Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) - Стефани Майер

Подходя к двери, я увидела на ней рукописное объявление на листе ярко-розовой бумаги, сообщающее, что студия танца закрыта на весенние каникулы. Я взялась за дверную ручку, осторожно подергала ее и обнаружила, что дверь не заперта. С трудом переведя дыхание, я открыла ее.

В сумрачном, пустом и прохладном вестибюле тихонько гудел кондиционер. Пластиковые литые кресла были составлены в ряды вдоль стен, от ковролина пахло шампунем. В западном репетиционном зале было темно – я видела это через большое смотровое окно. В восточном зале, размерами больше западного, горел свет. Но жалюзи на окнах были опущены.

Ужас настолько усилился, что буквально парализовал меня. Я не могла сделать ни шагу вперед.

Внезапно до меня донесся мамин голос.

– Белла? Белла! – все тот же крик на грани паники. Я понеслась к двери, на мамин голос.

– Белла, как ты меня напугала! Никогда больше не смей так делать! – продолжил голос, когда я вбежала в длинный зал с высоким потолком.

Озираясь, я пыталась понять, откуда исходит голос, и вдруг услышала мамин смех и резко обернулась.

И увидела маму: она смеялась с экрана телевизора и с облегчением ерошила мне волосы. Это видео было снято в День благодарения, когда мне исполнилось двенадцать. Мы ездили в Калифорнию, проведать бабушку в последний раз перед тем, как она умерла. В тот день мы ходили на пляж, и я, перегнувшись через край волнореза, чуть не упала в воду. Мама увидела мои болтающиеся в воздухе ноги, пока я тщетно пыталась удержаться на руках. «Белла? Белла!» – в страхе закричала она.

Экран телевизора погас.

Я медленно обернулась. Он стоял возле аварийного выхода так неподвижно, что поначалу я не заметила его. В руках он держал пульт дистанционного управления. Долгую минуту мы смотрели друг на друга, потом он улыбнулся.

Он направился в мою сторону, прошел довольно близко и положил пульт рядом с видеомагнитофоном. Я настороженно повернулась, наблюдая за ним.

– Извини, Белла. Но ведь так даже лучше – не пришлось впутывать твою маму, верно? – Голос звучал любезно и добродушно.

Внезапно до меня дошло: мама в безопасности. Она по-прежнему во Флориде. Моего сообщения она не получала. Темно-красные глаза на неестественно бледном лице не пугали ее неподвижным взглядом. Ей ничто не угрожает.

– Да, – выговорила я, не скрывая облегчения.

– Ты, похоже, не сердишься на меня за обман.

– Нет. – Мысль о том, что маме ничто не грозит, придала мне храбрости. Какая теперь разница? Скоро все будет кончено. Чарли и мама не пострадают, им нечего бояться. Стало так легко, что закружилась голова. Только здравый смысл предостерегал, что я близка к нервному срыву.

– Странно… Ты говоришь правду. – Темные глаза с интересом оценивали меня. Их радужка стала почти черной, только по краям сохранился тонкий рубиновый ободок. Глаза цвета жажды. – Твоему странному клану надо отдать должное: вы, люди, способны вызвать любопытство. Пожалуй, я был бы не прочь понаблюдать за вами. Поразительно, насколько у некоторых из вас отсутствует страх за свою шкуру.

Он стоял на расстоянии нескольких шагов, скрестив руки на груди, и с любопытством разглядывал меня. Как ни странно, лицо и поза не выражали угрозы. Внешность самая обычная, ничего примечательного – разве что бледность и круги под глазами, к которым я уже привыкла. Он был в голубой рубашке с длинными рукавами и потертых синих джинсах.

– Наверное, хочешь сказать, что твой парень отомстит за тебя? – спросил он, как мне показалось, с надеждой.

– Вряд ли. По крайней мере, я просила его не делать этого.

– И что он ответил?

– Не знаю. – С этим учтивым охотником было на удивление легко разговаривать. – Я написала ему это в письме.

– Как романтично – прощальное письмо. Думаешь, он исполнит твою просьбу? – Голос стал чуть резче, вежливость оказалась подпорчена сарказмом.

– Надеюсь.

– Хм-м. Ну, значит, наши надежды не совпадают. Видишь ли, я нашел тебя слишком легко и быстро и немного разочарован. Честно говоря, мне просто повезло.

Я молча ждала продолжения.

– Когда Виктории не удалось подобраться к твоему отцу, я велел ей разузнать как можно больше о тебе. Какой смысл гоняться за тобой по всему свету, когда можно спокойно дождаться тебя в том месте, которое я назначу сам? Побеседовав с Викторией, я решил отправиться в Финикс и нанести визит твоей матери. Я же слышал – ты говорила, что уезжаешь домой. Сначала я решил, что ты сказала это для отвода глаз, но потом задумался. Порой люди донельзя предсказуемы, они предпочитают бывать в знакомых местах, где чувствуют себя в безопасности. Идеальная уловка – отправиться туда, где тебе ни в коем случае не следовало прятаться, в то самое место, куда, как ты во всеуслышание объявила, ты собралась уезжать!

