Как Иисус стал богом - Барт Эрман

Христианский гностицизм

Среди исследователей в последние годы имели место долгие, ожесточенные и жаркие дебаты по поводу природы религиозного феномена, известного как гностицизм.7 Не говоря обо всем остальном, эти дебаты показали, что мы уже не можем говорить просто о гностических религиях, как если бы они представляли собой монолитный набор верований, разделяемый широким кругом религиозных групп, из которых все могут быть по справедливости отнесены к гностическим, Некоторые специалисты полагают, что сам термин гностицизм определялся так широко, что теперь уже стал бесполезным. Другие с большей долей вероятности предположили, что нам нужно как можно больше сузить определение гностицизма, отнеся его лишь к одной определенной группе, а другие, приблизительно сходные, группы называть другими именами. Поскольку данная книга не посвящена гностицизму как таковому, мне нет нужды вдаваться в подробности этих исследовательских разногласий, сколь бы важными они ни были. Вместо этого я просто укажу, что я сам подразумеваю под гностицизмом, и вкратце обсужу христологический взгляд, присутствующий в дошедших до нас гностических текстах.

Термин гностицизм происходит от греческого слова гнозис, означающего знание. Как мы уже видели, христианские гностики считали, что спасение приходит не через веру в смерть и воскресение Христа, а через надлежащее «знание» тех тайн, которые Христос раскрыл своим последователям. В течение многих столетий мы получали сведения о гностиках только из писаний, направленных против них такими христианскими ересиологами, как Ириней Лионский, Ипполит Римский и Тертуллиан. Теперь мы понимаем что даже если мы отнесемся к сообщениям этих борцов с ересями осторожно и будем рассматривать их самым что ни на есть критическим взором, они все равно способны ввести нас в заблуждение относительно действительного характера гностических взглядов. Мы можем утверждать это потому, что были обнаружены подлинные писания гностиков, и теперь мы можем прочитать, что они сами хотят сказать по поводу собственных взглядов.

Самой значительной находкой таких текстов в новейшее время стало собрание книг, обнаруженное египетскими крестьянами возле города Наг-Хаммади, когда они копали землю в поисках удобрения.8 Это собрание получило название библиотеки Наг-Хаммади. Оно состоит из тринадцати книг, представляющих собой древние антологии текстов, большинство из которых – гностические писания, созданные гностиками и для гностиков. В общей сложности книги включают в себя 52 трактата, точнее 46, если не считать дубликатов. Тексты библиотеки Наг-Хаммади написаны на древнеегипетском языке, известном как коптский; первоначально все книги были, судя по всему, написаны по-гречески, поэтому сохранившиеся копии представляют собой более поздние переводы. Книги, в которых были обнаружены эти трактаты, произведены в IV столетии христианской эры; сами же трактаты написаны намного раньше, вероятно во II веке. Исследовательские труды, посвященные этим книгам, представлены в изобилии. Для наших целей я дам здесь краткий обзор основного взгляда, изложенного в этих текстах, чтобы помочь нам понять сущность христологии, которую разделяло большинство христиан-гностиков.

Христиане-гностики не думали, что этот мир представляет собой творение единого истинного Бога, что приближало их воззрения к воззрениям Маркиона.

Но, в отличие от Маркиона, гностики предлагали пространные мифологические объяснения, каким образом этот мир начал свое существование. Его происхождение прослеживалось далеко в бесконечность, вместе с целой плеядой божественных существ, которые составляли Небесное царство. В один момент – когда, кроме Небесного царства, больше ничего не существовало – произошла космическая катастрофа, которая привела к появлению нового поколения божественных существ, не полностью сформировавшихся и потому несовершенных. Одно из этих низших, несовершенных и (зачастую) невежественных божеств и создало материальный мир, в котором мы обитаем.

Гностические тексты не объясняют логику, лежащую за подобным взглядом на сотворение мира, но ее нетрудно обнаружить. Кто захочет приписать ответственность за этот мир, полный боли и страдания, единому и истинному Богу? В нашем мире случаются ураганы, цунами, наводнения, засухи, эпидемии, врожденные болезни, голод, войны и многие другие бедствия и неприятности. Разумеется, благой и всемогущий Бог не может нести ответственность за эту юдоль скорби и отчаяния. Мир – космическая катастрофа, и цель религии – бежать от этой катастрофы.

Согласно гностикам, наш мир – тюрьма для божественных искр, берущих свое начало в Небесном царстве, но попавших здесь в ловушку. Эти искры испытывают желание и потребность спастись из плена материи. Они могут сделать это, узнав тайну о том, кто они такие, откуда пришли, как сюда попали и как им вернуться обратно.

Вы можете задаться вопросом, какое отношение все это имеет к христианству. Согласно христианам-гностикам, все эти представления о мире содержатся в самой Библии. Христос – тот, кто пришел в мир, чтобы научить небесным тайнам, которые могут освободить божественные искры, заключенные в ловушку материи.

«Сепарационистская» христояогия

По-видимому, некоторые гностики придерживались докетистского понимания, согласно которому Христос – который не мог принадлежать этому порочному материальному миру – пришел на землю в виде духа, почти как у Маркиона. Самого Маркиона не следует считать гностиком: он придерживался мнения, что было только два бога, а не множество; он не рассматривал этот мир как космическую катастрофу, но как творение Бога Ветхого Завета; и он не думал, что божественные искры, обитающие в человеческих телах, могут быть освобождены через постижение истинного «гнозиса». Более того, его докетистский взгляд, по-видимому, не соответствовал типичной точке зрения гностиков. Вместо того чтобы считать Христа совершенным божеством, но не человеком, большинство гностиков, судя по всему полагали, что Иисус Христос представлял собой две сущности: человек Иисус, в которого на время вселилось божественное существо. Для них существовало разделение (separation) между Иисусом и Христом. Поэтому мы можем назвать такую христологию сепарационистской.

Поскольку человек Иисус отличался такой необычайной праведностью, во время крещения в него вошло божественное существо из Небесного царства. Вот почему Дух снизошел на него – или вошел «в» него (буквальный смысл Мк 1:10) именно в этот момент. И вот почему только после этого – но не раньше – он мог начать творить чудеса и провозглашать свое поразительное учение. Но божество, само собой разумеется, не может ни страдать, ни умереть. Поэтому, прежде чем Иисус умер на кресте, божественный элемент покинул его. Это подтверждается, как заявляли некоторые гностики, последними словами Иисуса на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! Почему Ты покинул Меня?» (буквальный смысл Мк 15:34). Иисус был оставлен своим божественным элементом на кресте.

Один из текстов Наг-Хаммади, в котором гностическая сепарационистская христология представлена с особой остротой – это уже рассмотренная нами в главе 5 книга под названием «Коптский Апокалипсис Петра», якобы сообщенная не кем иным, как ближайшим учеником Иисуса, Петром. В заключительной части текста говорится, что Петр беседовал с Иисусом, Спасителем, как вдруг он увидел некое го двойника Христа, схваченного его врагами и распятого. Петр, естественно, приходит в замешательство и спрашивает Христа: «Что я вижу, о Господи? Ты ли это, которого они хватают, когда ты держишься за меня?»9. Его смущение только возрастает, когда он видит еще одно подобие Христа над крестом и в отчаянии спрашивает: «Кто этот тот, который стоит у креста, радостный и улыбающийся? Это кто-то другой, а не тот, чьи ноги и руки они приколачивают гвоздями?» (Апокалипсис Петра, 81).

Христос отвечает, что тот, кого Петр видит над крестом, есть «живой Иисус», а тот, в чьи руки и ноги вбивают гвозди, – «его плотская оболочка». Таким образом, проводится радикальное разграничение между реальным человеком Иисусом и «живым» Иисусом. Физическое тело «дом бесов и сосуд, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму» (т. е. Богу). Человек Иисус принадлежит этому материальному миру и низшему Богу, его создавшему. Но это не относится к живому Иисусу: «Тот же, который стоит возле него, это живой Спаситель, первая часть от того, которого они схватили. И он освободился и стоит радостно, взирая на тех, которые его преследовали». Другими словами, божественный элемент – живой Христос – был освобожден от своей материальной оболочки. И что же такого забавного находит в этой сцене живой Иисус? «Поэтому он смеется над их непониманием и знает, что они слепорожденные. Так вот останется то, что подвержено страданию, поскольку тело это подобие. А то, что было освобождено, это мое бестелесное тело» (Апокалипсис Петра, 83).