Поющие кости. Тайны Д’Эрбле (сборник) - Ричард Фримен

– Так что вы предлагаете?

– На следующем этапе расследования нам необходимо связать убийство с каким-то определенным домом. Для этого я намерен собрать воедино все имеющиеся факты и рассмотреть каждый из них со всех возможных точек зрения. Если я не смогу установить необходимую связь, расследование зайдет в тупик и придется начинать с другого конца, скажем, с Амстердама, если выяснится, что Бродский имел при себе бриллианты, в чем я ни минуты не сомневаюсь.

На этом наша беседа закончилась, поскольку мы пришли на место, где было найдено тело. Инспектор и начальник станции уже осматривали рельсы в свете фонарей.

– Удивительно мало крови, – заметил последний. – Я повидал немало подобных случаев, и всегда было море крови – и на паровозе, и на полотне. Очень странно.

Едва взглянув на рельсы – они его не слишком интересовали, – Торндайк осветил фонарем землю с наружной стороны полотна – рыхлую, усыпанную гравием с мелкими включениями мела, – а затем направил свет на подметки инспектора, опустившегося на колени рядом с рельсом.

– Видите, Джервис? – тихо сказал он, и я понимающе кивнул.

К подметкам инспектора прилип мелкий гравий, среди которого виднелись пятна от раздавленных кусочков мела.

– Вы не нашли шляпу? – спросил Торндайк, поднимая с земли короткий обрывок шпагата, валявшийся на земле рядом с рельсом.

– Нет, но она должна быть где-то неподалеку. А вы, я вижу, нашли еще одну ценную улику, сэр, – усмехнулся инспектор, глядя на шпагат.

– Кто знает. Белый шпагат с зеленой ниткой. Возможно, позже он нам кое-что подскажет. В любом случае его стоит сохранить.

Вынув из кармана жестяную коробочку, в которой, среди прочего, находились пакетики для семян, Торндайк положил в один из них обрывок шпагата и надписал пакетик карандашом. Снисходительно улыбнувшись, инспектор продолжил осмотр полотна. Теперь к нему присоединился и Торндайк.

– Похоже, бедняга был близорук, – заметил инспектор, указывая на осколки от очков. – Вероятно, поэтому и забрел на пути.

– Возможно.

Торндайк, уже заметивший осколки, извлек из коробочки еще один пакетик.

– Дайте мне, пожалуйста, пинцет, Джервис. И еще один возьмите себе, чтобы помочь собрать осколки.

Инспектор удивленно поднял глаза:

– Надеюсь, вы не сомневаетесь, что очки принадлежали погибшему? Он точно был очкариком, я видел отметину у него на переносице.

– Почему бы не удостовериться в этом лишний раз? – ответил Торндайк и тихо добавил, обращаясь ко мне: – Соберите все, что найдете, Джервис. Это может нам помочь.

– Не вижу, каким образом, – возразил я, ползая по гравию в поисках мельчайших осколков стекла.

– Неужели? Посмотрите на эти осколки: некоторые из них довольно приличных размеров, а вот те, что на шпале, совсем крошечные. И обратите внимание на их количество. Состояние стекла явно не согласуется с обстоятельствами произошедшего. Это толстые вогнутые линзы, разлетевшиеся на массу мелких осколков. Как же они разбились? Явно не в результате падения: такие линзы при падении разбиваются на несколько крупных кусков. И не паровоз их переехал, иначе они превратились бы в порошок, который обязательно остался бы на рельсах, а там его нет. С оправой та же история: при падении ее повреждения были бы менее значительны, а если бы по ней проехал паровоз, тогда мало бы чего осталось.

– И что вы думаете по этому поводу?

– Состояние оправы говорит о том, что на очки наступили. Но если тело сюда принесли, вполне возможно, что и очки тоже, причем они были уже разбиты. Скорее всего, на них наступили, но не здесь, а раньше, во время борьбы. Поэтому так важно собрать каждый кусочек.

– Но почему? – никак не мог понять я.

– Если мы соберем все осколки, которые сможем найти, и окажется, что их меньше, наша гипотеза найдет подтверждение и недостающие следует искать совсем в другом месте. Если же осколков наберется точно на две линзы, значит, очки были разбиты здесь.

Пока мы собирали осколки, официальные лица кружили с фонарями вокруг путей в надежде обнаружить шляпу. Когда все осколки были найдены и дальнейшие поиски с помощью лупы уже не приносили результатов, мы увидели, что блуждающие огоньки фонарей удалились на весьма приличное расстояние.

– Пока наши друзья не вернулись, мы можем рассмотреть наш улов, – предложил Торндайк. – Поставьте чемоданчик на траву у ограды – он послужит нам столом.

