Алиса в занавесье - Роберт Ширмен

Алан с Алисой пробовали стучаться в двери других соседей на их улице, с которыми они даже никогда не здоровались, но тех тоже никогда не было дома.

Однажды Алан вернулся домой и увидел, что Бобби гуляет в саду перед домом с играет с пузырчатой упаковочной пленкой.

— Смотри, папа, — сказал он, — я могу сделать так, чтобы они лопались!

Он прыгнул в ворох пленки, завернулся в него, и тотчас же раздался треск тысяч маленьких взрывов. Он хохотал. Алан приказал ему бросить все это и идти домой. Эта упаковка им не принадлежит, это мусор, уходи отсюда. Бобби обиделся. Почему он не может поиграть, почему бы им вместе не поиграть с пленкой?

— Это небезопасно, — ответил Алан. — Ты глупый мальчик, просто идиот. Она же грязная.

Но Бобби все равно выглядел обиженным. Он надул губы, потом они превратились в скобку с опущенными краями, его лицо искривилось. Очень медленно Бобби поднял вверх руку и показал средний палец. И показывал он его именно отцу.

В этот вечер Бобби запретили играть в гольф на приставке.

Алан и Алиса теперь спали с берушами в ушах. Но Алану все равно казалось, что он слышит музыку. Он так и не смог определить, то ли это звук ударных, то ли так громко стучит его собственное сердце.

Ему продолжал сниться манекен из соседнего дома, искусственное пластмассовое тело, искусственная грудь и фальшивая пластмассовая улыбка.

— О, Барбара, — застонал он однажды ночью, овладевая ею сзади, согнув так, что попка смотрела прямо в небеса. Ему нравилось называть ее Барбарой. А сердце его при этом стучало, как барабаны в песне «Зимнее чудо».

Бобби продолжал играть в саду. Алан смотрел в окно, как тот, словно снежинки, ловит ртом белые шарики пенопласта. Он стучал в окно, пытался заставить сына прекратить, но Бобби его не слышал. Он выглядел счастливым, как восьмилетний ребенок в рождественское утро, откидывал назад голову, открывал рот, и белые легкие шарики падали ему на лицо. Он отплевывался или глотал их, в зависимости от настроения.

Алиса обнаружила, что соседская собака перестает лаять, если не шуметь. Они старались вести себя тихо: не наступать на скрипучие половицы, смотреть телевизор без звука. Разговаривали шепотом или вообще молчали.

— Ты как насчет партии в гольф? — спросил однажды вечером Алан у Бобби. — Мы уже сто лет в него не играли.

Бобби пожал плечами.

— Можешь снова играть за Тайгера Вудса, если хочешь, — предложил Алан.

Они сыграли в гольф. Хотя Бобби не очень старался, он все равно выиграл.

— Как-нибудь мы с тобой сыграем в настоящий гольф, — сказал Алан, — не понарошку, как здесь, а на свежем воздухе. А потом пойдем и выпьем пивка в пабе. Мы с тобой можем стать друзьями.

На работе Старик Эллис вызвал Алана к себе. В маленьком душном кабинете они были только вдвоем. Эллис сказал: если Алан не может руководить персоналом, он найдет того, кто сможет.

Однажды вечером Алан пришел домой с одной прекрасной идеей. Она вертелась у него в голове всю вторую половину дня, и он чувствовал себя счастливым.

— Давай попробуем ответить им тем же! — закричал он, даже не пробуя переходить на шепот. — Посмотрим, как они отреагируют!

Они с Алисой выбрали по любимому диску и включили магнитофон на полную громкость. Алиса поставила «АББА», а Алан — «Пинк Флойд». За соседской дверью началось какое-то сумасшествие: собака захлебывалась лаем, как будто никому до нее не было дела, рождественская музыка взрывала барабанные перепонки. Неважно, это было весело. Алиса с Аланом кружились под «Voulez-vous» и «Comfortably Numb».

Бобби к ним присоединился, он даже улыбался. Алан так долго не видел, как сын улыбается, и его сердце растаяло.

— Можно я тоже поставлю свою музыку? — спросил Бобби. Алан рассмеялся и сказал: «Конечно, можно». Бобби выбрал какую-то незнакомую группу, в песнях которой было слишком много бранных слов, чтобы они ее одобрили, но вся семья все равно под нее прыгала, и Алан сказал:

— Не уверен, что ты можешь под нее танцевать, Бобби, но сегодня мы славно повеселились!

Почему-то это показалось им всем просто уморительным.

В конце концов им все-таки пришлось сдаться, диски кончились, и они сами были без сил. Ни к чему хорошему это не привело. Бинг Кросби продолжал надрываться, а их собственная собака превратилась в дрожащий описавшийся комок. Когда они легли спать, Алиса сказала Алану:

— Ты узнал ее? Это была наша песня. Помнишь? Мы все время ее слушали, с нашего первого свидания.

Алан понятия не имел, что у них была какая-то песня, их отношения никогда не были романтическими, разве не так? Но она поцеловала его, поцеловала в губы — это был короткий, но очень сладкий поцелуй, — а потом повернулась на бок и уснула. Алан лежал в темноте и пытался вспомнить, какую именно песню она имела в виду. Наверняка одну из тех, что пела «АББА».

На следующее утро Алан заметил, что на газоне, заваленном пенопластом и обрывками пленки, появились дыры. Не просто дыры, а кратеры. Лужайка напоминала поле боя. Он предположил, что ночью соседи выпустили из дома свою собаку. Вечером Алан уволил трех своих подчиненных. Он созвал срочное совещание и выгнал первых попавшихся под руку. Одна женщина расплакалась.

— У меня же семья, — рыдала она.

— Ну и что, — ответил ей Алан, — у нас у всех есть чертовы семьи.

Алиса позвонила Алану на работу. Она никогда этого раньше не делала.

— Ты скоро придешь домой? — спросила она.

— Что случилось?

— Собака. Она очень сильно заболела.

— Ну, она всегда не совсем здорова, разве нет?

— Это другое. Господи, она выбежала из дома. Сама не понимаю как. А назад буквально приползла, и… Приходи поскорей.

Алан объяснил, что он очень и очень занят, ничего не знает о собаках и ничем не может помочь. Но все равно ушел с работы пораньше и гнал машину так быстро, как только мог.

Бобби к тому времени уже вернулся из школы. Он плакал.

— Мой Спарки, пожалуйста, не умирай!

Алан вспомнил, что это всего лишь восьмилетний малыш, его любимый маленький мальчик, и крепко обнял сына. Бобби прижался к нему и зарыдал, намочив слезами костюм.

— Пожалуйста, папочка, не дай Спарки умереть!

— Не дам, — говорил Алан. — Ни за что не дам. Что сказал ветеринар? Вы звонили ветеринару?

Бобби и Алиса недоуменно уставились на него.

Алан почувствовал раздражение.

— А почему нет?

— Посмотри на Спарки, — сказала Алиса.

Пес из последних сил старался встать на четыре лапы, но задние ноги все время разъезжались. Сначала Алан решил, что собака просто ослабла, но нет, все оказалось гораздо более странным. Задние лапы были блестящими и скользкими, у них просто не было никакого сцепления с напольной плиткой. Пес старался ни на кого не смотреть, он совсем как человек хмурился от раздражения: я знаю, как вставать, не волнуйтесь, я справлюсь. Вокруг валялись клоки выпавшей шерсти, огромные спутанные клубки. Позади пса образовалась лужа чего-то похожего на сливки, которая, однако, пахла гораздо более неприятно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});