Его запретная пара (СИ) - Наталья Александровна Буланова

не рассчитываю на его помощь. Теперь все будет по-другому.

— И ты поверила? Да сказки все это. Половина клана уверена, что это не пилюля, а пустышка. Он будет делать вид, что ни при чем, а стоит тебе попасть в беду, окажется тут как тут.

Подруга не сказала, что думает вторая половина клана. Да и не надо было говорить — я все видела по взглядам, полным немого укора.

— Лин, перестань, — попросила подругу замолчать.

Я чувствовала себя виноватой и задетой одновременно. Наверное, если бы я кинулась умолять Тень не принимать пилюлю против истинности, он бы не стал. Но тогда что? Мне нужно сложить лапки и отдаться ему?

А как же моя жизнь? Мои чувства?

Я посмотрела на время, а потом медленно обвела взглядом присутствующих на арене. Наемника не было видно.

Но он всегда умел виртуозно прятаться.

Интересно, он уже принял пилюлю? Обещал в мой день рождения, как подарок, разорвать нашу связь.

Наверное, будь я сверхом, я почувствовала бы изменения, но я всего лишь человек.

Арена взорвалась аплодисментами. Саша нашел ключ и открыл символическую дверь во взрослую жизнь.

Я побежала вниз, чтобы обнять его и поздравить.

Саша прижал меня к себе первой, даже раньше мамы. Он словно чувствовал, что ноги меня не держат.

— Могу устроить мозговую атаку, и все отменят. Хочешь? — шепнул мне еле слышно.

За что тут же получил легкую оплеуху от отца:

— Я тебе сколько раз говорил, что сила — это огромная ответственность?

— Да я шучу, пап! Шучу! — Саша медленно разомкнул наши объятия и внимательно посмотрел мне в глаза.

Пожалуй, он один всегда без слов понимал меня. У нас была незримая связь.

— Настя, готовься. — Папа положил руку на мое плечо.

Он не предлагал передумать. Предупреждал раньше, что обратного пути не будет. Мне тогда показалось, что он говорит не только о церемонии, но и о Тени.

— Хорошо. — Я кивнула, выдохнула, посмотрела на взволнованную маму и напряженного брата и пошла за отцом ко входу на арену.

Когда мы остановились перед железной дверью, а вокруг не было ни души, я тихо спросила папу:

— Ты видел Тень?

Отец как-то странно на меня посмотрел, а потом отвел глаза:

— Ты же знаешь, если Тень не захочет, его никто не увидит.

— Угу. — Я немного приободрилась при мысли, что наемник где-то рядом.

Я очень привыкла к нему. Так жаль, что он видит во мне истинную. Или видел? Он уже принял лекарство? Или правильнее назвать его ядом?

— Переживаешь за него? — Папа взялся за ручку двери.

Я предпочла промолчать. И отец туда же! Я и без того чувствовала давление со всех сторон. Каждый сверх за эту неделю считал своим долгом рассказать мне, что думает о нашей ситуации. Мне столько советов надавали! И что нам просто надо расстаться с Тенью на время. И что мне просто надо увидеть его с другой женщиной. И что мне просто надо посмотреть на него как на мужчину. Пытались на пальцах объяснить, что такое истинность для сверха. А то я не видела! С самого рождения живу в клане гибридов, а мне пытались растолковать все как чужаку.

Знаю я все. Знаю. И чувствую себя так, будто убиваю на глазах всеобщего любимчика публики.

Но я же живая! Я хочу поступать по воле сердца. А мое сердце молчит с Тенью.

Он классный дядька, классный друг. Надежный, непоколебимый, как скала. Но…

Я вошла на арену и побежала. На прохождение лабиринта дается всего пять минут. Финал — достать ключ и открыть дверь к свободе. В середине — препятствия.

У меня получится.

Одна из причин, почему я решила наравне с Сашей пройти через эту традиционную церемонию, — это заслужить уважение в клане. Показать, что я не взбалмошный ребенок. Что я взвесила все даже в ситуации с Тенью.

Да, я доказывала всем. Доказывала себе.

Пролезала, перепрыгивала и преодолевала огненные и водные препятствия. Прошла по канату, по качающейся балке. Решила головоломку и подошла к финишной прямой.

И остановилась как вкопанная.

В узком закутке, не видимом для трех сторон арены, но с прекрасным обзором для меня, Тень страстно целовался с девушкой.

Волна озноба прошлась по моему телу, дыхание сбилось. Я стала дышать часто-часто, не понимая, что происходит.

А потом увидела за ними на стене ключ.

Это было мое последнее испытание!

Как жестоко. И Тень еще говорит что-то об истинности? Целует ее как в последний раз!

Жадно, будто сейчас съест.

Боги, даже с языком!

И он еще говорит, что жизни без меня не мыслит? Или уже выпил пилюлю?

Я отвернулась, не в силах смотреть. Подняла взгляд на арену и содрогнулась от взглядов и тишины. Все напряженно ждали, как я поступлю.

Нет, надо подумать.

Если бы Тень съел пилюлю, он не стал бы в этом участвовать. По крайней мере, даже если бы забыл, папа никогда бы не допустил такого. А раз допустил и поставил последним моим испытанием, то…

Я посмотрела на отца.

Папа, ты же всегда был не очень рад такому будущему зятю, разве нет? Или это мужская солидарность?

Я повернулась к паре и содрогнулась от их страсти. Казалось, что девушка готова отдаться здесь и сейчас. Тень держал ее за затылок, а вторая его огромная рука крепко вцепилась в закинутую на него ногу девушки.

Разврат!

Это нормально вообще?

Меня всю трясло от злости. Хотелось отодрать эту собаку женского пола от наемника и протащить по полу.

— Осталось тридцать секунд, — объявили по динамику, и я вздрогнула.

Мой ключ был за Тенью. Весь клан наблюдал, смогу ли я проигнорировать страстную парочку и открыть дверь своей свободы.

Как жестоко!

Короб, где целовалась пара, был настолько узкий, что вытащить ключ можно было, лишь протянув руку между Тенью и девушкой.

Меня явно проверяли. Может, даже провоцировали на ревность. Манипулировали мной, чтобы я передумала.

Точно!

Тень не хочет принимать таблетку, вот и готов даже лобызаться с этой грымзой, лишь бы меня удержать.

А я так близка к тому, чтобы скинуть цепи.

В груди все сжалось. Я посмотрела на парочку.

Боль жгла все сильнее. Внутри нарастал настоящий огненный ком, и я совершенно перестала понимать, что чувствую.

И тут Тень, целуя эту швабру, открыл глаза и посмотрел на меня.

Он специально! Я сразу прочитала это по его взгляду.

Он ждет, что я психану, покажу перед всем кланом, что ревную.

Он хочет все оставить как есть.

Я сделала шаг, а