Темнее дня - Чарльз Шеффилд

— Вам нужно, чтобы это как можно скорее подействовало, — продолжил Людоед. — Поэтому лучше всего колоть в сонную артерию. Да и где угодно подействует лучше, чем если вы креслу укол сделаете.

Это была вроде как шутка, и Милли попыталась улыбнуться. Сделав усилие, она ощутила, как кожа на лице движется в странных направлениях и порядком натягивается. Как все это выглядело со стороны, можно было только догадываться. Она позволила Бестону направить иглу и нажала на поршень, когда он сказал: «Ну, давите». После чего почувствовала, как холод разливается по шее.

Людоед несколько секунд выждал, внимательно на нее глазея.

— Как вы теперь себя чувствуете?

— Точно так же. — Но это было не так. Во-первых, Милли заговорила, что минуту назад казалось невозможным. Груди снова стали ощущаться как груди, а не как свинцовые грузила на грудной клетке. Милли отстегнула ремни, что притягивали ее к сиденью, и начала вставать.

Джек Бестон положил ей руку на плечо.

— Еще рановато. Посидите пару часиков и отдохните. Позвольте вашему телу привыкнуть. А потом я вас в физкультурный зал провожу.

Во время своей быстрой экскурсии по кораблю Милли подметила это тщательно продуманное помещение и отвергла его как пунктик человека, у которого денег больше, чем здравого смысла.

— Вы собираетесь там заниматься?

— Мы оба собираемся. В первые день-другой очень спокойно, очень осторожно. При высокой гравитации мышцы укрепляются удивительно быстро, но очень легко заработать растяжение сухожилия или разрыв ткани.

И Джек Бестон удалился в свои апартаменты, оставляя Милли недоумевать на его счет. Что это был за человек? Был он заинтересован в ней лично, как настаивала Ханна Краусс? Если так, то никаких признаков этой заинтересованности Бестон не проявлял. Был он Людоедом, как настаивали решительно все? Тогда он был довольно благовоспитанным Людоедом.

Милли пришлось ждать двое суток, прежде чем она смогла на эти вопросы ответить. «Ведьма Агнези» размеренно летела вперед, ее ускорение не менялось. Тело Милли постепенно приспособилось к беспрецедентному полю ускорения. Двигаясь медленно и осторожно, она напоминала себе, что люди в подобном силовом поле в свое время эволюционировали. Большую часть времени Джек Бестон оставался в своих апартаментах, а Милли держалась своих. Дважды в день они встречались, чтобы поесть, позаниматься физическими упражнениями и поболтать ни о чем. Людоед оставался беспокойным и неугомонным, но не слишком коммуникабельным.

Милли не скучала. Для скуки она оставалась слишком озабоченной. Она все время была занята, дотошно анализируя и переанализируя свою работу, высматривая, не допустила ли она какой-то промашки, которую все остальные на станции «Аргус» распознать не смогли, и прикидывая, войдет она в историю как крупная первооткрывательница или как очередное ничтожество, приемщица несуществующего сигнала со звезд. Если Милли брала перерыв, то лишь за тем, чтобы подойти к иллюминаторам и поглазеть наружу. Когда они достигнут точки переворота, Солнце, корабль и Юпитер окажутся почти точно на прямой линии. Милли уже могла видеть интенсивное сияние Солнца из одного иллюминатора и широкую физиономию Юпитера в противоположном. Ганимед, где жили ее родные и который до недавнего времени был ее домом, почти не просматривался. Солнечная система казалась предельно пустой. И Милли чувствовала себя совсем одинокой.

Ближе к вечеру третьего дня Джек Бестон появился и спросил, не пожелает ли она пообедать с ним в его личных апартаментах. Милли не смогла придумать никакой причины для отказа, а потому согласилась, но когда подошло время, и она постучала в его дверь, то ощутила изрядную неловкость. Пока Милли проходила в гостиную, ей пришлось напоминать себе, что, насколько знал Людоед, она здесь еще не бывала.

Она немного побродила там, рассыпая комплименты на предмет изящного дизайна мебели и дорогого декора. Наконец Бестон сказал:

— Знаете, на станции «Аргус» у меня сложилась репутация настоящего параноика во всем, что касается безопасности. На самом же деле я ни о чем, кроме проекта, не забочусь. Вот Зеттер действительно помешана на безопасности, но только не я. И когда я купил этот корабль, он уже поступил ко мне с системой слежения, смонтированной в личных апартаментах.

Это означало, что он знал о том, как Милли тут шныряла? Должно быть. Она внимательно на него посмотрела. На лице у Людоеда застыло задумчивое выражение, но он определенно не был расстроен — по крайней мере так, как была расстроена Милли.

— Извините. Когда я попала на борт, я подумала... раньше мне на таком корабле бывать не доводилось... так что я просто...

— Не извиняйтесь. Знаете, что я прежде всего ищу в человеке, который поступает работать на станцию «Аргус»? Ненасытное любопытство — почти ко всему во вселенной. — Бестон махнул Милли на кресло у низкого столика, а сам, скрестив ноги, опустился на подушки напротив. Затем он мрачно ей улыбнулся. — Конечно, когда определенные люди проявляют такого рода любопытство, мне это вовсе не нравится. Но к вам, Милли, это отношения не имеет. Вы в последнее время выпуски инфостудий просматривали?

— Нет. С тех пор, как мы станцию «Аргус» покинули.

— А я просматривал. Весть о том, что у нас есть возможный сигнал со звезд, мы послали только в два места: на станцию «Цербер» и в Центральный архив Ганимеда. Сигнал, который ушел на Ганимед, был зашифрован, и в таком виде его должны были сохранить. Но произошла утечка, и кто-то его расшифровал. В инфостудии «Парадигма» о нас прошла болтовня. Большая ее часть, как можно было ожидать, несусветная чушь, но там определенно говорится, что у нас есть послание от внеземного разума. Ваше имя упомянуто. Пока весь этот шум не уляжется, он будет приличной занозой в заднице. Сотни шустрых ребят из СМИ будут за вами гоняться.

— А что я им скажу? — За всю свою жизнь Милли еще не встречала ни одного сотрудника инфостудии.

— Вы их будете ко мне отсылать. — В зеленых глазах Джека Бестона заблестело радостное предвкушение. — Я дам им больше того, что они попросят. Я предложу им информацию — если они скажут мне, откуда взялась ганимедская утечка.

— А вы уверены, что утечку дал ганимедский архив? Сигнал, который вы послали на станцию «Цербер», не был зашифрован.

— Его и не требовалось зашифровывать. Станция «Цербер» заперта так же плотно, как задница Ублюдка. Он убьет любого члена своего проекта, который даст такого рода утечку, потому что хотя он и проиграл с первоначальным открытием, он надеется быть первым с интерпретацией.

— А я думала, гонка закончена.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});