Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов

прошлом мало кто рассказать хочет, но и так ясно все, незачем чужие раны бередить. А он не такой — пока еще нет. Подобрали его у самой могилы, недели три назад. Он не знает резерваций, даже среди людей еще не бывал... таким. И сражается он не ради мести, как мы, а ради любви. Мечтает вернуться к семье — не осуждай. И ты бы мечтал, будь она у тебя. Разочароваться во всем, если вообще придется, он успеет и без нас, пусть хоть немного поживет верой в лучшее.

Амиан напрягает глаза, силясь рассмотреть его лицо. Понять, действительно ли услышанное сказано всерьез, но сдается, уступает всепоглощающей тьме и вновь обращается к звездам.

— Ты хоть раз взбешенного дракона видел? — спрашивает он. — Такого, что сжигает все у себя на пути и ни перед чем не останавливается? Дома, лошадей, людей?

Аспид шумно сглатывает:

— Нет. Никогда. А ты?

— Я тоже. И хочу, чтоб так оно и оставалось.

— Ты не знаешь эту женщину, — выпаливает Аспид. — А он знает.

— А она знает, что он уж не один год как помер, — Амиан удивляется жестокости собственных слов, но продолжает: — Если Гидра его здесь держит на желании прежнюю жизнь вернуть, то она с огнем играет. Если поймет все, только когда до жены своей доберется и от нее услышит, что чудовище — хуже будет. Все пожалеем, — собственный голос звучит для него чуждо, — что не предотвратили ничего, пока могли.

— У него кольцо, — помолчав выдавливает Аспид. — Все, что у него с собой было и все, что от прежней жизни осталось. Кольцо. Какое, по-твоему, в могилу могли положить?

Амиан удивленно оборачивается, и, заметив это, Аспид воодушевляется:

— Она его любит. Сожгла тело, надеялась, что ничто его не потревожит, но оставила кольцо. Он это знает и на что угодно пойдет — лишь бы вернуться.

— Хорошо бы, — Амиан закусывает и отпускает все еще ноющую губу, — тебе оказаться правым."И никогда не оказаться у него на пути," — добавляет он про себя.

Глава 15, или Беглецы

625 год от Прибытия на Материк

Едва ли в любой иной день Ада сочла бы немноголюдную таверну на самом отшибе города уютным местом. Но именно сегодня в ней остается еще меньше от изнеженной высокородной девочки, чем когда-либо прежде. К моменту их возвращения в город солнце все еще не покинуло небосвода, но из желания как можно скорее оставить Транос позади остаток дня был потрачен на закупку всего необходимого для завтрашней дороги.

В приоткрытое окно влетает далекий шум прибоя — волн, разбивающихся о скалы парой десятков ярдов ниже их стоящего неподалеку от обрыва пристанища, — и крики последних кружащих над берегом чаек. Все эти звуки сплетаются с треском поленьев в очаге, легко обнимают плечи ощущением спокойствия и безопасности. Ада обнимает свои колени и кладет на них подбородок, стараясь не провалиться в сон, согретая теплом огня и горячим супом из рыбы, что, по пламенным заверениям трактирщика, еще этим утром безмятежно плавала в водах Неспящего моря. Заслышав об этом, Коннор невесело буркнул что-то о тех, кто начал этот день схожим образом.

Сейчас все случившееся кажется не больше чем дурным сном. Настоящее безумие, что в один и тот же день с ней могло приключиться столькое, а теперь Ада, как и все ее спутники, сидит в тепле, далеко от ледяной морской воды, готовой в любую секунду поглотить с головой и больше никогда не выпустить из своего чрева, далеко от жаждущих наживы пиратов и их кораблей, далеко от обезумевших полукровок и древних, рушащихся прямо над их головами, пещер. На несколько мгновений Аде даже удается убедить себя, что все это и впрямь было плодом ее разыгравшегося воображения.

Об обратном ей напоминает сидящий рядом на полу, у самого огня, Блез.

Пергамент в его руках все еще чуть влажный, но, ко всеобщему облегчению, записей на нем вода повредить не успела. Изучающий их уже никак не меньше получаса наемник выглядит непривычно задумчивым. Через не снятую даже в помещении перчатку он закусывает кончик большого пальца — чуть оттягивает вниз мягкую нижнюю губу. Другая рука немного поворачивается, чтобы дать огню лучше осветить записи, пока Ада с любопытством рассматривает открывшееся ей предплечье: длинный, обвитый скалящейся змеей кинжал, острием почти касающийся оголенного над перчаткой запястья, а навершием тянущийся к по локоть закатанному рукаву рубашки.

Позади них небольшую комнату своими нетерпеливыми шагами измеряет сир Ричард.

— Как думаете, — наконец не выдерживает затянувшегося молчания Ада, — найдет кто-нибудь ту плиту?

— Орден найдет, — судя по звуку, сидящий за ее спиной Коннор усмехается. — За ними не встанет. Но время себе мы выиграли. Хорошо бы ее там получше раскрошило — дольше провозятся, пока под водой все разроют.

— Готов поспорить, — Блез не отводит глаз от записей, — ради такого не погнушатся и из резервации кого подходящего притащить.

Он тянется к сохнущей в отдалении карте и подтаскивает ее к себе. Скрип половиц под ногами рыцаря смолкает.

— Я с тобой спорить не буду, так они и сделают, ублюдки, — Ада разворачивается к карте и сидящему со сложенными на спинке стула руками Коннору. Тот с неприязнью кривится, прежде чем продолжить: — Ради Дракона они про все свои принципы сраные враз забудут. Тут уж все средства хороши.

Ричард присаживается рядом с ними на корточки, пока пальцы Блеза безуспешно пытаются разгладить сморщившуюся от воды береговую линию Неспящего моря.

— Хер с ним, — сдается наемник и пристраивает списанную с плиты загадку поверх чернильной россыпи островов так, чтобы на нее упал свет. — Слушайте, — он склоняет голову. — Герой и камень, и соль миновал, а ныне же послан во тьму золотую, коей солнечный свет отродясь не видал. Пройдет по следам блудных сынов, отвергших отца, — Коннор дергается, будто уже догадавшись до чего-то, но сдерживает себя, лишь нетерпеливо ерзает на стуле, — отыщет уснувшего под черным крылом… смертных душ жнеца.

— Гномы! — выпаливает Коннор, прежде чем ехидно заметить: — Над ритмом еще поработай, а в следующий раз, глядишь, стихами запоешь так, что хер их написавший в гробу вертеться перестанет.

— Пошел ты, рыжий, — Блез ухмыляется, на миг подняв глаза от карты. — Гномы, верно.

— Почему гномы? — опережает Аду Ричард.

— Золотая тьма, блудные сыновья, отвергшие отца... — Коннор загибает пальцы.

— Гномы из коренных жителей Материка. Не приблуды, вроде людей. Вы, имперцы, и впрямь не знаете ни о ком, кроме