Повести и рассказы - Дмитрий Нечай

Мимика лица, движения -- все в этом человеке было непривычно, неестественно. Это был представитель иного мира, неведомого людям, и Аллоиз резко ощутил это.

На экране, куда указывала рука пришельца, зажелтели пески, и знакомое ярко-голубое небо. Изображение увеличилось, и немного позже все увидели странное поселение с фонтанами и водоемами, напоминающее оазис посреди пустыни. Там шла битва. Люди бегали вдоль строений, сверкали вспышки, падали мертвые, в глаза бросалось множество незнакомых предметов. Ветер чужого мира как бы дунул в лицо Аллоизу и неприятно обжег.

-- Боже мой, какой уровень развития, и это тысячи лет назад!

Аллоиз с трудом переводил дыхание, впечатления от увиденного захватывали его.

Изображение исчезло, и Антоний положил коробку в нишу.

-- А как вы думали? Высочайшего уровня цивилизация -- вот, что посетило нас. И тем трагичнее их судьба.

Эндрю подошел к нише и внимательно осмотрел шлем.

-- А вы смогли перевести, о чем он говорил?

Антоний утвердительно покачал головой:

-- Смог, но лишь благодаря субтитрам. Сами понимаете, язык чужой -- тут нужны опытные лингвисты. Но кое-что с текстом и у меня, к счастью, получилось. Египетские иероглифы -- правнуки этих, а посему некоторое сходство позволило мне перевести его обращение. Он говорит, что в колонии поселенцев вспыхнуло восстание из-за того, что кто-то сообщил поселенцам о том, что их обманули, и они, вроде бы, не смогут вернуться, куда именно, я так и не понял, очень сложный текст; что во время восстания убиты двое из предводителей и уничтожены все энергетические хранилища; что это -- конец, что он раздавлен и куда-то удаляется. Более я пока ничего перевести не смог. Однако и этого достаточно, чтобы без тени сомнения утверждать: древние египтяне являлись биологическими потомками инопланетной расы, попавшей на Землю по непонятным для нас пока причинам. Между прочим, то, как эти аппараты очутились в этом зале внутри скалы, остается загадкой. Скала -цельная, никаких входов и выходов, кроме одного коридора. Они словно переместились сквозь толщу камня и навечно остались здесь.

* * *

Ра поднял голову к небу.

Яркое, неумолимо жгучее светило безжалостно слепило глаза. Он опустился на песок.

Все случилось так быстро, он до сих пор не мог опомниться.

Нут и Шу были убиты, Геб умер несколько дней назад от ран. То, что он предвидел, свершилось в самом ужасном из возможных вариантов, стремительнее, чем кто-либо ожидал.

Теперь эти люди оставались на чужой планете с пустыми руками, и путь их неизвестен никому. Погибнут ли они уже через год или смогут продолжить свой род через годы и века, сквозь кровавые распри и беспощадную борьбу за выживание?

Ра встал на колени. Он не видел для себя иного выхода. В руке блеснуло оружие.

Надежда больше не теплилась в его сердце, а спрятанные челноки он уже не рассчитывал передать потомкам, он сделал это просто так, без всякого смысла, может быть, по привычке.

Ярко-алая вспышка на секунду осветила ближайшие окрестности пустыни, на миг померкло солнце, а когда все вернулось на свои места -- среди желтых барханов уже чернело большое, обожженное неведомым огнем пятно.

1993 г.

ВСТРЕЧА

Уже не менее получаса я мучился от нестерпимого озноба, который охватывал мое тело и нарушал благостные до сего момента сновидения. Из-за него я впал в какое-то оцепенение, я хотел встать, но было неимоверно тяжело не только пошевелиться, а просто открыть глаза. Наконец, я предпринял попытку, вложив в нее всю решимость и отвращение к моему жалкому состоянию, в результате чего удалось сесть. Зрелище, наверняка, было занятное. Несмотря на то, что я уже не спал, скрюченная моя фигура с упавшей на грудь головой и опухшим, а это я чувствовал, лицом являлись ярким доказательством пагубного воздействия алкоголя на организм.

Преодолевая слабость, я откинулся на выгнутую спинку скамейки. От резкого движения у меня помутилось в голове, но появилось приятное ощущение от расправленных, наконец, плачей. Так я просидел минут десять. Мысли понемногу прояснялись, и я осознал потребность в немедленных действиях, направленных на преодоление этого мерзкого состояния. Зная по опыту, что полностью избавиться от похмелья удается лишь к концу следующего дня, я еще с вечера запасся одной из последних новинок фармацевтики, предназначенной для помощи таким, как я, по утрам.

Не без радостного ощущения чуда достал я спасительный флакон из кармана и открутил крышку. Запах был, что называется, специфический. Я зажмурился и одним глотком осушил две трети бутылочки. Вкуса почувствовать я не успел, да и было бы сложно разобрать его в точности -- такой букет намешали в это средство.

Я огляделся по сторонам. Было раннее утро. Вокруг меня раскинулся густой парк с яркой зеленью лужаек, перерезанных белыми бетонными дорожками. По обеим сторонам дорожек стояли скамейки. Я восседал на одной из них. Повинуясь дурацкому инстинкту детства, я с усилием приподнялся, пытаясь заглянуть под себя. Убедившись в том, что лавка не свежевыкрашенна, я со вздохом облегчения оплыл вдоль спинки, перевалясь на правый бок.

Внезапно передо мной что-то потемнело. Я изо всех сил навел резкость и увидел прямо перед собой на скамейке человека.

Странно, что я не замечал его раньше. Видимо, я совсем плох: он сидел рядом со мной на расстоянии вытянутой руки.

Это был старик лет шестидесяти или семидесяти, для моего возраста это не представляло большой разницы.

Препарат начинал действовать, и я с огромной радостью ощущал, как с каждой минутой прибывают силы, и мой организм приходит в норму, как в каком-то механизме: запустилось одно, потом, другое, третье, и вот я уже решительным движением оперся правым локтем о спинку скамейки и сел полубоком к старику.

Выражение моего лица в тот момент, скорее всего, было, мягко говоря, странным и провоцировавшим чужое внимание. Старик, не поворачивая головы, взглянул на меня и улыбнулся одними лишь глазами, что, впрочем, я заметил. Спустя еще пару минут я был почти в форме -- препарат, действительно, оказался отменным, кстати, как и цена на него. Слегка размяв руки, потянувшись и убедившись в том, что телом я уже полностью владею, я решил повнимательней рассмотреть старика.

Воздух в парке был чист и свеж, и уставшие от сигаретного угара легкие, казалось, расправились, как крылья, ловя каждую молекулу утреннего аромата.

Старик был среднего роста, суховат, одет хорошо и аккуратно. По одежде нельзя было судить, при деньгах он или нет. Так одеваются и те, кто, имея деньги, не делают из одежды культа, и те, кому внешний вид не безразличен, но на дорогие и модные вещи денег не хватает. Лицо его было непохоже на лица "кухаркиных детей", как называют разного рода выходцев, пробивающихся где только можно и как только можно. Внешняя строгость и правильность черт его лица, его взгляд свидетельствовали о бесспорном наличии неплохого генофонда. Старик заметил, что его рассматривают, но, нисколько не смутившись, продолжал спокойно сидеть в прежней позе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});