Возвращение грифона - Евгений Щепетнов

Олигарх скосил глаза на Василису и подошел к ней близко, так, что между их лицами оставалось сантиметров десять. Помолчав, Владислав Петрович грустно сказал:

— Больше всего жалею, что мало уделял тебе внимания. Красавица, умница! Моя гордость, моя девочка… береги ее, Вася, пожалуйста.

— А как вы ее узнали? — ошеломленно спросил я. — У нее же лицо совсем другое!

— Ну как я могу не узнать свою дочь? — усмехнулся призрак. — Это же моя кровь. С каким бы лицом она ни была. Прячешь ее от врагов? Правильно, береги. Для чего вызвал? Хочешь узнать, кто меня убил?

— Да. Кто убил вас и вашу супругу вот в этом самом месте.

— А не было в этом месте моей супруги — спокойно сказал призрак, и я почувствовал, как у меня перехватило дыхание.

— Как это не было? А кто тогда ехал с вами в автомобиле и чье тело, тело женщины нашли полицейские?

— Это моя любовница, Света, студентка института международных отношений. У меня с ней была давняя связь, и я собирался поставить перед супругой вопрос о том, что нам пора расстаться. Я уже устал смотреть на супружнины истерики, терпеть ее склочность и злобу.

— А что же вы мне говорили, что ее любите и так далее? Какого черта тень на плетень наводили? И кстати, как это не супруга, если на ней были украшения, принадлежавшие вашей жене?

— А я что, должен кричать на весь мир, что развожусь с супругой? Что у меня молодая любовница, чуть старше Василисы? Нет уж — мои дела, это — мои дела. Ну а по поводу украшений — чего глупые вопросы задаешь? Ясно же, что я подарил ей кое-какие украшения, после чего был дикий скандал с супружницей.

— Так кто же тогда вас убил? Вы что думаете по этому поводу?

— Кто убил? А это уже ты сам догадайся. Я не знаю. Одно скажу, если ты сумеешь найти мою супругу, ты узнаешь много интересного по этому поводу. Уверен.

— Кто имел возможность доступа к счетам вашей корпорации и что за деньги там крутились?

— Государственные, конечно, какие же еще. Прокручивались в сделках, уходили на депозиты, с них снимались проценты и потом отправлялись на определенные счета. Коды для управления счетами находились у меня в сейфе, на носителях. О его расположении знала только моя жена. Суммы через нас проходили громадные, так что пару-тройку процентов с общего потока денег составляли громадные деньги. Часть оседало, конечно, у меня, но основная сумма этого навара шла в Москву. Кому — я не знаю. Могу только догадываться.

— Как можно снять деньги с ваших счетов и сделать так, чтобы никто не узнал, куда они делись?

— Хммм… трудоемко, но можно. Десятки мелких фирм перечисляют еще на десятки мелких фирм, те обналичивают деньги, снова кладут на десятки фирм и так далее. И деньги теряются. Особенно если фирмы зарубежные, не все зарубежные банки дают информацию по запросам — кому надо светить своих клиентов. Особенно этим грешат мелкие страны Карибского бассейна. Да и в Европе кое-кто не брезгует работать по отмыванию денег. Все замыкалось на мне. Я был офицером ФСБ под прикрытием и заведовал «добычей» денег для… в общем, я сказал для чего. Куда они потом тратились — мне неинтересно.

— Как думаете, жена сама придумала эту схему? И решила вас убить?

— Сомневаюсь. У нее ума на это не хватит. Скорее всего, кто-то за ней стоит. Спросишь — кто? Не знаю. Я не всеведущ. И вообще — мое время на Земле истекло. Чувствую, что мне пора. Похоже, что я тут болтался именно для того, чтобы сообщить тебе информацию, и… попрощаться с дочерью.

Призрак подошел к Василисе, нервно наблюдавшей за моими действиями, посмотрел ей в лицо и попытался потрогать ее щеку. Рука духа прошла через голову Василисы, и внезапно та вздрогнула, схватившись за щеку.

Бросив взгляд на меня, Василиса недоуменно сказала:

— Как холодом обдало! Это твои штучки?

— Это твой отец, — печально сказал я, — он с тобой прощается и просит вспоминать только хорошо. Он стоит перед тобой.

— Папка! Папка… — Василиса заплакала, глядя в пустоту, а призрак грустно стоял перед ней, вглядываясь в лицо дочери. Потом он как будто подернулся туманом, заколыхался и стал медленно таять, пока не исчез совсем. Василиса пыталась что-то говорить, что-то о том, как она его любила, но я ее остановил:

— Он ушел. Все. Теперь он совсем ушел. Иди ко мне…

Я прижал жену к себе, положив голову на плечо, она минуты три плакала, заливая ткань рубахи слезами, потом успокоилась, вытирая покрасневшие глаза. Мы молча пошли к минивэну и уселись в него под внимательным и вопросительным взглядом Константина.

— Куда сейчас едем? — спросил он.

