И Женщины Закричали - Александр Сергеевич Конобеев

островку, была сооружена неплохая огневая позиция. Высотой в пол метра стена, полумесяцем окаймлявшая яму. Я бы сделал её круговой, но камни кончились. Мы сможем отбиться, если парень будет меня правильно прикрывать. Я очень старался не уснуть, контролируя округу через оптику винтовки, но последствия драки и стройка укрепления сделали своё дело.

Уорен, судя по всему, ушёл рано утром. Он забрал винтовку Фестуса и нож, который я забрал у двойника. На своём настиле он оставил послание, вырезанное на куске доски. «Простите, мистер Глип. Я должен убедиться. Я приведу помощь»

— Глупый сукин сын! — крикнул я в сторону противоположного берега. Двойник показался из-за решётки и уставился на меня — Что ж, теперь некому давать тебе воды и еды, ублюдок. Посмотрим, что будет.

У меня остался дробовик Бутча, с семью патронами, двенадцать патронов к моей винтовке и полностью заряженный револьвер. С едой было хуже. Полных два пакетика вяленного мяса и три бутылки воды, не считая моей фляги. Я смогу продержаться тут неделю. Только бы мальчику повезло вернуться назад.

Так и начались долгие четыре дня ожидания и безмолвного наблюдения за берегом сквозь прицел. На утро пятого дня, я заметил приближающийся плот. Им управлял весьма потрёпанный Уорен. Он причалил к берегу и направился в мою сторону. Я позволил ему подойти ближе.

— Стой, Уорен! — через оптику я мог разглядеть каждый мускул его лица, даже ресницы сосчитать. — Ты привёл помощь? Где она?

— У меня не получилось, мистер Глип. — устало выкрикнул он — Простите. Вы были правы, они добрались до моего отца. Они поймали меня и заперли в сарае из которого я знаю потайной лаз. Я подождал, пока они отвлекутся и сразу рванул к вам.

Эмоции, хоть и редкие вследствие усталости, читались на его лице чётко и были под стать ситуации. Но прошло пять дней. Довести до слёз не прокатит — он уже знает этот трюк. Таких юных двойников не бывает, но я и не знал, что дубли горят таким пламенем. Я вообще ничего о них не знаю, никто не знает. А вдруг, бывают и двойники подростков? Я не учёный, а просто склонный к паранойе мужик с винтовкой в руках. Да уж, парень. А ты правильно поступил, сбежав от них ко мне? А Уорен тем временем, небольшими шажками начал приближаться ко мне ближе.

— Что ты написал в записке, оставленный тобою на настиле? — спросил я. Нужно было что-то сказать.

— Простите, что? — он подошёл еще ближе. Нас уже отделяло метров десять.

— Ты всё прекрасно слышал, Уорен. И хватит идти ко мне. Стой! Стой, или я прострелю твою башку!

— Я… я не помню. — выдавил он сквозь навернувшиеся слёзы. — Я правда не помню, мистер Глип. Я очень устал. Это вылетело у меня из головы.

— Тогда советую тебе вспомнить это прямо сейчас. Потому что иначе я тебя застрелю.

— Не надо, мистер Глип! Я не двойник!

— Пожалуйста, сынок — умолял я его в своих мыслях — вспомни эти проклятые слова.

— Я не помню! Я не помню! Мама!

Уорен побежал на меня. Хотел зарезать или обнять? Не было времени думать. Расстояние сокращалось. Ещё каких-то пять метров и случится неизвестное. Я умру, двойник освободиться, начнётся вторжение, человечество проиграет. Мы не должны проиграть. Предохранитель был убран. Я не должен дать им победить. Голова Уорена попала в перекрестье прицела. Мы не должны проиграть. Уорен упал на землю быстрее гильзы. Пуля нарушила целостность его головы ровно посередине, вылетев из затылка в утренний туман. Мальчик упал прямо передо мной, немного подёргался и обмяк.

Жечь тело я не решился. Конечно, я уложил двойника Уорена. Самого мальчишку страшно пытали и он, возможно рассказал ИМ всё, что от него требовали. Что делать дальше совсем не ясно. До приезда оперативной группы осталось всего ничего, но я уже не был уверен в её успехе. В поселении явно не осталось ни одного человека. Или двойники действуют в тихую. Тогда есть шанс смотаться в поселение, забрать с собой тех, до кого не успели добраться и уходить. Бред. Я не смогу уже их отличить от дублей, прошло много времени. Нужен план, причём гениальный.

Я разжёг костёр ближе к вечеру. Теперь было не к чему следить за яркостью пламени — двойники в курсе, где я. Посмотрев на свою винтовку и вспомнив, что я при помощи неё совершил, я совсем раскис. Вытерев слёзы, я достал револьвер и подошёл к яме.

— Где мой сын? — спросил я двойника.

Он начал писать какой-то железкой на земле.

Д.

После убийства FG — 287, двойник сжёг его тело. Я слышал, как тело моего коллеги трещит, уничтожаемое пламенем и прибывал в состоянии близком к безумию. Он погиб, пытаясь спасти меня, что запрещается протоколом. Точнее, не таким способом. Тем не менее я чувствовал долг перед FG -287. Нужно было срочно выбираться из заточения и устранять двойника. Для этой цели, я начал рыть дыру в стене куском прута. Почти сразу после кремации моего коллеги, двойник приставил мальчика следить за мной. Работы по подкопу были тут же прекращены.

Ночью мальчик заговорил со мной

— Ты не знаешь, что твои друзья сделали с моим папой? Он жив?

Нужно было расположить его к себе. Раскрытие тайн подходящее для этого способ. Медленно подойдя к краю я мы, я извлёк из решётки прут. При этом мальчик чуть не пристрелил меня.

Я решил обманом отослать его с острова. На инструктаже нас предупреждали о том, что дети невинны и нужно при малейшей возможности их щадить. Максимум обездвиживать. С буйными поступать исходя из обстоятельств. При помощи прута, я написал прямо на полу, что мол поддерживаю телепатическую связь со своими «друзьями». Я наврал, что его отца увели за пределы поселения, и он может его спасти, если отправится сейчас же. Занятие это было долги. Всё усложнялось тем, что мальчик плохо читал и мне приходилось писать очень большими буквами. Уже под утро он покинул остров. Если всё получится, то его можно будет пощадить. Буйным он явно не был. Главное показать, что ему никто не навредит. Я же начал жадно рыть землю, но вскоре проснулся двойник. За время нашего знакомства, я выучил его повадки. Он всегда негромко вскрикивает перед тем как проснётся. Видимо, мучается кошмарами.

Двойника сильно разозлил побег мальчика. Наверное, потому что теперь ему придётся следить за мной днём и ночью. Чтобы ослабить меня, он перестал давать мне воду и еду. И