Акселерандо - Чарльз Стросс

Айнеко продолжает исчезать, но оставляет за собой какое-то мерцающее присутствие. Не ухмылку, но весовую карту нейросети — трехмерную и невероятно сложную. «:непереводимое представление 1: при отображении в грамматическую сеть этих омаров имеет элементы понятия „бога“ с перегрузкой атрибутами мистицизма и дзен-подобной непонимаемости» — доносится ее голос. «Но вообще-то я думаю, что на самом деле это означает „оптимизированную самоосознающую выгрузку, работающую намного быстрее реального времени“. Тип номер один слегка сверхчеловеческой сущности, э-э-э, примерно как народ у нас дома. Из чего следует, что эти Вунч хочет, чтобы мы воспринимали и их как богов». Кошка материализуется снова. «Кто-нибудь клюет?»

«Выскочки из мелкого городишки» — бормочет Амбер. «Думают, что научились говорить как большие люди. Используют сомнительную метаграмматику, чтобы казаться солиднее, и облапошивать других простаков, впервые попавших в большой город».

«Вероятнее всего — да». Айнеко разворачивается и начинает вылизывать бок.

«Что мы собираемся делать?» — спрашивает Су Ан.

«Что мы будем делать?» Амбер поднимает подведенную карандашом бровь, а затем ухмыляется так, что с ее видимого возраста слетает десяток лет. «Мы напудрим им мозги!» Она снова щелкает пальцами, и время размораживается. Непрерывность оказывается никак не нарушенной, за исключением того, что Айнеко все еще сидит у трона. Кошка смотрит наверх и удостаивает королеву хитрейшим взглядом.

«Мы понимаем вашу озабоченность» — как ни в чем ни бывало говорит Амбер, — «но мы уже дали вам модель физиологии и нейроархитектуру, которые вы сейчас носите. И мы хотим общаться. Почему бы вам не показать настоящих себя, или ваш настоящий язык?»

«Это язык торговли!» — протестует Омар Номер Один. «Вунч есть метаболически разнообразная коалиция из большого числа миров. Нет единого интерфейса. Проще соответствовать одному плану и говорить на одном языке, чтобы доходило легче».

«Хм-м». Амбер наклоняется вперед. «Дайте мне знать, правильно ли я поняла. Вы — коалиция индивидуалов из различных видов. Вы предпочитаете использовать модель интерфейса, которую мы переслали вам, вы предоставляете в качестве обмена используемый вами языковой модуль, и вы хотите торговать с нами?»

«Обмен интереса!» — повторяет Вунч, раскачиваясь вниз и вверх на лапах. «Есть что предложить! Почувствуйте самосознание тысяч цивилизаций! Совершенно безопасные каналы более, чем к сотне сетевых архивов, адаптированных для не :обозначение непереводимого понятия:. Эффективный менеджмент коммуникационных рисков! Управление материей на молекулярном уровне! Квантовые решения алгоритмически итерированных систем!»

Старомодная нанотехнология и сверкающие штучки для простаков — бормочет Пьер по переговорному каналу. Насколько мы — по их мнению — примитивны?

А мы перестарались с реконструкцией… — комментирует Борис. Они могут даже подумать что это и есть реальность. Что мы — прилипалы на хвостах у могущественной цивилизации омаров.

Амбер изображает улыбку. «Это так интересно!» — щебечет она Вунч-делегатам. «Я назначила двух представителей, которые будут вести переговоры с вами. Они будут проходить в формате конкурса в пределах моего собственного двора. Я представляю вашему вниманию Пьера Наке, моего личного коммерческого представителя. Кроме того, возможно, вы пожелаете заключить сделку с Адамом Глашвитцем, независимым фактором, который не присутствует здесь. Остальные предложения можно представить в назначенном порядке, если вы принимаете это».

«Мы довольны» — говорит Омар Номер Один. «Мы устали и сбиты с толку долгим путешествием к этому месту через узлы. Запрашивать продолжение переговоров позже?»

«Конечно» — кивает Амбер. Парламентский церемониймейстер, колоритный, но не имеющий собственного сознания зимбо, управляемый, как нитями паука-кукловода, сетью ветвей ее личности, издает высокую ноту на своей трубе. Первая аудиенция окончена.

* * *

За пределами светового конуса Выездного Цирка, на другом краю пространственноподобной пропасти между маленьким передвижным королевством Амбер и глубинами империи времени, удерживающей в своих объятиях квантово-запутанные сети солнечной системы, обретает форму новая, сингулярная реальность.

Добро пожаловать в момент наибольших перемен.

В Солнечной системе живут примерно десять миллиардов человек — и каждое сознание окружено гигантским экзокортексом распределенных агентов. Эти ветви их личностей, берущие начало в их головах, обитают на облаках сервисной пыли — состоящей из тех же бесконечно гибких вычислительных элементов размером с пылинку, из которых построены и их жилища. Туманные глубины, озаряемые широкополосным мерцанием, полны жизни, а большая часть земной биосферы, наоборот, законсервирована для сохранения и последующих исследований. На каждого человека приходится по миллиарду электронных агентов, несущих информацию к самым дальним уголкам адресного пространства мысли и обратно.

Солнце, бывшее до сей поры ничем не примечательным слабо переменным желтым карликом класса G2, скрылось в сером облаке, которое окружило его со всех сторон, за исключением узкого пояса вблизи плоскости эклиптики. Солнечный свет, как и прежде, все еще падает на внутренние планеты — за исключением Меркурия, которого больше нет. Он был полностью разобран и превращен в нанокомпьютеры, работающие на солнечной энергии. Гораздо более жаркий, чем прежде, свет падает на Венеру, окруженную поблескивающими папоротниками углеродных кристаллов. Вдоль ее бывшего экватора проложены клолссальные петли сверхпроводящего кабеля, раскручивающие планету быстрее и быстрее — и этот мир вскоре тоже будет разобран. Юпитер, Уран и Нептун обзавелись такими же впечатляющими кольцами, как и у Сатурна, но задача поедания газовых гигантов займет гораздо больше времени, чем разборка маленьких скалистых планет внутренней системы.

Десять миллиардов обитателей этой коренным образом изменившейся звездной системы все еще помнят, что когда-то были людьми — почти половина из них родилась еще в прошлом тысячелетии. Некоторые из них, не затронутые метаэволюцией, целенаправленным телеологическим прогрессом, пришедшим на смену слепому дарвинизму, все еще являются людьми — они теснятся в закрытых коммунах и фортах под холмами, бормочут свои молитвы и проклинают безбожных посягателей на естественный порядок вещей. Но восемь из десяти живущих включены в фазовый переход, который стал самой всеобщей революцией со времен открытия приматами речи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});