Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

Ну конечно! Он ведь понятия не имеет, что Лиза не на стороне плохих парней. По крайней мере теперь, как любит уточнять Тай, чем лишь раздражает свою сестру.

— Она с нами, — говорю я. Быстро достаю из кармана ксиву и демонстрирую Рэму её разворот, хотя не думаю, что это действительно нужно, пока я одета по форме защитника, а в другой руке держу клинок с раздвоенным лезвием.

Убираю ксиву и освободившуюся ладонь протягиваю Рэму, помогая ему подняться.

— Спасибо, — благодарит он.

Из кухни, потирая шею, возвращается Лиза.

— Этот олух ударил меня сковородой, — сообщает она, недовольно сморщив нос.

— Ты оборотень, — снова повторяет Рэм свою непреклонную истину.

— Но я за хороших, — Лиза бегло оглядывает Рэма. Под пристальным взглядом её неоновых голубых глаз парень краснеет. — Хотя уже начинаю задумываться в целесообразности изменения своего выбора.

— Не смешно, — сообщаю я.

— Как и то, что ты не хочешь идти дальше. Они, может, вообще на этих бедолаг никакого внимания не обратят, а вот нас точно ждёт другая участь!

Раздаётся ещё один взрыв, в этот раз гораздо ближе. С громким хлопком лопается панорамное окно. Его осколки звонким дождём падают на паркет. Посетители принимаются кричать, перебивая друг друга молитвами и призывами о помощи.

— Может, от меня будет какой толк? — спрашивает Рэм.

У Лизы на губах мелькает саркастичная улыбка. Волчица позволяет себе оглядеть Рэма взглядом оценщика старинного антиквариата, который, держа в руках очередную безделушку, прикидывает, сможет ли он на ней навариться.

В прошлом настоящем эти двое были влюблены, в этом же не знали друг друга до сегодняшнего дня. Краткий ликбез Лии о тёмных пятнах, который она провела перед гаданием в машине, обретает смысл, до этого спрятанный за нежеланием понимать. Прямо на моих глазах временная зона выбрала одно из сотни разветвлений: точно в тот момент, когда мы с Лизой, убегая от опасности смерти, в качестве укрытия выбрали одно из самых непригодных для этого мест — кофейню, где варят лучший в городе карамельный латте.

— Оружие хоть раз в руках держал? — спрашиваю я у Рэма. Тот отрицательно качает головой. — Что ж, когда-то всё равно надо начинать.

Я снимаю с пояса пистолет и протягиваю Рэму. Он принимает его, но с опаской. Мне кажется, сейчас у нас с ним примерно одинаковые навыки в использовании огнестрельного оружия, ведь пока я стреляю только с единичными попаданиями среди многочисленных промахов.

— Разберёшься, как пользоваться?

Рэм кивает на мой вопрос запоздало, не сводя взгляда с пистолета. С протяжным вздохом и таким видом, словно за одолжение, которое она собирается сделать, нам после будет вовек не расплатиться, Лиза выхватывает из рук Рэма пистолет, снимает его с предохранителя, прицеливается, находя мишень на улице через проём, на месте которого когда-то было окно, и стреляет, прищурив левый глаз.

Получеловек, не до конца обратившийся оборотень, падает замертво.

— Вот так им пользуются, — рапортует Лиза, возвращая Рэму пистолет грубым толчком точно в грудь. — А теперь давайте поторопимся.

Сказанное становится её последними словами. В ту же секунду, как Рэм увереннее сжимает пистолет и кивает мне, мол, готов, а я снимаю с ножен на поясе ещё один кинжал, длиннее первого и имеющий широкое лезвие, заточенное с обеих сторон, Лиза впервые за сегодняшний день полностью обращается, становясь волком, и кидается в сторону разбитого окна, исчезая из поля нашего зрения.

Мы с Рэмом переглядываемся.

— Нужно вывести посетителей, — говорю я. — Но не через парадный вход. В кухне же есть другой?

— Да, — отвечает Рэм. — Для приёма продуктов.

— Тогда займись этим.

— А ты?

— А я помогу Лизе задержать преследователей.

Очередной взрыв, и вместе с ним чуть с опозданием — звериный вой. Я боюсь, что это Лиза. Если с ней что-то случится…

Я бегу за своей напарницей, перепрыгивая через оконный проём и едва не цепляясь за торчащие из него осколки. Улица заполнена едким красноватым дымом гуще прежнего. Взрывные мешочки, которые оборотни используют, начинены крупной железной стружкой и вредят не только тем, что затрудняют видение окружающей обстановки, но и тем, что воспроизводят ударную волну, способную разнести стружку в радиусе пяти метров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так некоторое время назад, как только мы с Лизой, успевшие прибыть на место после звонка о первом взрыве, на моих глазах несколькими железными отрезками поразило лицо и шею случайного свидетеля — женщины лет тридцати.

