Голодная Гора - Морье Дю

"Они будут иметь удовольствие видеть меня у себя, если им этого хочется", подумал Джоони. Он стоял, покачиваясь, на тротуаре и улыбался. По противоположной стороне улицы проезжала извозчичья карета, и он подозвал ее, взмахнув тростью.

- Гровенор-стрит, одиннадцать, - сказал он.

Было очень приятно сидеть, откинувшись на подушки, и Джонни показалось, что кэб прибыл на Гровенор-стрит слишком быстро. Он осторожно выбрался из кареты и заплатил кучеру за проезд. Окна в доме были ярко освещены, от входной двери до дороги был положен красный ковер. На улице собралась толпа зевак, они глазели на подъезжающих гостей. Дверь на минуту отворилась, пропуская одного из собратьев-офицеров с женой, а затем снова закрылась.

- А у вас, видно, женушки нет? - сказала девушка, стоявшая рядом с Джонни.

Он снял шляпу и поклонился.

- К сожалению, нет, - сказал он. - Не соблаговолите ли вы сопровождать меня вместо нее?

Девица пронзительно расхохоталась. Это была сильно накрашенная проститутка, которая пришла сюда с Пикадилли, привлеченная зрелищем.

- Что они, интересно, скажут, если я у них появлюсь? - задорно отозвалась она.

- Вот это мне и хотелось бы узнать, - сказал Джонни. - Пойдешь со мной? Или боишься? Я дам тебе пять фунтов, если ты согласишься.

Девица беспокойно засмеялась, а подруга потянула ее за рукав.

- Пойдем отсюда, - сказала она. - Разве ты не видишь, что джентльмен навеселе?

- Какое, к черту, навеселе! - сказал Джонни. - Пьян в доску, если желаете знать. Ну, как тебе нравится вот это? - и он подбросил на ладони пять золотых монет.

- Ладно, пойду, - храбро сказала девица. - Пусти, Энни, не держи меня, слышишь?

Джонни предложил ей руку и позвонил. Дверь снова отворилась, и на пороге появился напудренный лакей. Гул голосов встретил Джонни и его спутницу. На лестнице толпились мужчины в мундирах и женщины в вечерних туалетах. На верхней площадке Джонни увидел своего седовласого команжира и его величественную супругу.

- Как тебя зовут, золотце мое? - спросил Джонни у девушки, опиравшейся на его руку.

- Вера, - сказала она, слегка подаваясь назад. - Вера Потс. Неужели вы собираетесь вести меня туда, наверх, мистер?

- Обязательно и бесповоротно, - сказал Джонни. Он отдал свои шляпу и трость второму лакею, который что-то возбужденно шептал своему товарищу. Будьте любезны доложить, - сказал он, подходя к лестнице. - Капитан Бродрик и Вера Потс. Приветствую вас, мой дорогой Робин. Как вы поживаете? А как ваша жена? Страшно рад вас видеть. Мне кажется, вы не знакомы с мисс Потс. Мисс Потс, это капитан сэр Робин и леди Фрейзер. Сюда, пожалуйста, милая Вера...

Толпа на лестнице расступилась, когда Джонни поднимался наверх, ведя под руку свою девицу, которая испуганно к нему прижималась. Сам он плохо видел, что происходит, однако чувствовал, что к нему обращаются, заметил смущенные взгляды, услышал, как кто-то настоятельно окликает его снизу, но в него вселилась какая-то мощная сила, он был полон уверенности в себе. Теперь к нему обернулся полковник, любезная приветственная улыбка на губах его жены застыла, а рука в длинной белой перчатке опустилась при виде грязной пятерни, которую протягивала ей непрошенная гостья.

- Добрый вечер, миссис Гревиль, - сказал Джонни. - Добрый вечер, сэр. Позвольте представить вам мисс Веру Потс с Пикадилли.

- Приятно познакомиться с вами, право слово, - сказала его спутница.

На лице миссис Гревиль застыло отрешенное недоуменное выражение, как у человека, только что получившего удар между глаз, и Джонни на минуту показалось, что она лишится чувств. Однако она вновь обрела свою величественную осанку, она поклонилась, она что-то пробормотала.

Полковник казался невозмутимым. Он вежливо поздоровался с Джонни, пожал руку его спутнице. Только маленькая жилка, пульсировавшая у него на лбу, выдавала его истинные чувства.