Достав из кармана письмо, Торндайк разложил его на чемоданчике и прижал парой камней, хотя ночь была безветренной. Потом он высыпал на бумагу содержимое пакетика и, тщательно разровняв осколки, какое-то время молча изучал их. Вдруг на лице его появилось какое-то странное выражение, и он стал энергично выбирать крупные осколки, раскладывая их на две карточки, вынутые им из футляра. После чего начал быстро и ловко складывать осколки вместе, пока на карточках не появились очертания восстановленных линз. Я с растущим волнением наблюдал за его манипуляциями: что-то подсказывало мне, что мы находимся на пороге открытия.

Через некоторое время на карточках появились два стеклянных овала, в которых не хватало всего лишь пары мелких осколков. Оставшиеся фрагменты были столь незначительными, что дальнейшая реконструкция не представлялась возможной. Торндайк поднял голову и тихо рассмеялся.

– Довольно неожиданный результат, – объявил он.

– А в чем дело?

– Разве вы не видите, друг мой? Здесь слишком много стекла. Мы почти полностью собрали линзы, а осколков осталось гораздо больше, чем требуется, чтобы заполнить пустоты.

Взглянув на кучку мелких осколков, я понял, что он прав. Они явно были лишними.

– Удивительно. И как вы это объясните?

– Ответ нам подскажут сами осколки, если мы сумеем найти к ним подход.

Торндайк снял карточки с линзами и осторожно опустил их на землю. Вынув из чемоданчика микроскоп, он установил на нем объектив с десятикратным увеличением и поместил на предметное стекло оставшуюся стеклянную мелочь. Направив на нее свет фонаря, мой друг стал сосредоточенно смотреть в окуляр.

– Ха! – наконец воскликнул он. – Интрига усложняется. Стекла здесь одновременно и много и мало. Иными словами, очкам принадлежит лишь пара осколков, которых явно недостаточно, чтобы полностью воссоздать линзы. Остальное – это мягкое, неровное формованное стекло, не имеющее ничего общего с твердым оптическим. Все эти посторонние осколки имеют изогнутую форму, что указывает на то, что они были частью цилиндра, скорее всего стакана или бокала.

Немного переместив предметное стекло, Торндайк продолжал:

– Нам повезло, Джервис. На одном из осколков видны две расходящиеся гравированные линии, образующие острие восьмиконечной звезды. А на другом я вижу три точки – скорее всего, это концы трех лучей. По ним мы можем судить о характере сосуда. Это был тонкий прозрачный стакан со звездами. Я думаю, вам знаком этот узор. Иногда его дополняет ободок с орнаментом, но чаще наносят одни звезды. Вот, взгляните.

Не успел я приложить глаз к окуляру, как появились инспектор с начальником станции. Вид мужчин, сидящих на земле с микроскопом, чрезвычайно развеселил инспектора, и он, уже не скрываясь, расхохотался.

– Извините, джентльмены, но такому тертому калачу, как я, все это кажется немного… ну, вы понимаете. Микроскоп – вещь, конечно, занимательная, но здесь от него мало толку, верно?

– Возможно, – не стал спорить Торндайк. – Кстати, вы нашли шляпу?

– Нет, ее не обнаружили, – признался инспектор.

– Тогда мы поможем вам в дальнейших поисках, если чуточку подождете.

Торндайк капнул на карточки немного ксилола, чтобы зафиксировать осколки в собранных линзах, и убрал их вместе с микроскопом в чемоданчик, после чего объявил, что мы готовы идти.

– Здесь рядом есть какое-нибудь жилье? – спросил он у начальника станции.

– Ближе Корфилда ничего нет, а до него около полумили.

– А где проходит ближайшая дорога?

– В трехстах ярдах отсюда есть заброшенная дорога, которую прокладывали к дому, который так и не построили. От нее к станции ведет тропинка.

– А еще какие-нибудь дома там есть?

– Только один, и от него до ближайшего жилья не меньше полумили. А других дорог здесь нет.

– Есть вероятность, что Бродский шел отсюда, ведь его нашли с этой стороны путей.

Инспектор согласился, и мы последовали за начальником станции к дому, попутно разглядывая землю у себя под ногами. Пустырь, по которому мы шли, зарос щавелем и крапивой. Надеясь найти шляпу, инспектор шарил фонарем по каждому пригорку и ворошил заросли носком ботинка. Через триста ярдов мы подошли к низкой ограде, за которой был виден сад с небольшим коттеджем. Инспектор стал яростно пинать крапиву, росшую у забора. Внезапно что-то звякнуло, послышался вопль, и инспектор, поджав ногу, отскочил, оглашая воздух проклятиями.