Она захлебнулась собственной кровью, не дождавшись помощи.

— Слава? — из динамика нарукавника доносится голос Дани. Я и забыла, что поставила в устройстве режим рации. — Вы там как? Мы идём по вашим следам, собираем раненых. К вам направлена пятёрка. Хватит?

— Понятия не имею, — отвечаю я.

— Всё настолько плохо?

Красная дымка рассеивается, и я вижу виновников «торжества»: ватагу полуборотней в рваных одеждах. Они напоминали бы мне обыкновенных бездомных, снующих по закоулкам в поисках сокровищ среди мусорных баков, если бы не рассечённые яростью лица и самодельное, но от этого не ставшее менее смертоносным, оружие.

— Вам, миротворцам, тоже стоит поторопиться, у нас могут быть раненые, — говорю я, хотя стоило бы выразиться иначе.

Раненые будут в любом случае. А могут быть стоит оставить для убитых.

В каждой моей руке по кинжалу. Я пользуюсь ими уверенно, но всё ещё недостаточно проворно, чтобы выжимать максимум из себя и из оружия. Рядом появляется Лиза. Её пасть в крови. Старую Славу, может, и стошнило бы прямо себе под ноги от такого зрелища, но сейчас я лишь долго выдыхаю, подавляя неприятное ощущение в животе, и снова перевожу взгляд на ватагу в десятке метров.

Они останавливаются, когда преодолевают половину этого пути.

— Именем Авеля, закона Рассветной Восьмёрки и согласно пакту Единства приказываю вам прекратить боевые действия и сдаться, — криком прошу я.

Не настолько большое расстояние, чтобы мне не заметить самодовольные оскалы, служащие ответом.

— Только после того, как твоя голова и головы тебе подобных будут украшать мой дом и дома всех, кто погиб по вашей вине, — отвечает мне высокий рыжий мужчина.

Я не могу понять, шерсть или густая борода покрывает его щёки и подбородок. Так или иначе, рыжина — яркий пример кровосмешения, которым оборотни не брезгуют.

— Нет, спасибо, обойдусь, — отвечаю я.

Бормотание себе под нос, но у оборотней отличный слух. Поэтому, стоит мне только замолчать, они принимают атакующие позы и пускают по небольшой, но мощной толпе боевой клич.

С противоположной стороны от Лизы место у моего плеча занимает Рэм.

— Я вывел всех через чёрный ход, — докладывает он.

— Тебе и самому стоило уйти, — говорю я. — Ты и так много сделал. Спасибо.

— Нет. — В голосе столько уверенности, что, удивлённая, я позволяю себе отвести взгляд от оборотней и взглянуть на Рэма. — Что? — Он ведёт бровью. — Если бы не категоричный запрет отца, я бы тоже стал стражем. Правда, мне всегда были ближе…

— Хранители, — договариваю я.

Теперь пришла очередь Рэма удивляться.

— Как ты догадалась?

— Интуиция.

Лиза коротко рычит, привлекая наше внимание.

Оборотни пускаются в атаку.

Их девять, и все они вооружены до зубов. Я уверена в Лизе, держу под сомнением свои силы и совсем не рассчитываю на толковую помощь от Рэма. Стороны неравны, и я понимаю, что если пятёрка, отправленная штабом, не появится в ближайшие несколько секунд, нам конец.

Лиза идёт в атаку первая. Она перекрывает оборотням дорогу к нам, делая невероятно изящный и широкий по амплитуде бросок вперёд и роняя на землю несколько противников. Я пользуюсь этим и, взмахивая кинжалом, раню ближайшего. Лезвие едва касается кожи, разрезая одежду и пуская совсем немного крови, зато ответ на атаку не заставляет себя ждать: меня толкают в грудь, скорее инстинктивно, чем продуманно, и лишь по счастливой случайности не используя при этом никакого оружия или когтей. Я падаю назад, пролетая не меньше метра, и больно бьюсь затылком об асфальт. Перед глазами всё плывёт, и лишь чувство ответственности за Рэма заставляет меня подняться сначала на колени, потом на ноги. Я быстрым движением расстёгиваю куртку, снимаю с внутреннего крепления самодельные гранаты с содержанием обсидиана — горной породы, способной принести оборотням далеко не приятные ощущения, — и, прежде чем замахнуться, кричу: