Разрушитель - Майнет Уолтерс

— Он утверждает, будто приложил все усилия, чтобы найти ее, но думает, что она утонула в течение нескольких минут. Хардинг называет это ужасным несчастным случаем.

«…Конечно, просто совпадение, что мы ушли из бухты Чапмена. Была кромешная тьма, ради Бога, на Голове св. Албана нет маяка. Вы можете представить себе, на что похоже плавание ночью, когда нет ничего, что могло бы подсказать тебе, где ты находишься? Я не мог сосредоточиться, не мог учесть изменения ветра и скорость сноса течением. Я был уверен, что зашел слишком далеко на запад, поэтому изменил курс на восток, но только после того, как вошел в пределы видимости маяка Анвил-Пойнт, понял, что нахожусь вблизи Пула. Послушайте, неужели вы думаете, что я не убил бы также и Ханну, если бы замыслил покончить с Кейт?..»

Когда Гелбрайт умолк, Самнер наконец оторвал свой взгляд от потолка.

— Неужели это то, что он скажет в суде? Что она умерла в результате несчастного случая?

— Возможно.

— Он выиграет?

— Нет, если ты вступишься за нее.

— Может быть, он говорит правду, — равнодушно произнес Уильям.

Гелбрайт усмехнулся. Доброта была наигранной.

— Никогда не повторяй это в моем присутствии, Уильям, — сказал он скрипучим голосом. — Потому что, да поможет мне Бог, я изобью тебя так, что ты не увидишь больше дневного света. Я видел твою жену, запомни. Я оплакивал ее еще задолго до того, как ты узнал, что она погибла.

Самнер тревожно заморгал.

Гелбрайт выпрямился.

— Ублюдок уволок ее, подмешал в шампанское снотворное, изнасиловал, мы думаем, несколько раз, переломал ей пальцы, потому что она пыталась освободить свою дочь из рюкзака, затем схватил руками за горло и душил ее. Но она не умирала. Поэтому он привязал ее к запасной резиновой лодке, которую дал его друг, и пустил ее в плавание по воле волн. На лодке, из которой частично был выпущен воздух. — Он ударил кулаком по ладони. — Не оставил ей ни малейшего шанса выжить. Он был уверен, что она станет умирать медленной смертью, терзался мыслями о том, что сделает с Ханной, сожалея, что она осмелилась отомстить ему.

«…Малышка больше ни разу не заплакала после того, как я выпустил ее из рюкзака. Она не боялась меня. И даже думаю, жалела меня, потому что могла видеть, как я расстроен. Я завернул ее в одеяло и уложил спать в каюте. Она уснула. Я страшно боялся, что она заплачет в порту, но она не заплакала. Ханна — удивительный ребенок. Я хочу сказать, она, очевидно, не очень умная, но такое ощущение, что она многое понимает…»

— Не знаю, почему он не убил Ханну. Только разве почему-то боялся ее. Теперь он утверждает, мол, если девочка жива, это доказательство, что он не хотел смерти Кейт. Хардинг, возможно, решил, что Ханна никогда не станет для него угрозой и он может позволить себе сохранить ей жизнь. Сказал, что менял ей подгузники, переодевал, кормил и давал что-то пить из сумки, висящей сзади на коляске, затем вынес девочку с лодки в рюкзаке. Он оставил ее спящей перед садом жилого квартала у дороги Борнмут — Пул, в доброй миле от Лилипута. Кажется, его больше всех потрясло, что Ханне позволили пройти пешком весь обратный путь к порту, прежде чем кто-то спросил, почему она одна, без сопровождения взрослых.

«…В сумке коляски был парацетамол. Я дал ей столько, чтобы она уснула и спала, когда я буду выносить ее с лодки. Не то что это было необходимо. Думаю, рогипнол продолжал действовать, потому что я сидел и наблюдал за нею в каюте часами, но она проснулась только один раз.

Ханна никак не могла узнать, где находится гавань Солтернз. Каким образом ей удалось найти обратную дорогу, известно только одному Господу Богу. Я повторял, повторяю и буду повторять, что она странная. Но вы не поверите…»

— На пути в Лимингтон он выбросил за борт все, что могло связывать его каким-нибудь образом с Кейт и Ханной: мешок для резиновой лодки, одежду Кейт, ее кольцо, коляску, использованные подгузники Ханны, коврик, в который он заворачивал девочку. Но забыл сандалии, которые Кейт оставила еще в апреле. — Гелбрайт усмехнулся. — Хотя странно, что он сказал, будто запомнил их. Хардинг вытащил их из шкафчика после того, как Ханна заснула на полу каюты, и положил их в сумку коляски. А теперь он говорит, что единственный, кто мог спрятать их под кучу одежды, — Ханна.

