МАРИЯ ПУСТЫННАЯ, ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОГО ЛЬВА - Петр Немировский

В общем, ничего особенного, обычные ресторанные посиделки.

Необычной была встреча: в зал вошел не кто иной, как Никита, собственной персоной. Бывает же такое! И где? В Нью-Йорке! За тридевять земель от Одессы! Вот это да!

Все трое – Фимка, Гурий и Никита – земляки, бывшие студенты одного института, стояли в центре зала, хлопая друг друга по плечам. Повторяли неизбежное в таких случаях: надо же... вот так встреча...

Никита был не один – с небольшой шумной компанией. Он как-то огрубел, заматерел за эти годы. Голос его оставался таким же – прокуренным, с прорывающимися звонкими нотками. И смех такой же – козлиный. Как осталась неизменной идеальная выбритость круглой головы, напоминавшей костяной бильярдный шар. Зато некая уверенность и твердость появились в его осанке и жестах. А на руках – новые татуировки.

Вскоре все трое вернулись к своим столам, условившись поболтать попозже, времени еще – целый вечер.

...– Да, брат,вот так складывается жизнь: сегодня ты супермен, а завтра – кусочек дерьма в Черном море, – веско произнес Никита, когда они вышли с Гурием из ресторана на улицу освежиться.

Никита относился к тому типу людей, которые в свою болтовню любят вплетать якобы мудрые фразы: жизнь – это русская рулетка, судьба всех сломает, начало может стать и концом, и т.д.

С Гурием он был откровенен. Да и кого ему стесняться? Мало ли он с Греком «делал делов» в Одессе? Мало ли они ограбили галерей и арт-салонов? Мало ли выколотили денег из жертв? Вместе они как-то раз шли по одному делу, сидели в разных камерах в КПЗ. Грек тогда держался бойцом, никого не сдал.

Но с грабежами и рекетом районного масштаба покончено, время уголовной романтики ушло. Никита нынче работает на международном уровне: через Одессу удобно сплавлять за бугор паленый антиквариат. Можно вывозить через Турцию или Египет, а можно через Болгарию или Румынию. Визы туда не нужны, таможни там слабые, можно дать взятку. А оттуда уже легче все переправить в Западную Европу или Штаты.

Словом, Никита занимается контрабандой. Имеет тачку, бабло, полный вагон блядей, хату прикупил. В общем, живет жизнь. «Да, конечно, опасно. Но, сука, что поделать? Бабло на халяву не дается». Никита оттянул футболку, и Гурий увидел две глубокие огнестрельные раны на его правом плече.

– Вот так, старик. Можно сказать, работаю по специальности. А ты чем занимаешься? Что? Малярничаешь? Пишешь иконы? Ну-у, бро... Так у тебя, гляжу, жизнь хуже моей. Я-то думал, что ты живешь жизнь, а ты... И стоило ради этого уезжать в Штаты? Ты ведь на идиота не похож, извини за прямоту. 

Вертя в пальцах зажигалку, Гурий вяло поддерживал разговор. Пожалел, что сейчас перед ним Никита, а не кто-либо из знакомых одесских художников.

А Никита говорил, не умолкая:

– А бандюгана Грека Одесса еще долго будет помнить. Если в городе откроют музей бандитской славы, я первый отвалю бабла, чтобы имя Грека выгравировали на золотой табличке. Вот так, судьба любого сломает. И тебя сломала, опустила в канализацию. А иконы, брат, может писать любой дурак, даже я. Если поумнеешь и захочешь к нам, в бизнес, звони, пиши в любое время. Чуть что, замолвлю за тебя словечко. Нам проверенные люди нужны, тем более, с американскими корочками и опытом работы. Вот номер моей мобилы.

Глава 8

Несколько слов о рептилиях в келье Мариам: ящерицы в двух больших террариумах ей достались «по наследству» от умершей жены настоятеля этого храма. По всему было видно, что Мариам следит за ящерицами с большой охотой, знает, как с ними обращаться, и получает от этого удовольствие.

Она подходила к террариумам, осторожно отодвигала пластмассовые крышки с вмонтированными в них яркими лампами, затем из банки, стоявшей рядом, вынимала щепоть кузнечиков и бросала ящерицам. Ящерицы устремлялись к кузнечикам и проглатывали их в мгновение ока.

– Ешьте, обжоры. Но имейте в виду: скоро начнется Великий пост, тогда и вам тоже придется поголодать, – говорила она серьезным тоном.

Порой она вынимала из террариума какую-нибудь ящерицу, клала ее себе на руку и начинала гладить. Ящерица, приподняв голову, закрывала глаза, словно от наслаждения.

– Не знал, что у ящериц есть мозги, – однажды заметил Гурий, наблюдая, как блаженствует ящерица на руке у Мариам.

– Чтобы чувствовать, что тебя любят, мозги не нужны, – ответила Мариам.

Они сейчас были в комнате одни, и Гурий решил проделать «эксперимент». Он достал из террариума еще одну ящерицу и, легонько сжав ее в кулаке  – так, чтобы не задушить, подошел к столику, за которым писал икону. Ослабил хватку, выпуская ящерицу на предплечье своей согнутой руки. Но ящерица, не удержавшись, соскользнула с нее и упала на стол. Стремительно промчалась по столу, по карандашам и кисточкам, и быстро вскарабкалась на доску с недописанной иконой. Застыла на краю доски, свесив хвост.

Гурий пристально всматривался в нее. Ящерица оставалась абсолютно неподвижной, только у нее на горле от дыхания едва заметно двигалась шкура. И от этих чуть видимых слабых движений Гурию вдруг почудилось, что и женщина, изображенная на иконе, тоже шевельнулась, что она сейчас выйдет к нему!

У него помутилось в голове, по всему телу пробежал странный холод. Он отступил на шаг.

Затем как-то напрягся, будто готовясь к прыжку или к удару. На его лице отразилось внезапно охватившее его сильное волнение. Он вдруг странно замахал поднятыми руками, как обычно машет передними лапами животное. Затем решительно взял со стола чистый лист бумаги, прикрепил его кнопками к мольберту и начал делать какой-то эскиз карандашом.

Его движения были резкими, но выверенными, будто бы заранее продуманными. Порой, отложив карандаш, Гурий каким-то неестественным шагом ходил по комнате. Снова «бил лапами» в воздухе и мотал головой, даже пару раз зарычал. А потом снова брался за карандаш, продолжая работу над эскизом.

Он рисовал льва – молодого, умного, прекрасного льва. Он не обращал внимания на Мариам, сидевшую на стуле с ногами и завороженно наблюдавшую этот необычный процесс творчества.

Глядя на возникающий на ее глазах эскиз,  Мариам все сильней желала, чтобы Гурий написал и ее. Да, ее – лежавшую рядом с этим могучим, красивым львом, гриву которого ей уже давно так хочется погладить...

Глава 9