Хорошая девочка. Версия 2.0 - Дора Шабанн

Ритуля, — протянул Миронов.

Склонилась. Поцеловала в лоб.

Горячий.

Саша поймал здоровой рукой моё лицо. Целовал, будто у нас медовый месяц. Хотя нет, как-то не так.

Зло.

Спустившись к выходу, увидела Руса и Влада, нервничавших у окна справочной. Остановилась на полпути к ним, потому что поняла: Саша прощался.

Нет, зараза, просто так ты не отделаешься.

Набрала его лечащего врача:

— Добрый день, это Маргарита Коломенская. Я только вышла от Миронова и есть у меня чувство, что он решил умереть. Можно как-то этого не допустить?

— А Вам, Маргарита Анатольевна, разве нужен живьем муж-инвалид, — удивились в трубке.

— Так, еще вчера об инвалидности и речи не было. Мне нужно, чтобы Александр поправился и прожил еще лет двадцать минимум, — на самом деле, пусть отсюда выйдет и до суда доберется. Дальше я пока не загадывала.

— К полумерам не привыкли, да? — после недолгого молчания поинтересовался врач.

— Именно. Если будет нужно что-то срочное — звоните в любое время. Миронов должен выздороветь и уйти от вас на своих двоих, и, желательно, до майских праздников.

Доктор хмыкнул:

— Понял Вас, Маргарита Анатольевна. Привет Зульфие Амирановне.

То, что врачи — специфические люди и циники, разной степени изящности, я знала давно. Этот товарищ в белом теперь предупрежден, а я могу умыть руки.

Я сделала то, что должна была памяти наших совместных лет.

Все.

Всем спасибо, все свободны.

А мне пора к адвокату.

Глава 66

Адвокат, терапевт и любимые мужчины — когда суббота удалась

'Ушла, улыбаясь, с надеждой на чудо,

На то, что теперь перемены придут.

И музыка… НОВАЯ музыка… БУДЕТ.

И рядом появятся те, кто поймут…'

Анна Островская «Скрипач»

Как выяснилось, к адвокату мне мчаться нет необходимости, ибо узнав, где и по какой надобности сейчас находится Александр Михайлович, меня попросили прислать телефон лечащего врача, палату и время посещения. И велели не волноваться.

Едва я заикнулась о перспективах, уточнив, что планирую сразу снова замуж, лучший в городе адвокат откровенно заржал:

— О, ну, тогда я спокоен — без работы не останусь. Маргарита, всем бы разводящимся парам Ваш оптимизм. Пообщаюсь с Александром Михайловичем и наберу Вас. Тогда все возможные перспективы будут понятнее.

На том и распрощались.

Отвезли Руслана приводить в порядок машину классного руководителя, а сами отправились гулять по проспектам в сторону дома. С прицелом купить какао, а также всяких полезных и питательных продуктов для молодых растущих организмов, один из которых мне клятвенно обещал ужин к моменту возвращения от терапевта.

Вот это волшебно, конечно. Мужики, которые сами себя кормят? Сказка, однозначно.

В этот раз с психотерапевтом говорили о том, что у меня конкретно сейчас подгорало — о мужьях: бывшем и будущем.

Сначала, когда я это умудрилась сформулировать, засмеялась.

А потом, конечно, полились слезы. Пресвятые Просветители, я же уже люблю сама, и рядом со мной тот, кто полюбил меня вот такую: немолодую, кругленькую, усталую. Не юную стильную красотку, а давно замужнюю и погрязшую в работе Мудрую Сову.

И что делаю я?

Бегаю, отворачиваюсь, ищу повод и притягиваю за уши причины «почему нет». Не от большого ума же? Может, достаточно?

Влад не просто сказал, что хочет быть со мной, он рядом. Поддерживает, помогает, договорился с моим сыном. Позвал замуж.

Не пора ли мне попробовать?

Перестать, наконец, убивать любовь сомнениями?

Просто жить в этих новых отношениях? Столько, сколько получится.

Все в нашем мире коне́чно, иногда — внезапно. А мне так хотелось бы ощутить и пережить весь спектр тех чувств и эмоций, на который намекают мой теоретический опыт и Влад.

— Маргарита, почему именно Вы отвечаете за выздоровление Александра? Почему Вы занимаетесь вопросом восстановления автомобиля, ведь ответственность за это уже взял на себя отец Руслана?

И как ни прискорбно, ответ на оба вопроса один: Рита должна все контролировать. Чтобы успеть, помочь, исправить, нормализовать. Таким образом, я чувствую себя в безопасности. Эфемерной, как оказалось.

А не достаточно ли? Я не могу и не должна контролировать вообще все вокруг себя.

Вот здесь я впала в ступор. Как так не должна?

И, видимо, чтобы совсем заставить мозг закипеть, на дорожку, так сказать, прозвучал вопрос:

— Почему Вы неполноценная?

Это же очевидно:

— Я никогда не смогу родить ребенка.

Непередаваемое изумление на лице психотерапевта уже можно было учесть, как повод задуматься. Но были еще и дополнительные вопросы:

— И что? Как, в Вашем понимании, связана полноценность развития личности и способность этой личности родить?

Снова оно — мое любимое: «Мама сказала!».

Надеюсь, за время терапии, Вера Павловна наикается на сорок лет вперед.

Я создала и защитила кандидатскую диссертацию, регулярно пишу статьи, мои исследования успешно продолжаются вот уже семнадцать лет. У меня подрастает сын — чудесный, добрый, умный, сознательный, ответственный мальчик. Талантливый опять же. Я помогаю готовить и выпускать в большую науку и жизнь приличных специалистов, а мой бывший аспирант — гений, что еще не раз удивит этот мир.

И при этом я — неполноценная?

Ну, было бы смешно, если бы… не было правдой. С моей точки зрения.

Отправилась думу думать по дороге домой.

Я шла в вечерних мартовских студеных сумерках по Московскому проспекту, по мосту через Обводный канал, и не мерзла на холодном ветру. Меня грели изнутри любовь и… осознание: «Я могу ошибаться. Я не бог, чтобы держать все под контролем ежесекундно. И это нормально».

Было так странно говорить и понимать: «Я достойна любви, ценна сама по себе, вне зависимости от веса, возраста и состояния здоровья».

Зайдя по дороге в пекарню, купить на утро булочек и круассанов, шла к подъезду с легким сердцем, ведь: «Все, что я делаю — не ради награды или признания, а потому что я хочу так. Это мой выбор сейчас».

За спиной, казалось, дарованные с рождения крылья отряхивали с себя порванные путы вечного семейного долга и цементную корку воспитания пополам с неудачным личным опытом.

Когда же я зашла в благоухающую запеченным сыром прихожую, тихо открыв дверь, то крылья попробовали даже слегка распрямиться. А тепла внутри стало еще больше: два моих самых важных, не мальчика, но мужчины пересмеивались на кухне, звеня кастрюлями, тарелками и приборами:

— Да когда же она придет-то?

— Говорил тебе — надо пойти встретить! А ты: ей нужно подумать, переварить, проветриться. И вот результат.

Хлопнула дверца