Конечно, я сомневался, ведь это были всего лишь догадки. Обычно на охоте меня приводит к добыче интуиция, если угодно, шестое чувство. Добравшись до дома твоей матери, я прослушал твое сообщение и записал номер, с которого оно было отправлено, но, само собой, не знал, откуда ты звонила. Ты могла звонить хоть из Антарктиды, а для игры требовалось, чтобы ты находилась рядом.

А потом твой парень вылетел в Финикс. Естественно, Виктория следила за ним по моей просьбе: вести игру против такого множества соперников в одиночку я не собирался. Так я и понял, что мои надежды оправдались: ты все-таки здесь. Я был к этому готов и уже успел пересмотреть ваши очаровательные семейные видео. Оставалось только одно – устроить спектакль.

Как видишь, все очень просто. Надеюсь, насчет своего парня ты ошибаешься. Как его – Эдвард?

Я не ответила. Бравада уже выветривалась. Я чувствовала, что злорадствовать ему скоро надоест. В любом случае это злорадство предназначено не для меня: мало заслуги в том, чтобы справиться со мной, слабым человеком.

– Надеюсь, ты не станешь возражать, если я оставлю твоему Эдварду небольшое послание от себя?

Он отступил на шаг и дотронулся до цифровой видеокамеры размером с ладонь, тщательно закрепленной на аудиосистеме. Красный огонек указывал, что съемка уже ведется. Он поправил камеру, меняя угол. Я в ужасе следила за ним.

– Прости, но, посмотрев эту запись, он наверняка бросится за мной в погоню. Не хочу, чтобы он что-нибудь пропустил. Разумеется, все это предназначено для него. Ты ведь просто человек, на свою беду очутившийся в неудачном месте в неудачное время и, кстати, попавший в плохую компанию.

Он с улыбкой шагнул ко мне.

– Но прежде чем мы начнем…

Он продолжал, а к моему горлу подкатила тошнота. Ничего подобного я не ожидала.

– Я не прочь растравить рану, совсем чуть-чуть. Объяснение было очевидным, и я побаивался, что Эдвард поймет это и испортит мне все удовольствие. Речь идет о том, что случилось когда-то давным-давно, очень давно. Это был первый и единственный раз, когда от меня ускользнула добыча.

Видишь ли, один вампир, так глупо привязавшийся к этой маленькой жертве, сделал выбор, для которого твой Эдвард слишком слаб. Когда старик узнал, что я охочусь за его подружкой, он выкрал ее из сумасшедшего дома, где работал, – чего я никогда не пойму, так это одержимости некоторых вампиров вами, людьми! – и едва освободив, раз и навсегда позаботился о ее безопасности. А она, бедняжка, похоже, даже не заметила боли. Слишком уж долго она просидела в этой дыре. Веком ранее за такие видения ее сожгли бы на костре. А в двадцатых годах двадцатого века всего лишь упекли в психушку и лечили электрошоковой терапией. Когда она открыла глаза, свежая, полная сил и молодая, ей показалось, что она впервые увидела солнце. Старый вампир сделал ее сильной молодой вампиршей, тем самым лишив меня причины иметь с ней дело, – он вздохнул. – В отместку я уничтожил старика.

– Элис… – изумленно ахнула я.

– Да, твоя миниатюрная подружка. Как я удивился, увидев ее на поле! Во всей этой истории хоть что-то послужит утешением для ее клана. Мне досталась ты, а им – она. Единственная жертва, сбежавшая от меня, – в сущности, это даже почетно.

А как восхитительно она пахла! До сих пор жалею, что так и не попробовал на вкус… Она пахла даже лучше, чем ты. Извини, не хотел тебя обидеть. Ты очень приятно пахнешь. Какими-то цветами…

Он сделал еще шаг ко мне и теперь стоял совсем рядом. Поднял прядь моих волос, осторожно понюхал. Потом аккуратно отпустил прядь, и кончики его холодных пальцев задели мою шею. Он быстро протянул руку и провел по моей щеке большим пальцем, на его лице отразилось любопытство. Желание броситься бежать стало непреодолимым, но я словно примерзла к месту. Не могла даже отшатнуться.

– Нет, – пробормотал он себе, опуская руку, – не понимаю.

Он вздохнул.

– Ну что ж, пора заняться делом. А потом я позвоню твоим друзьям и объясню, где найти тебя и мое маленькое послание.

Меня затошнило. Пощады ждать не стоило, я поняла это по его глазам. Ему мало победить, насытиться и уйти. Быстрой развязки, на которую я надеялась, не будет. У меня затряслись колени, я испугалась, что упаду.