— К дому Гриньковых, — ответил я и закрыл глаза, представляя себе облик матери Василисы, вспоминая ее черты. Несколько минут ничего не мог ощутить, но после того, как сосредоточился, как напряг какие-то внутренние механизмы, или органы, почувствовал, как линия, соединяющая меня и госпожу Гринькову, протянулась через пространство. Она была тоненькой, почти пунктирной, но уверенной, ясной, и тянулась куда-то далеко-далеко, будто огибая земной шар. Может, и огибая, скорее всего, Гринькова спряталась в дальние края, в очень дальние края. И немудрено — после того, как тиснешь у государства больше сотни миллиардов долларов, — надо бежать очень, очень далеко. А лучше на дно моря. Или в другую галактику. А еще лучше — в другой мир. И то нет гарантии, что и там не достанут.

Взяв в свои ладони руку Василисы, я попытался найти ее мать на карте мира, представив в голове что-то вроде атласа. Безуспешно. Не получилось. Тогда оставалось еще средство…

— Константин! Мне нужна малия.

— Сколько? — не удивился провожатый-охранник-тюремщик.

— Хмм… литр.

Константин достал маг-зеркало, сказал несколько слов и обернулся ко мне:

— Через час доставят. Еще что-то?

— Нет.

Я отвернулся к окну и стал смотреть на город, еще не украшенный весенней зеленью в полную силу, но уже зеленеющий и зацветающий как большая клумба. «Все-таки весна самое лучшее время года», — подумал я и снова сжал руку своей Василисы. Она улыбнулась, посмотрев на меня, и кивнула на Сергея, похрапывающего в кресле:

— Спит, как сурок. По фигу все. Даже завидую — настолько ему все по фигу.

— И ничего не по фигу, — не открывая глаз, ответил Сергей, — я все слышу, все вижу. И делаю свои выводы. Например, Вася почему-то не рассказал того, что знает. И это что-то потрясло его до глубины души. Что-то, что он услышал от духа твоего отца. Правда, Вася? Колись, это ты им можешь втирать, а я-то все вижу. Делись информацией, мы ведь в одной лодке. Кого ты там задумал искать с помощью малии?

— А ты как думаешь? — усмехнулся я. — Ты же опер, сыщик, так сказать, сделай свои выводы. Покажи, на что способен.

— Хорошо, слушай. Ты разговаривал с духом отца Василисы. Но ни разу не упомянул, что разговаривал с ее матерью. Я задумался — почему? Неужели бы ты отказал себе в возможности поговорить с ее матерью? А если поговорил, почему не сказал об этом Василисе? Значит, ты с ее матерью не разговаривал. По какой причине? А вот по какой — не мог. Ее не было в машине, когда отца Василисы убили, так?

— Как это? — удивилась Василиса. — Как это не было в машине? Вась, это правда?

— Правда, — неохотно пояснил я, — она жива.

— Вот так, — удовлетворенно хмыкнул Сергей, — в машине была какая-то другая женщина, которую приняли за мать Василисы. И успокоились. Трупы были сожжены до неузнаваемости — гранатометами и фаерболами, так что никто ничего не смог определить. А мать Василисы залегла на дно, потому ее и считали мертвой. По какой причине? Видимо, совесть нечиста. Скорее всего, имеет отношение к тому делу, из-за которого нас и захватили, а теперь используют в качестве служебных ищеек. Вась, найди изъян в рассуждениях, если сможешь.

— Не могу. Все верно. Теперь мы едем в ваш дом, чтобы найти следы пребывания твоей матери. — Я искоса поглядел на ошеломленную Василису, хватающую воздух широко открытым ртом. Она попыталась что-то сказать, но замолчала, а потом тихо спросила:

— А отца… это мама?

— Скорее всего да, — легонько кивнул я, — оказывается, они последние годы были на ножах. Ты разве не замечала этого? Не догадывалась, что у отца была любовница, с которой он хотел строить свою жизнь отдельно от твоей матери?

— Ну… ссорились они, бывало. Но больше я ничего не знаю, — подавленно сказала Василиса, — но чтобы она организовала такую аферу, да еще убила отца — поверить не могу.

— Ну, это только предположение. Но все сходится к тому, что так оно и есть, — пожал я плечами и закрыл глаза, как бы показывая, что разговор закончен. Мне хотелось подумать.

А думать было о чем. Например, не попали ли мы из огня да в полымя? Бегали-бегали от преследователей и где оказались? Ну да, я могу хоть сейчас переместиться в другой мир, захватив с собой Василису и Сергея. И что? Мы окажемся там голые, без средств к существованию, в непривычной среде обитания — как мы будем жить? Привыкнув к этому миру, привыкнув к его комфорту. Но что-то не верилось мне в порядочность таких вот структур, находящихся над законом. Сейчас они с нами, дают нам все, что мы пожелаем. А когда мы найдем деньги, поможем их вернуть — как они с нами поступят? С носителями опасной информации… А кроме того — я могущественный маг, без преувеличения могущественный, и могу менять свой облик по своему желанию. И менять облик кого угодно. И если представить, что кто-то захочет поставить на место президента того, кого им нужно…