Спящая кукла - Даша Пар

– Слушай, может, я чего-то не понимаю, но с чего такая программа?

– А тебе нужен повод? – удивлённо поджала губы Алиса, – нам всем нужно отдохнуть накануне... маскарада.

– А вам обязательно нужно идти? – тихо спросила я, отвернувшись к окну.

– Ну, праздник всё-таки, – за спиной раздался такой же тихий голос Алисы, – мы не можем струсить, потому что если струсим мы, то кто останется? Каждый из нас сам выбрал этот путь.

– А я вот боюсь, – я повернулась обратно к Алисе и грустно улыбнулась, – я не уверена, что если… бомба взорвётся, то я смогу остаться в живых.

– Какая бомба? – осипшим голосом спросила Алиса.

– Чёрт, – воскликнула я, – я не должна была этого говорить…

– Потому что я могу быть метаморфом, и это может помешать Дионовым планам? – Алиса вопросительно изогнула бровь и посмотрела мне в глаза, – значит бомба, вот что он задумал…

– Теперь, я надеюсь, ты не пойдёшь на маскарад?

– Отчего же, пойду. Это ничего не меняет, просто теперь я буду более внимательной, вот и всё… но насколько я понимаю, это секрет? И остальным я рассказать не могу, – задумчиво протянула она, – тяжело будет молчать, но я справлюсь. В себе, как ты понимаешь, я уверена… а вот в остальных… кто его знает.

– Кхм…

– Всё нормально, София, правда, я справлюсь! – улыбнулась она, – ты лучше скажи мне, как тебе идея насчёт завтра?

– А ваши занятия?

– Выходной. Завтра, послезавтра и послепослезавтра.

– Здорово, – кивнула я, стараясь не видеть, как лицо у Алисы помрачнело после слов о бомбе.

– Так ты идёшь?

– Да, разумеется. Нам и правда стоит развеяться перед маскарадом.

– Отлично, я зайду за тобой в двенадцать, хорошо? Вначале мы с тобой пойдём по магазинам, а потом к нам присоединяться мальчишки.

– Тогда до завтра, – и я проводила её до двери.

***

На душе было тяжко. Смутно как-то стало после недолгого разговора с Алисой. Я с раздражением посмотрела на экран телевизора, и, подумав, выключила его. Пропало хорошее настроение, как будто его и не было. Со злости бросив пульт от телевизора на диван, я уставилась на картину, висящую напротив меня. Синие волны абстракции с ядовито-зелёными проблесками олицетворяли тоску. Глухую, тяжёлую тоску, что угнездилась в моём сердце. Этот чёртов метаморф, да что же он задумал? Я не глупая девушка, я понимаю, что вероятнее всего мне ничего не грозит. Создатель бы этого не позволил. Отчего же так тяжко-то? За друзей своих? Да друзья ли они мне? Можно подумать, что я не вижу, как они вздрагивают, если я их касаюсь. Не вижу затаённого страха в глазах… но что я им сделала? Я же хорошая. От злости хотелось выть и что-нибудь со всей силы разбить о стену! А ещё лучше сбежать из этой душной, тяжёлой квартиры, от этих стен, что словно сдвигаются надо мной. Из этой клетки туда, на волю, в холодный и успокаивающий лес, где нет никого наделённого разумом. Прочь от этих сомнений, от этой лжи и чужих ошибок! Я ринулась к окну и со всей силы распахнула его, высунувшись наружу. Глубоко вздохнув полной грудью воздух, я подставила лицо ледяному ветру и закрыла глаза. Хорошо, свежо, хоть на мгновение отпустить бы себя в этот мир, без тела, без оков, что держат душу взаперти…

Резкая боль ударила по мне, как нож и я падаю назад, в комнату на пол. Мучительный крик, исторгается из горла и разносится по квартире. Откат. Второй в жизни откат. Судорога свела руки, отчаянно карябающие пол, оставляя после себя длинные царапины. Слух пропадает, вместо него остаётся комариный звон в ушах. В отдалении я слышу, как кто-то звонит в дверь.

– Помогите, – отчаянно хриплю я, но понимаю, что ни слова не говорю.

Боль приходит волнами, накрывая с головой. И я проваливаюсь в воспоминания о той, первой боли на полу старой кухни. Моё тело корчится, агония перерождения рождается в голове, но тело… оно симулирует повтор, остаточный эффект, откат. И я теряю настоящее.

Плоть от плоти. Кровь от крови. Слёзы на полу. Я, испытывая эту страсть, смотрю на своё тело со стороны и вижу: как лопаются глазные яблоки, как этот сок стекает по лицу. Как кровь хлещет из носа, из глаз, изо рта, из ушей… я вижу, как кожа шелушится, а волосы отходят от головы, обнажая лысый череп. Эта быстрая перемотка кадров, за счёт этого я вижу, как тело удлиняется, и слышу, как ломаются кости и в то же мгновение срастаются заново. Меняются черты лица, а руки трансформируются и на пальцах появляются когти. Мне сложно осознавать весь процесс, так как смотрю сквозь призму боли, я задыхаюсь из-за неё и вновь кричу, теряя картинку, возвращаясь в реальность.

Перед глазами тени, они движутся и видоизменяются. Боль постепенно уходит, оставляя за собой след усталости и глухого раздражения. Я чувствую, как кто-то касается меня и поднимает с пола. Этот кто-то вкусно пахнет, и я с трудом придвигаюсь к нему ближе, касаясь губами шеи. Я слышу, как что-то бьётся сильно-сильно. Как удары молота по наковальне – громко-громко. Аккуратно открывая рот, я касаюсь языком его шеи, а затем обнажаю клыки.

– Нет, София, нет! – я слышу сквозь туман отдельные, непонятные звуки, я не знаю, что они обозначают, потому что мне всё равно.

Меня пытаются оттолкнуть, и я выпускаю когти, чтобы вцепиться в это податливое тело. Я чувствую, как когти вспарывают кожу и запах становится сильнее. Упоительный, живой, как амброзия с привкусом цитрусовых фруктов и меди. Мы падаем вниз и я уже готова вонзить клыки в его тело, как зрение проясняется, и я вижу чужие глаза. Стального цвета глаза.

– Дион, – мои губы неловко выводят узор его имени.

И я падаю на него, уткнувшись головой в пол. Из груди раздаются сдавленные рыдания. Я чувствую их вкус на губах, солёные… смешанные с кровью слёзы. Неожиданно я чувствую, как он кладёт руку мне на спину и осторожно, словно я драгоценная статуя, нежно гладит, успокаивая.

Тишина становится оглушительной, сдобренной порцией судорожных всхлипываний и бессвязного бормотания.

– Прости, прости меня, пожалуйста, прости, – шепчу я. А он в ответ молчит и не убирает своей руки. Я слышу, как прерывисто он дышит, как тяжело вздымается его грудь и в воздухе до сих пор витает запах чужой крови.

Мы пролежали, обнявшись долго, бесконечно долго, прежде чем поток слёз иссяк. Наконец, я, тяжело подымаясь, буквально отползаю от него, касаясь спиной стены. Глаза закрыты, они слиплись от этих ржавых слёз. Я чувствую, как он поднимается следом за мной и наклоняется к моему лицу. Тихо, не произнося ни слова, он касается рукой моих губ, затем, не убирая руки, проводит линию до глаз. Я чувствую, как он вытирает пальцами глаза и отнимает руку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});