить удары практически везде, где им было угодно, сеяла панику по всей Атреске. Не оставалось сомнений, что они действуют в сговоре с мятежниками. И когда население Харога достигло критической величины и маршалу пришлось селить беженцев вне стен, начались бунты.

Жители города объединились с переселенцами и тысячами шли к замку, требуя от Юрана действий. Они хотели, чтобы число солдат на территории страны увеличилось, и в Эсторр направили ультиматум, ставящий их дальнейшую верность в зависимость от того, сумеет ли Конкорд защитить страну согласно конституции.

Юран принял лидеров народного движения и постарался объяснить им все как можно лучше. Он призвал их остаться верными и молиться своим богам, чтобы те помогли пережить сложное время. Он говорил, что, хотя сейчас все выглядит мрачным, победа в Царде близка и что этот сезон военных действий — последний.

Юран сумел на какое-то время их успокоить, но когда начались нехватки продуктов из-за того, что слишком много полей и ферм опустели, терпение иссякло. Демонстрации превратились в грабежи, и ему пришлось отправить стражу Харога на подавление беспорядков. В городе ввели военное положение. Комендантский час с сумерек до рассвета помогал свести проблемы к минимуму, но каждый день маршал-защитник видел пожары в новых местах и слышал отдаленные крики толпы.

Медленно, но неуклонно власть и порядок в Хароге расползались по швам, и даже ордену Всеведущего не удавалось удерживать верующих от насильственных действий.

— Что я могу сделать? — вопросил Юран. — Меня угрожают сместить с поста маршала-защитника. Но мой пост требует, чтобы я выполнял свои обязанности, а не лебезил перед Адвокатом на играх, которые являются неприкрытой издевкой над каждым голодным ребенком моей страны и служат насмешкой над каждой каплей крови, пролитой невинными людьми на полях у границ с Цардом.

— Вы должны заботиться о своем народе, — тихо проговорила Меган, не знавшая, ждут ли от нее ответа. — А это именно то, что вы делаете сейчас.

— Это мало утешает, когда люди, которых я поклялся защищать, подымают руку друг на друга. Тюрьмы полны подстрекателей. Многие из них — сторонники Царда, и они украли надежду у города, как прежде украли ее у ферм. Но они не понимают, что стоит за возвращением независимости. Если мы провозгласим независимость, Атреска превратится в поле сражения, а я скорее умру, чем допущу это.

— Разрешите мне говорить прямо, маршал? — спросила Меган.

— Конечно. Любое решение лучше того хаоса, который я вижу отсюда, — вздохнул он.

Над северной частью города повисла туча дыма — там происходили очередные беспорядки. Сейчас на улицах было тихо, дневная жара лишала воли даже самых рьяных бунтовщиков. Но и это не в его пользу. Свидетели запомнят, как отряды маршала Юрана с оружием в руках подавляли мятеж в столице. Так больше продолжаться не могло.

— Пора пойти на больший риск, чтобы защитить Атреску. Сделайте то, что сделала бы Эстория. Мобилизуйте всех беженцев. Вооружите их, обучите и отправьте защищать свою страну. Дайте им цель. Тем самым вы устраните повод для бунта. Изымите деньги из собранных налогов, чтобы оплатить это. Казначей с пониманием отнесется к этой необходимости.

— Да неужели? С казначеем Джередом крайне трудно вести переговоры.

— А какая вам разница, маршал Юран? — Меган покраснела. — Прошу прощения, но если вас снимут, то обязанность собирать налоги будет лежать уже не на ваших плечах. А если цардитам удастся осуществить их намерения, результат будет тот же. Но если вам удастся исполнить задуманное, народ решительно поддержит вас, так что Конкорд не сможет заменить вас и при этом сохранить свой престиж. Вы будете героем. И ваши переговоры относительно сборов будут вестись с позиции силы.

Юран уставился на нее с изумлением. Ему показалось, будто из-за туч выглянуло солнце и согрело ему лицо. Непонятно было, решит ли это проблему с цардитами и мятежниками. Но это определенно уменьшит беспорядки в городе и давление на его жителей. И возможно, не только в городе. Может восстановиться нормальная жизнь. И, что самое главное, он выиграет время. Драгоценное время.

— Приведи ко мне начальника городской стражи и генерала оборонного легиона. Клянусь богами славного прошлого Атрески, девочка, этот план стоит попытаться осуществить. Почему я не подумал об этом раньше?

— Иногда мы не видим того, что находится рядом с нами, — отозвалась Меган, изо всех сил стараясь не показать, насколько она обрадована.

— Спасибо, что нашла мужество высказать свои мысли. Возможно, мы еще выберемся из этой каши, и, если это произойдет, я позабочусь о том, чтобы тебя вознаградили. А теперь иди. Нам надо очень много сделать, если мы хотим спасти Атреску от всеобщей гражданской войны.

* * *

На этот раз дозорные заметили их приближение, но было ясно, что цардиты и не стремились нагрянуть неожиданно. Это был третий налет. В Броде Чаек все знали, что это означает, и приготовились. Собрание в базилике выдалось долгим и безрадостным, но в конце концов желание жить и работать в том месте, где они родились и выросли, перевесило все другие соображения.

Претор Лина Горсал вышла к тому месту, где цардиты должны были войти в город, и застыла в ожидании. Она смотрела, как они проезжают через пригородные фермы и замедляют скорость, переходя на рысь, а потом и на шаг. Цардиты их заметили, и, что важнее, они так же увидели алтарь Юни, атресской богини плодородия. Шло время жары и урожая, и Юни предстала во всем великолепии, купаясь в радости своих творений на земле.

Горсал стояла под синим небом и обжигающим солнцем, и над ее головой неподвижно висел флаг переговоров. Рядом с ней находились ее управляющие и судьи, все в одежде соластро и без оружия, хоть они и перекрыли дорогу.

Цардиты приближались, чувствуя себя настолько уверенно, что даже не обнажили сабли. Вымпелы трепетали на концах примерно пятидесяти копий отряда, численность которого приближалась к ста пятидесяти. Из-за жары они надели только легкие доспехи для верховой езды. Луки с незакрепленными тетивами были заброшены за спину. Лошади выглядели здоровыми, хотя и несколько утомленными ездой.