Всё о жизни чайных дракончиков - Нелл Уайт-Смит

даже подался назад. – Так, детишки, я не хочу вас расстраивать, но чайные дракончики не предусмотрены для насыщения ликры для других живых существ, и присоединение клапаном к механоиду может оставить меня без чайного признака! Это тянет на…

– Я знаю, – поспешно перебил меня юноша, но я еще поспешнее перебил его:

– Понимаю, ты влюбился, со всеми бывает, но у нее же генетический порок! Даже силой любви это никак не лечится! Никогда!

– Я знаю, – повторил молодой механоид, а я от этой странной нервирующей ситуации расправил свои декоративные крылья, пытаясь в порядке самозащиты выглядеть внушительней:

– Я доложу обо всем в Центр! Меня отнимут, а тебя накажут!

Парень захотел взять меня в руки, но я не дался, вовремя растопырив гребень воротника и вздыбив хребтовый.

– Но вы даже не знаете, в чем дело! – неловко повернув голову и скосив глаза, чтобы меня видеть, попытался оправдаться паренек, и в этом спорить я с ним не стал:

– Да! Именно! Я ничего о тебе не знаю!

– Так я же хочу о себе рассказать!

– Я даже имени твоего не знаю!

– Я вам представлюсь!

– Но это ничего не изменит!

– Тогда почему вы из-за этого на меня кричите?!

Не найдясь с ответом немедленно, я выдохнул и вынужденно попробовал начать разговор заново:

– Дружок, просто верни меня с этого парада абсурда назад, в мой мир! В нормальный мир нормальных механоидов, которые нормально пьют хороший нормальный чай! Верни, пока никто не пострадал, и я обещаю – я никому не скажу о том, что ты хотел со мной сделать!

– Успокойтесь, вы выглядите смешно, – резко осадил меня низкий женский голос, явно принадлежащий голему.

Я обернулся на звук и увидел чайную драконицу, величаво выскользнувшую из-под воротника залившейся краской и трясущейся от страха и стыда дурнушки. Драконица расправила декоративные шейные крылышки, интонационно припечатав меня:

– Вы выглядите жалко. Стыдно смотреть, какими предстают чайные дракончики через ваши ужимки и истерики.

– Кто вы такая? – тихо осведомился я, наклонив морду и сделав шаг вперед по плечу моего нового хозяина.

Силуэт драконицы, ее характерно вытянутая морда, фирменный рельеф крылышек и четырехпалая лапа позволяли определить, что сделали ее на заводе «Оттенки вкуса» – небольшом, но знаменитом предприятии, расположенном на равнине Латунная Чаша, названной так из-за обилия солнечных дней, а значит, застроенной насытительными городками. Этот завод специализировался на дракончиках и машинах для мороженого.

– Я воспитательница юной Кейрры, – с ледяным высокомерием процедила моя новая знакомая.

– И чему вы ее учите? – спросил я не менее холодно.

– Быть чайным дракончиком, – получил я ответ.

– Хорошо, – согласился я как-то сразу, тут же, не думая вообще ни о чем, кроме разве что места и обстоятельств, при которых я ударился головой и впал в кому, где мне снится этот странный сон, – хорошо, тогда я, конечно, вам помогу. Без сомнений! Можете во всем на меня рассчитывать.

Глава четвертая: про чай

Вернувшись в обиталище уныния и пристанище всяких печалей, где мне теперь предстояло жить, я неожиданно для себя крепко уснул. Мне следовало, наверное, разработать план побега, следовало… да чего там, о, Сотворитель, разрабатывать – просто добраться до ближайшей ликровой заводи и дать знать, что со мной обращаются дурно. Ну или сначала обезопасить себя, вызвав курьера, который отнес бы меня в Центр, и вот уже там сообщить, во всеуслышание заявить о вопиющем нарушении правил моего содержания.

Но в ту ночь, опять же повторюсь, по причине, совершенно скрытой для меня самого (и, скорее всего, имеющей природу некоего шока), я каким-то непостижимым образом задержался сознанием в мгновении, когда некрасивая Кейрра вспыхнула неловким счастьем, а юноша с неизвестным мне до сих пор именем обнял ее по привычке аккуратно и оттого как-то особенно нежно, а драконица отдала мне краткий знак одобрения.

Эта безумная сцена казалась столь ирреальной, что я мог лишь оторопело созерцать происходящее. Я, словно бы мне дали обезболивающее для сознания, смотрел на этот балаган, ничегошеньки не понимая, и более того – начать понимать даже не пробовал. Я просто мысленно признал как аксиому, как устоявшийся в науке и не требующий никаких иных доказательств факт, что происходящее не имеет никакого, даже самого отдаленного смысла, а переживать из-за отсутствия смысла, простите за каламбур, вдвойне бессмысленно.

В тот вечер для меня так ничего не прояснилось, так как подошедший механоид – физиотерапевт Кейрры или, может, просто местный смотритель – напомнил, что девушке пора заканчивать занятия, а молодому человеку – приводить зону в порядок и готовить к следующему дню.

Поэтому счастливая компания разбрелась кто куда, а меня новый хозяин отнес к себе. Он не предпринял ни единой попытки помешать моему побегу, не без самодовольства продемонстрировав сооруженную специально для меня креманку – место небольшого голема с автономным подогревом, доступом к ликровой заводи и максимально удобной, согласно всем учебным пособиям по уходу за чайными дракончиками, конфигурацией. То есть очень плохо подходящей лично для меня.

– Ты же понимаешь, что отсюда мы переедем, – сообщил я, как только осмотрел этот предмет бедняцкой гордости.

– Куда?

– В квартирку неподалеку. Я задам параметры и найму. Если ты переживаешь из-за транспортной доступности, то, если сыщется что-то совсем близко, я соглашусь и на опрятную комнату, но продолжать, – мягко произнес я, буравя взглядом пучок пуха какого-то животного, посещавшего креманку до меня, – жить здесь нельзя.

– Простите, мастер, но на это нет денег.

– У тебя есть, есть деньги, – успокоил я его, – ты их платишь мне за работу по назначению, и этого достаточно для того, чтобы переехать. Так что – разнообразия для – ты получишь возможность пользоваться плодами собственного трудолюбия. Как тебе?

– Но, – возразил молодой механоид не слишком решительно, – мне же нужно будет успевать на работы.

– Ы?

– У меня три-четыре работы в зависимости от сезона, и все здесь. Если я буду ездить, у меня не останется времени для сна, а…

– Ладно, мы вернемся позже к этому разговору, – я отпустил юношу к его обязанностям после того, как он извлек вызывавший во мне брезгливость клок шерсти.

Как только парень ушел, я, на секунду похвалив себя за непринужденность, с какой разыграл имевшую место беседу, решил использовать наступившую тишину, чтобы осмыслить свое положение и возможное будущее. Мной овладела жестокая иллюзия контроля над ситуацией, и вот она-то безжалостно, подобно пескам, затягивала меня в нутро своей извращенной логики.

Я аккуратно коснулся ликровой заводи. Стадионная ликра – такая странная, такая вязкая, хранящая в себе