«…Я, сбитый с толку, беспокоился об отпечатках пальцев. Никак не мог решить, нужно ли протирать внутри „Крейзи Дейз“. Понимаете, знал, что вы обнаружите отпечатки пальцев Кейт и Ханны, оставшиеся еще с того времени, когда они были на борту в апреле. Мне нужно было узнать, будет ли лучше, если я сделаю вид, что они никогда не посещали яхту. В конце концов я решил оставить все так, как было в течение последних трех месяцев. Я не хотел, чтобы вы думали, будто я сделал что-то хуже того, что сделал. И оказался прав, согласны? Вы не отпустили бы меня в среду, если бы нашли любые улики, которые я оставил, причиняя боль Кейт так, как, по вашему утверждению, я делал это…»

Глаза Самнера вновь наполнились слезами, но он не произнес ни слова.

— Почему ты не сказал мне, что у Кейт и Хардинга был роман? — спросил Гелбрайт Самнера.

Прошло какое-то время, прежде чем Уильям ответил:

— Мне было стыдно.

— За Кейт?

— Нет, — прошептал он, — за себя. Не хотел, чтобы кто-то узнал.

Узнал что? Гелбрайт не переставал удивляться. Что не мог заинтересовать свою жену? Что сделал ошибку, женившись на ней? Он протянул руку и взял телефон с коленей Самнера.

— Если тебе интересно, Сэнди Гриффитс говорит, что Ханна ходит вокруг дома весь день, ищет тебя. Я просил Сэнди, чтобы она передала девочке, что я привезу тебя домой. Ханна захлопала в ладоши. Не делай обманщика из меня, друг мой.

Уильям горестно покачал головой:

— Думал, ей будет лучше без меня.

— Шансов нет.

Инспектор заставил Самнера встать, взял его под руку.

— Ты ее отец. Как ей может быть лучше без тебя?

Глава 27

Мэгги лежала на полу, а Ник методично закрашивал все углы и щели, которые она пропустила.

— Как думаешь, сделал бы это Стив, если бы Тони Бриджес не довел его до этого, размазывая дерьмо повсюду?

— Не знаю, — пожал плечами Ник. — Карпентер убежден, что Хардинг — законченный психопат, говорит, вопрос времени, чтобы его одержимость сексом проявилась в насилии, поэтому, наверное, он все равно сделал бы это, при участии Тони Бриджеса или без него. Я считаю, правда в том, что Кейт оказалась не в том месте и не в то время. — Он помолчал, вспоминая крошечную ручку, словно помахивающую в морской пене. — Бедная женщина.

— Все-таки… неужели Тони избежит наказания? Это вряд ли справедливо, как думаешь? Хочу сказать, он должен был знать о том, что Стив виновен.

Ник опять пожал плечами:

— Заявляет, будто не знал, утверждает, что подозревал мужа Кейт.

Он осторожно коснулся паука, наблюдая, как тот стремительно рванул в тень.

— Гелбрайт сказал мне, что они с Карпентером прошлым вечером провели психическую атаку, выясняя, почему Бриджес молчал на первом допросе. Тони объяснил, что считал Кейт сукой, потому и не видел причин помогать полиции прижать ее мужа. Он думает, что Кейт получила по заслугам, болтая о сексуальной несостоятельности бедняги Самнера. У него самого, очевидно, были свои сложности на этом фронте, поэтому все его симпатии на стороне Уильяма.

— И этот человек учитель? — с отвращением воскликнула Мэгги.

— Теперь уже ненадолго. Если только у его коллег нет пристрастия к химии. Карпентер швырнул в него книгой: нарушал процесс установления истины, распространял наркотики, обманом лишил свободы действия свою подружку, изнасиловал ее, давая ей рогипнол, подстрекал к убийству… и даже, — он сдавленно хихикнул, — на его совести криминальное повреждение машины Хардинга… и все это, не говоря уже о том, что предъявит ему таможенное и акцизное управление.

— И по заслугам, — буркнула Мэгги.

— Ммм… В твоем голосе нет убежденности.

— Только потому, что не понимаю, какой смысл держать в тюрьме такого парня, как Тони. Он совсем неплохой, просто выбрал неправильный жизненный путь. Полгода работы в доме для инвалидов принесет ему больше пользы.

Он наблюдал, как паук тонет в лужице эмульсионной краски.

— Со счетом один к десяти, спазматическая импотенция даже не считается недостатком по сравнению с серьезными физическими и умственными.

Мэгги села, обхватив колени руками.

— Я думала, полицейские жестокие парни. А со мной, Ингрем, ты будешь более мягким?

Он посмотрел на нее сверху вниз, в темных глазах блеснул огонек.

— Ухаживание, подобное этому, боюсь, все, на что я способен.

Мэгги не желала менять тему.