Будни самогонщика Гоши - 2. Мир и нир - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

class="p1">- Зачем тебе этот дикарь?

- А кто знал, что ты кинешь всё войско на север? Оставил бы здесь половину, Харабрук бы с ними и решил. У него на тебя давний зуб. Кстати, как там у старшего? Фирух успел сдаться или погиб?

- Будешь делить с братом полученные от меня трофеи, сам спросишь.

Я отступил спиной вперёд, выходя из-под обстрела арбалетчиков. Не стал взводить ещё больше гада, рассказывая, что он теперь сам – старший брат. И единственный. Для их фамилии встреча со мной здоровье не укрепляет.

Бросился бегом – к своим. По пути:

- Биб! Можешь вызвать Веруна прямо сейчас и сюда? Ситуация-то чрезвычайная.

Дед появился, когда я доскакал на кхаре до своих и, не останавливаясь, метнулся к ближайшим зарослям – даже вне рощи божок уютнее себя чувствует под деревьями.

- Чего тебе, неугомонный? Угощенья принёс?

Рассказал, что на этом угощенье может и кончиться.

Взгрустнул дед.

- Твой Саюр – такой же как ты. Всё ему больше серебра, больше земли. Суетится. А зачем? Счастье-то в другом.

Уходили последние драгоценные секунды. А я стоял как идиот и выслушивал моралистические нотации.

- Дай верью.

- У тебя же Биб есть?

- Он за раз может выпить не более четверых. Где-то за минуту.

- Ого! Я же его тебе совсем крошечным дал. На одну душонку едва-едва.

- У него была хорошая практика. Дед! Войди в положение. Дай настоящего, взрослого верью. Что рощу твою сторожит. Верну, обещаю. Лучше того, что служит у столицы, в брентстве Нимирха. Как его зовут?

- У них нет имён. Я понял, о ком ты, - в темноте я видел только овал его лица, но бьюсь о заклад, божок смотрел с сожалением. – Он старый, сильный. Поэтому трудноуправляем. Тебя первого сожрёт.

- А врагов?

- Десятка два. Отдохнёт и продолжит.

Я обратился к единственному советчику.

- Биб! Поможешь с ним справиться? С ней…

- Не уверен, хозяин.

- Ты стал сильнее. Пробуем? Или просим другого, слабака?

Мишленовский человечек, скорее уже человечище, думал секунд десять. Возможно, общался с создателем на неведомой мне волне.

- Пробуем.

Доверять можно. Если старый верья слопает мою душу, я умру, и Биб тоже. Чувство самосохранения у него присутствует.

Когда я подъехал к Нирагу и Клаю, они наперебой начали спрашивать, что со мной случилось.

Что случилось? Во мне началась Вторая мировая война. Или сразу Третья. Ядерная.

Верья, наконец, уступил уговорам Биба не кушать меня под обещание скоро получить множество душ и едва не бросился в атаку на моих людей. Я запретил им приближаться. Верья счёл себя обманутым и снова принялся облизываться на меня.

Даже дышать стало тяжело. Задыхаясь, я выдал краткую инструкцию.

- Отец! Клай! Нираг! Мы сейчас пойдём в замок. Внутри стен более полутораста солдат Саюра. Моя мама. Мюи, Настя. Трое наших детей – младенцев. Кто-то ещё из наших хрымов, кого скоты приняли за тебя, папа. Там же, уверен, купцы с юго-запада, непричастные к заговору.

- Нормально, - кивнул Нираг. – Я как обычный наёмник пойду за тобой… И не только наёмник. Твоя семья для меня уже не чужая.

- Десять дуков к месячному содержанию. Если вернёмся живыми. Нираг, ты умеешь стрелять, бери мой пистолет. Остальные пусть ждут в полумере от главных ворот и ждут сигнала. Клай, меч не затупился? Пошли!

К их изумлению я скрылся в колодце, где зажёг фонарик. Подгрун, умница, не заставил ждать. Едва удалось сдержать верью, чтоб тот не напал на червячного бога. Значит, в извивающемся теле тоже есть душа… Пригодная в пищу.

- Обещаю тебе липового мёда столько, сколько смогу достать. Помоги сделать проход!

- Я объяснял… Сам не понимаю, как ты провалился в соседний мир.

- Нужно не туда. А попасть в мой замок. Ты же перемещаешься под землёй? Проведи меня туда и ещё троих!

Он вдруг отдёрнулся и на три четверти скрылся в земле.

- В тебе зло! Сильное!

- Ещё какое. Я вынужден его взять. Потому что в замке сам не справлюсь.

Червяк взял паузу. Не читал мне мораль. Но секунды уходили, складываясь в минуты.

- Иди.

Приготовившись ползти по бесконечному узкому лазу, сражаясь с приступами клаустрофобии, я вдруг увидел знакомое синее свечение. Прокричав приглашение своим, шагнул в портал… И очутился в Форт-Ноксе.

Едва не получил удар мечом, пока один из двух стражников не опознал меня.

- Глей! У тебя нет воды? Полдня сидим.

В другом они себя не сдерживали, пахло. Но я был чрезвычайно далёк от мысли устраивать им разнос за справление нужды на посту.

Из портала один за другим вывалились три мои спутника. У отца нашлась фляга с водой. А я в очередной раз с помощью Биба с трудом сдержал верью в присутствии пяти очень вкусных душ. К сожалению, больше не мог отправлять своего пацана разведчиком за стену. Без него здорового хищника точно бы не удержал…

Поэтому распахнул створку железной двери, не зная, что за ней, и готовый к чему угодно. В коридоре никто не стоял. Верья разочарованно чавкнул.

Он заморил червячка (не Подгруна) после первого поворота. Работал широким захватом, приняв одновременно троих. Какие во мне раздавались звуки… И явственно потянуло, как бы доходчиво объяснить, чем-то вроде запаха изо рта с давно нечищеными гнилыми зубами. Фантомно, конечно, но до чего отвратительно! Даже для Средневековья!

А мы шли вперёд.

Мой внутренний монстр вдруг стал более покладистым. Видно, его больше не раздирал нестерпимый вампирский голод.

Трое вояк, повалившихся первыми, мало кого удивили бы. Внутри каменных крепостных стен состоялась грандиозная попойка. Солдаты Саюра и, что греха таить, хрымы из окружения торгашей обнаружили запасы нира. Декалитры немедленно перекочевали в их ненасытные утробы.

Я тоже не дурак выпить и закусить. Но вот так, по-свински…

Читал, что ровно так же в семнадцатом, после Октябрьского переворота, революционные солдаты, матросы и сознательные пролетарии обнаружили винный склад Зимнего дворца. Очень весёлая для них получилась революция.

Здесь – то же самое.

Шелест меча позади меня означал, что Нираг или Клай заставили очередную душу расстаться с телом. Рубили всех. Любой хрым-чужак, оставшийся в тылу, мог поднять шум. И были в своём праве. Вор, выпивший мой нир, заслуживает смерти. Я, конечно, не столь категоричен в мирное время. А сейчас просто некогда обращать внимание.

Первый