- Мортон, - обратился он к красному, как рак, молодому субалтерну, стоявшему рядом с ним. - Мне кажется, мисс Потс будет лучше себя чувствовать, если выйдет на улицу. Будьте так добры, проводите ее, пожалуйста, к дверям. Здесь есть еще одна лестница, с площадки направо. Благодраю вас. А вы, Фрейзер, или кто-нибудь другой, кликните кэб, чтобы отвезти Бродрика домой. Мне кажется, он не очень хорошо себя чувствует.

- Напротив, - сказал Джонни, - я чувствую себя превосходно, и сам провожу мисс Потс к ее друзьям. Доброй ночи, сэр.

Он поклонился, снова предложил руку своей спутнице, и они вместе спустились по лестнице в холл, провожаемые взглядами сотен глаз. Джонни снова получил свою шляпу, пальто, и вот они уже на улице, на красном ковре, и дверь за ними захлопнулась.

Позже, значительно позже, Джонни раздвинул шторы в своей комнате на Пэл-Мэл. Утро было серое и туманное. Какое-то время он не мог припомнить, что произошло накануне вечером, и потянулся к фляжке в ящике туалетного столика. Через несколько минут он почувствовал себя лучше, и взгляд его упал на женскую фигуру - в его постели мирно спала Вера Потс. Странно, он ничего не помнил; что же было после того, как они вышли на улицу? Джонни прошел в гостиную и равнодушно огляделся. Там валялись его пальто, шляпка Веры Потс, отделанная множеством лент и перьев, боа, бывшее накануне у нее на шее и на плечах. Он сделал еще один глоток из фляги. Потом увидел телеграмму, которая лежала на конторке. Джонни протянул дрожащую руку и распечатал ее. Когда Вера Потс вошла в комнату, отыскивая свои вещи, она увидела, что Джонни стоит перед конторкой, держа в руках телеграмму.

- Что случилось? - спросила она. - Надеюсь, не плохие новости?

Он, казалось, не слушал ее. Смотрел, как декабрьский туман заволакивает весь окружающий мир.

- Умер мой дед, - медленно проговорил он. - Это означает, что Клонмиэр теперь мой.

4

Как странно, ему все еще казалось, что библиотека принадлежит старику, и, открывая ящики секретера, верхняя крышка которого откатывалась назад, или поворачивая ключ в книжном шкафу, Джонни испытывал неловкость, как будто бы Медный Джон в любую минуту мог войти в комнату, встать на пороге, заложив руки за спину и глядя из-под густых бровей прищуренными глазами, и спросить в своей холодной неторопливой манере, что здесь делает его внук. В комнате все было проникнуто его аскетическим духом, и Джонни знал, что никогда не сможет здесь находиться, не сможет писать здесь свои письма, потому что за его спиной, заглядывая ему через плечо, всегда будет стоять тень деда.

Но это же смешно. Дед не бывал в Клонмиэре уже более шести лет. И Джонни пытался себе представить этого глухого восьмидесятичетырехлетнего старика, который жил со своей экономкой в Летароге, ожидая смерти, ни с кем не виделся, никому не писал, если не считать одного письма в месяц, которое он неукоснительно посылал управляющему рудником на Голодной Горе. Что могло быть страшного в этой фигуре старика, который день за днем сидел в своем фермерском доме в далеком Летароге? И, тем не менее, Джонни вздрагивал, неизвестно почему, закрывал крышку секретера, отодвигал кресло и выходил на воздух, на солнечный свет, оставляя библиотеку на милость пыли и паукам. Возвращение домой его несколько разочаровало. Всю свою жизнь он дожидался этого момента, мечтал о нем, строил планы, и теперь, когда он наступил, Джонни стало неинтересно, это его больше не волновало. "Слишком поздно", думал он, бродя по саду и парку и рассеянно слушая то, что говорил ему приказчик. "Слишком поздно, меня это больше не интересует. Это должно было произойти десять лет тому назад, тогда в этом был какой-то смысл". Приказчик, человек по имени Адамс, его раздражал. Джонни не знал этого типа, а тот постоянно ссылался на Генри, словно имение было оставлено ему, а не Джонни. "Да, капитан Бродрик, эти деревья приказал посадить ваш брат Генри. Он жил здесь прошлым летом вместе с другими молодыми джентльменами, когда вы были за границей". И еще: "Мистер Генри сказал, что нужно отремонтировать фермерский дом и уладить спор между Бэрдом и новым экономом; он считает, что Бэрд слишком стар, и нанял теперешнего, Филлипса". И еще: "Мистер Генри бывал на шахтах очень часто, мне кажется, что все письма, связанные с делами рудника, посылаются ему".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});