Самые красивые пары советского кино - Федор Раззаков

С Леней же у нас началась совсем другая жизнь: из каждой поездки он привозил ворох красивых вещей – мне, сыну, маме… И отчего-то злился, когда я пыталась зарабатывать: ездила на гастроли с концертами – исполняла цикл песен о Пушкине, который Леня сам же и написал. «Почему тебе надо вымараться в этом г…не? – спрашивал в письмах. – Я что, мало зарабатываю? Тебе нечего есть?»

Сейчас смотрю на Валерия и не верю, что мы вообще состояли в браке, – настоящая любовь вытеснила все, что было до нее… Так же и у Лени…

В браке с Золотухиным я не отличалась особой хозяйственностью. А в отношении Лени была «сумасшедшая»… Мы еще даже не жили вместе – а носила ему в театр бульоны: казалось, любимый недоедает. А когда он уезжал на гастроли, собирала неподъемный чемодан со всякой едой. Освободила его от всех домашних дел – Леня был абсолютно не приспособлен к быту. Только однажды на спор приготовил борщ, заявив, что может его сварить не хуже меня. Я усомнилась, и Леня взялся за дело. Вся плита была заставлена кастрюлями – в каждой он готовил навар из отдельного овоща, потом смешивал все вместе, перчил, солил… Заляпал всю стену… И вышла очень вкусная… каша. Гордился потом невероятно!

Несколько раз слышала от Лени: «Мне все равно, где и как жить». Мы с Валерием раньше бывали у них в гостях с Лидой. И то жилье действительно смотрелось не очень обаятельно, хотя Леня прожил там столько лет… Мы же с ним первое время ютились в малогабаритной однокомнатной квартирке без прихожей. Когда получили «двушку» с высокими потолками в сталинском доме, Леня переступил порог и заявил: «Все, с этого момента я себя причислять к народу уже не могу!» Будто мы в пентхаус переехали!..

Любую напряженную ситуацию Леня мог перевести в шутку. После ссоры он вдруг говорил с дурашливой интонацией: «Нюська, посмотри на своего музку! Как он тебя любит!» – и сплющивал лицо между ладонями до неузнаваемости. Я не могла удержаться от смеха.

Были ситуации, в которых Леня вел себя как ребенок. Помню, приехала в Кишинев, где он давал концерты. Утром в наш гостиничный номер влетели два голубя, забились под кровать. Мы в ужасе вскочили с постели, чтобы выпустить непутевых птиц. «Дурной знак», – переживал Леня. Я успокаивала: «Дурачок, голубки – символ любви, это мы с тобой!» К животным мы оба относились трепетно… Как-то сидели в гостях у знакомых. Вдруг Леня вышел… Обнаружили его в соседней комнате – стоит на четвереньках нос к носу с домашним псом. Знакомятся…

Раскол «Таганки», расстрел Белого дома – как раз после этих событий Леня пережил инсульт… Болячки настигали мужа одна за другой, но я была счастлива, что мы вместе. Сначала вылечила Ленину язву 12‑перстной кишки: с утра заставляла его в полудреме выпивать молоко с настойкой прополиса, потом давала пять ложек навара овса… Это был единственный способ заставить его проглотить лекарство: в бодром состоянии Леня отказывался сидеть на диете и мог съедать целиком острые перцы-чили, тайком от меня умудряясь их где-то доставать. Но болячку нам все равно удалось победить – через год язва закрылась.

А потом начались безумные скачки давления, я мерила его каждые 2 часа, даже ночью. Иногда Леня обессиленно сползал на пол, я обнимала его голову, и мы молились. Врачи долго не могли определить, что сужение сосудов происходит в почках. Когда Лене сделали операцию по пересадке почки, он очень тяжело от нее отходил, и я всеми силами старалась поддерживать в нем желание жить. Купила мужу 4 костюма: «Куда мне они, Нюська?» – пытался улыбнуться Леня. «Ты встанешь и будешь их носить». Леня мне очень верил – даже больше, чем врачам. Та операция продлила ему жизнь на несколько лет.

Леня как-то сказал: «После того как я год провел на аппарате искусственной почки – открыл в себе огромные ресурсы терпения. А до этого считал себя очень импульсивным»…»

На почве своей чрезмерной импульсивности Филатов в свое время наворотил много дел. Например, в середине 80‑х ушел из «Таганки» в «Современник», не согласившись с тем, что вместо Юрия Любимова, который остался за границей, труппу возглавил Анатолий Эфрос. По адресу последнего Филатов наговорил кучу нелицеприятных слов, в том числе и в стихотворном варианте. А когда Эфрос, не вынеся издевательств части труппы, взял и внезапно умер от разрыва сердца, Филатов стал клясть себя за свою жестокость к покойному. А потом он точно так же стал клясть… Юрия Любимова, который вернулся в СССР триумфатором, но быстро показал свое истинное капиталистическое нутро – начал делить актеров на «нужных» и «ненужных». Филатова такой подход возмутил, и он вступил в открытую конфронтацию со своим бывшим кумиром.

А потом был расстрел Белого дома в октябре 1993 года, который Филатов с ужасом наблюдал по телевизору. Увиденное так его потрясло, что его сразил инсульт. От которого он, по сути, так и не оправился, хотя и прожил еще десять лет. И все эти годы с ним была Нина Шацкая, которая подставила ему свое плечо в тяжелую годину. О последних годах его жизни она рассказывает следующее:

«В любой больнице Леня первым делом пугал врачей вопросом: «У вас есть морг? Где он?» И если морг имелся, Леня отказывался есть местную стряпню. На съемках фильма «Чичерин» был эпизод в морге: вся съемочная группа наворачивала бутерброды, а Филатову кусок в рот не шел – он только что увидел, как мимо пронесли гроб с покойником… В больницах я кормила его домашними обедами и ужинами. Когда уставала, мы ложились на койку рядышком, «тарелочками», и я засыпала. А уходила – Леня провожал меня, стоя у окна, его подбородок дрожал…

В последнее лето Леня был одержим идеей написать пьесу о человеке, который победил смерть. Безусловно, такой сюжет был связан с его состоянием, но в какой-то момент Леня опустил руки: «Кажется, я исписался». Болезнь его побеждала…

Когда мы только встречались, он показывал свою ладонь. «У меня разрыв в линии жизни, видишь?» – переживал Леня. А поженились – линия срослась. Но в последнее лето на ней снова появился разрыв… Незадолго до трагедии я на даче вырыла под яблони две ямы метр на метр, а они вытянулись в прямоугольники. Один из друзей пошутил: «Для кого могилы?»

Владимир Качан сказал в одном интервью, будто Филатов ему признался: «Мне надоело жить». Но в последнее лето на даче Леня чувствовал себя значительно лучше, стал ходить, почти бегать… Веселил меня любимым «акробатическим номером»: делал «ласточку»… О том, что у Лени началась пневмония, я узнала, случайно померив температуру. Я была в ужасе, не знала, куда звонить, как мне спасать его… О том, что муж при смерти, врачи сообщили мне по телефону: «Скорее приезжайте! Можете опоздать…» По пути в больницу обгоняла машины, выезжая на встречную полосу… Ворвалась в палату – а Леню уже накрыли простыней… Сначала ушел Леня, а потом его мама…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});