Шагнуть в неизвестность - Юрий Иванович

— Постой, но у тебя же совсем иначе! Скорее, наоборот: ешь ты нормально, даже слишком нормально.

— Это он просто про самые первые дни своего превращения забыл.

Леонид скривил свою жуткую физиономию, припоминая:

— М-да, о самых первых днях мы его так конкретно и не спросили. — Затем спохватился, подвинул ко мне тарелку с остатками блинов, снял салфетку и предложил: — Давай наедайся, пока в охотку!

Я с немым ужасом прислушался к себе, осознавая, что изменения теперь пойдут самые негативные, и тихо прошептал:

— Все, мне ничего больше не хочется! Теперь начну голодать и превращусь в ходячий скелет.

— Да не переживай, скелет — это явление временное! — утешал меня товарищ, от растерянности не зная, что мне дать, как утешить и чем угостить, — Время летит молниеносно! Не заметишь, как станешь высоким, стройным красавцем, а там и аппетит вновь вернется отменный, стойкость к алкоголю возродится!

— Э-эх ты! Жалел мне лишнюю порцию и обзывал жирным кабаном, — чуть не плакал я.

— Да что ты, в самом деле, так раскис? Где твой незыблемый оптимизм? Радоваться надо, веселиться. Хочешь, я тебе шоколадку принесу? У нас еще несколько осталось!

— Нет! — При упоминании о шоколаде меня чуть не стошнило, — Мы и так все съели, надо хоть парочку напоминаний о доме девчонкам оставить.

Радуясь, что появилась новая тема для разговора, Леонид и мое внимание постарался переключить:

— А что они вообще любят? Кто из них лучше готовит? Как они любят одеваться?

— Ха! Что в этом интересного? — пожал я плечами. — Девчонки как девчонки, ничего особенного. Хотя, если разобраться, то блюда они все любили совершенно разные.

И я закатил получасовую лекцию о пристрастиях и приоритетах моих подружек. Потом продлил еще на час, вспоминая события из нашего детства, юности и отрочества, и сам удивился, сколько много я о них знаю. Много времени у меня ушло на подробнейшее повторение всех нюансов, связанных с самим Грибником и системой переходов между мирами. Затем мой товарищ умело перевел разговор на Рушатрон и принялся дотошно вытягивать из меня все сведения, детали и особенности столичной жизни. Аргументируя это тем, что и сам может оторваться от меня в густой толпе и ему придется самостоятельно добираться до южной пейчеры. Про гостиницу и порядки в ней он тоже выспросил с особой тщательностью, дабы потом в чем-то не проколоться.

Ну а потом на горизонте показался самый большой с момента нашего путешествия по реке город, и капитан вежливо поинтересовался:

— Ваши милости желают что-то в порту заказать? А то долго стоять мы не будем, как только мне доставят несколько небольших посылок в Рушатрон, сразу отправляемся дальше.

Про еду мне в тот момент не подумалось, а вот и дальше ходить босоногим и раздетым совсем не прельщало. Да и как я буду выглядеть в столице, если заявлюсь к южной пейчере, словно нищий бродяга в хламиде? Да меня девчонки, если увидят таким, насмерть засмеют.

— А что в этом порту, есть какие лабазы и торговые лавки?

— Как не быть! Вся площадь ими забита до отказа. Торг и ночью не прекращается.

— Это хорошо, а то мне старая обувка жать стала. Ноги распухли. Может, чего-то у вас найдется, в чем до площади дойти?

— Сейчас сообразим!

И вскоре я уже в удобных сандалиях двигался по дощатым настилам пристани, выбивая подошвами незатейливый перестук. При обмене заозерских монет меня несколько обобрали, но я не слишком-то и торговался. Спешил скорее вернуться на ладью. Хоть Леонид там остался, да и владелец подождет лишние четверть часа, но наглеть тоже не стоило. Поэтому я наряды себе не слишком выбирал: лишь бы обувь была на пару размеров больше да второй комплект на вырост, еще просторнее. Плюс одежды эдакого стиля «а-ля простор во все стороны».

И только уже когда выходил из магазина с мешком на-бранной одежды, приметил за собой тщательную слежку. Наверное, стали сказываться новые способности организма, иначе как можно объяснить одновременное схватывание взглядом почти незаметных перемигиваний совершенно разных людей, толкущихся в общем круговороте. Они меня словно передавали друг другу, действуя с такой сноровкой и взаимной слаженностью, что мне вначале показалось все надуманным розыгрышем.

А потом я решился развлечься и перепроверить. Все равно пара минут ничего не решала. Не стал поворачивать на пристань, а прошел дальше, словно намереваясь пройти в одну из улиц, ведущих на гористую часть города. При этом вертел головой во все стороны, рассматривая товар в лавках и прикрывая этим нехитрым действом осмотр тылов за своей спиной. Не зря: только лишний раз убедился, что у меня не фобия, слежка существует. Тогда резко развернулся и пошел обратно. Висящие на «хвосте» ничем себя на выдали, продолжая прежнее движение и не выделяясь из толпы. Но на обратном заходе я вновь оглянулся: трое из четырех мною замеченных людей вновь шли следом.

Странно. Я тут впервые, меня никто не знал, не видел и даже не слышал обо мне. Я ни с кем не разговаривал и не дрался, так что обиженных тоже не могло быть. Оставались только мотивы криминального толка. Видимо, разменянные мною якобы заозерские монеты слишком привлекли чье-то внимание. И тот натравил на меня свою банду. Может, сам скупщик на таких грязных делах подрабатывал, может, совершенно от него независимые грабители, но мой простецкий вид и много денег в кошельке сразу прикормил чью-то алчность. И меня могли где-нибудь в более узких улочках и ограбить. Ведь они не знали, что я приплыл на ладье.

Хотя я мог во всех своих выводах ошибаться. Поэтому свернул по деревянным настилам к воде, не слишком-то переживая, что на меня кто-то посмеет броситься прямо на многолюдных пристанях. Точно не бросились. Но когда наша ладья уже выходила из акватории порта, на одном из настилов я приметил-таки знакомую парочку: молодые мужчина и женщина интенсивно обсуждали увиденное на нашем судне. Больше всего их привлек огромный стол со стульями на носу нашего кораблика и широкий тент над ними.

Так я и заявил товарищу о своих выводах:

— Тех, кто попроще, но с деньгами, местная шушера тоже фильтровать пытается.

И на его просьбу выражаться конкретнее рассказал о своих наблюдениях. Не знаю почему, но Леонид засомневался в моих словах:

— Не верится мне. То ты сам говоришь, что в этом мире все прекрасно, то заявляешь, что не протолкнуться от воров и мошенников.

В начавшемся споре мы решили позвать судьей капитана. Как ни странно, но он не спешил сразу принять чью-то сторону, а лишь развел руками после некоторого раздумья да признался:

— Не могу ручаться, но в последнее время за этим местом ходит какая-то нехорошая слава. То на улицах кого ограбят, то одиночные купцы пропадать стали. Конечно, все это не с моими знакомыми происходило, и мне никто не утверждал, что знал лично пострадавших, но слухи ходят разные.

— Но нам-то от этого какие страхи? — вопрошал я. — Они там остались, мы в пути.

— Может, и никакого страха, — согласился купец, — но за другими корабликами поглядывать придется в оба. А ночью и матроса третьего поставлю.

Некоторое время я еще примерял и осматривал обновки, а потом тоже подался в каюту «давить харю», как настоятельно советовал ушедший туда чуть раньше Леонид. Причем засыпал я с улучшившимся настроением. Все-таки главная мечта моей жизни свершилась: я стал расти и вскоре стану самым нормальным мужчиной. И уж как-нибудь страшный год похудения, тошноты и отсутствия аппетита выдержу. Зато теперь и иные хлопоты одолевали: надо срочно выяснить, что там во внутренностях с моим щитом происходит, как его обихаживать дальше и как начать форсированно обучаться магической науке.

Выспались мы настолько отлично и душевно, что проснулись только перед самым ужином. Да и то лишь по причине очередной швартовки. И вот тут, еще в то время как я лежал на узкой кровати и открывал глаза, на меня сразу и напал голод. Видимо, мой первый щит еще не настолько прижился, чтобы наглухо забить все естественные инстинкты моего исстрадавшегося организма.

— Ну хоть что-то радостное! — воскликнул я, быстро одеваясь и выскакивая на палубу с самым игривым настроением, — Эй, кок! Ты где?

— Здесь я ваша милость! — с готовностью откликнулся веселый моряк.

— Ждет ли нас на берегу уютный трактир?

— Так точно! Вон он на площади поселка виднеется! Дымом из трубы небо коптит.

— А что скажет наш досточтимый капитан о времени стоянки в этом благословенном порту?

— Один кар, — понятливо заулыбался владелец нашей ладьи, — Ну, в крайнем случае четверть кара добавлю, если что. Или не надо?

Я внимательно прислушивался к своим внутренностям. Никаких опасных симптомов, которые в течение года переживал Кайдан Трепетный, я пока не замечал, значит, следовало хоть в последние деньки порадоваться жизни. Поэтому ответил твердо: