De Profundis - Эмманюэль Пиротт

Может быть, если вы обе останетесь живы, вам однажды удастся пролить свет на личность Стеллы. Я верю в это, и мне легче готовиться к смерти. Я совершенно уверен, что прав, поручив ее тебе. В конце концов, ты ее мать, и это, думается мне, единственное, что сегодня имеет значение.

Я целую вас обеих и желаю вам удачи.

Александр.

Так. Звучит не очень обнадеживающе. Восьмилетняя девочка, которая умеет говорить, но не хочет по непонятной причине, изъясняется жестами, когда ей вздумается, не привязана ни к чему и ни к кому, кроме отца, да и то в пропорциях, остающихся загадкой. Совершенно непроницаемая девчонка со своей неизвестной матерью. Роксанне вспомнились статуи, изображающие Неизвестного солдата, образ войны 1914 года, символизирующий всех солдат, павших на фронте. Двадцать первому веку следовало бы воздвигнуть памятник Неизвестной матери. Ни одна эпоха не знала такой нехватки матерей, по самым разным причинам. Было как минимум три категории неизвестных матерей – мученицы, жертвы и стервы. Мученицы умирали до срока. Жертвы бросали ребенка, слишком рано появившегося в их жизни или рожденного от изнасилования, что было главной причиной оставления. Женщины же из последней категории, к которой принадлежала Роксанна, попросту бежали с корабля, из трусости, из отвращения к жизни и к себе самим. И последних становилось все больше, из всех мест и всех культур, от бедных деревень Индии до роскошных гетто Калифорнии. Материнский инстинкт медленно угасал у рода человеческого.

Роксанна пошла в кухню приготовить подобие обеда. К приезду Стеллы она накупила уйму полуфабрикатов. Она достала из морозильника две пиццы и поставила их в духовку. Ждала и курила. Ей не хотелось возвращаться в гостиную, сидеть рядом с безмолвной девочкой. Она могла бы взять «Большие надежды», открыть на том месте, где остановилась вчера, когда Пип, герой, присутствует на похоронах своей несносной сестры, которая якобы воспитала его «своими руками», криводушное создание. У Пипа не было матери, но он общался, был забавным, ловким, трогательным, идеальным мальчуганом, которого даже самая бесчувственная мать приняла бы в объятия с радостью. Почему же Роксанне не достался в наследство Пип вместо этого бесплотного существа, леденящего до костей? Духовка звякнула, это означало, что пиццы готовы. Роксанна выложила их на две мало-мальски чистые тарелки и понесла в гостиную. Круглый столик, служивший письменным столом, был уже очищен от бумаг, и Роксанна поставила на него тарелки рядом с двумя стаканами воды, принесенными заранее.

– Стелла…

Девочка медленно подняла на нее глаза. Нет, все было скверно. Роксанне хотелось ударить девчонку, лишь бы ее лицо переменилось, лишь бы появилось на ее мраморных чертах выражение, все равно какое, пусть даже боли или непонимания. И тут что-то возникло в водянистом взгляде малышки: какой-то свет промелькнул в нем. Только на миг, и глаза вновь стали гладкими и холодными. Почувствовала ли девочка приступ ярости, сотрясавший изнутри Роксанну? Стелла поднялась и села за стол. Она начала есть, и ничего в ее движениях, в ее манере жевать не говорило о том, голодна ли она, нравится ли ей еда или нет. Александр лопухнулся: его дочь была не человеческим существом, но андроидом. Или злая фея сыграла злую шутку с несчастным одиноким отцом: украла его ребенка, настоящую Стеллу, из колыбели и подменила ее клоном, лишенным всяких чувств. Роксанна не могла позвонить Гранье и сказать ему: «Я передумала. Мне подсунули негодный товар. Стелла не девочка. Нет, нет, уверяю вас. Она что-то другое, я не знаю что, но другое».

Обед закончился, как и начался, в унылой атмосфере. Роксанна посмотрела на часы на мобильнике. Скоро придет Мехди. Они должны были доставить товар одному типу в Схарбеке[7]. Но Роксанна пойдет одна, а Мехди останется со Стеллой. Когда в квартире раздалось пронзительное дребезжание старого звонка, Стелла и бровью не повела; она не отрывалась от своего аватара в дурацкой игре на планшете, Apple «Friend» последней модели; машина постоянно предлагала ребенку всевозможную деятельность в зависимости от его психологического состояния. Без передышки. Роксанна подозревала, что даже ночами Стеллу преследует голос Френда, поющий по-английски или по-китайски, чтобы малышка не просто спала, а учила языки.

Неистовый Мехди ворвался в квартиру. Он прыгал, как блоха, а лицо его подергивалось сильнее, чем когда-либо. Боясь, что он напугает ребенка, Роксанна задержала его на несколько секунд в кухне, чтобы успокоить. Она сообщила ему, что он может приступить к своим обязанностям бебиситтера сегодня же вечером. Уголки губ Мехди вдруг опустились, как у грустного клоуна. Они так не договаривались, и «нет речей», чтобы он отпустил Роксанну одну, как собаку, к этой скотине Бэтмену. Этот Бэтмен был психопатом, работавшим в костюме знаменитого американского героя. Никто никогда не видел его лица, и он нюхал и колол столько всевозможной пакости, что думал, будто умеет летать. Он уже сообщил в видео, выложенном в Интернете, что скоро совершит этот подвиг с Южной башни. Кто-то, заверивший его однажды, что, в отличие от Супермена, Бэтмен не летал, получил нож между глаз. Больше никто не смел перечить его фантазму. Вряд ли о нем кто-нибудь пожалеет в день, когда он разобьется о бетон, но Роксанна должна была признать, что Бэтмен был отличным покупателем, платил исправно и без задержек, не мелочился, и она регулярно уговаривала его отложить попытку полета на попозже.

Мехди вошел в гостиную, растянув рот на манер античной маски трагедии. Стелла подняла голову и, увидев его, состроила в точности ту же гримасу. Роксанна, вместо того чтобы обрадоваться знаку общения, который призывала всей душой уже несколько часов, пришла в ярость. Стелла напомнила ей тех детей, что без причины показывают язык людям, проявляющим к ним доброту. Но Мехди было этим не смутить; его рот растянулся в широкую улыбку. Стелла, однако, больше на него не смотрела, вновь погрузившись в свою игру.

– Здравствуй, Стелла, – сказал Мехди, протянув ей руку.

Никакой реакции. Роксанна вздохнула.

– Не стоит. Она немного… странная. Я тебе потом объясню. Сейчас мне пора.

Она надела подходящий к случаю костюм, плащ и никаб, взяла дорожную сумку с товаром.

– Пусть она спит в моей кровати. Я положу матрас на пол. Если я не вернусь через два часа, позвони Мило, – сказала она в дверях, голос был заглушен покрывалом у губ.

– О’кей, Рокси. Осторожней, милка!

Но Роксанна была уже на лестнице. Мехди закурил и сел рядом со Стеллой. Он стал расспрашивать ее об игре, но Стелла не отвечала.

– Знаешь, когда я был маленьким, у нас был один планшет на девятерых. Мы жили в Сен-Жоссе[8], в двухкомнатной квартирке…

И готово дело. Мехди унесся к радостным часам своего детства, он вскочил и расхаживал взад-вперед, подпрыгивая на каждом шагу на своих лягушачьих ногах. Его сбивчивый рассказ прерывался короткими приступами кашля. Он рассказывал, как они жили, теснясь в маленькой квартирке, как дрались и играли, какой кускус готовила мать, как заходили в гости соседи, но и как холодно было зимой, когда отключали газ за неуплату. И как умирали, сестренка Айша, в пять лет, от гриппа, братишка Халед, которому отрубили голову Братья-мусульмане, и другой брат, Надир, казненный Всадниками Апокалипсиса в прошлом году, и наконец старшая сестра Джамиля, унесенная Эболой. Осталось пятеро детей, но один Мехди еще жил с матерью. Он любил ее больше всех на свете, даже больше, чем Рокси, та была ему как сестра, но мать, зеница его ока, любовь его жизни, он ее никогда не покинет, нет, никогда, потому что… Стелла перебила его:

– Как ее зовут?

– Мариам.

– Мариам, – повторила она имя, старательно артикулируя.

Стелла на несколько секунд всмотрелась в глаза Мехди, очень внимательно, словно искала что-то в его взгляде, потом положила планшет на столик, встала и ушла в спальню Роксанны. Она закрыла за собой дверь. Мехди не знал, что делать. Он пошел следом и встал у двери. Через несколько минут погас свет. Он сказал:

– Ну ладно, спокойной ночи. Если что, позови меня. Я здесь, никуда не уйду.

Он уснул, сидя на старом диване. Его разбудило около полуночи сообщение от Роксанны: все прошло хорошо. Она решила пройтись в центр и вряд ли вернется до утра. Спасибо, если он останется на ночь.

* * *

В «Галактику» стояла очередь, но Роксанна всех обошла: она хорошо знала одного из портье, которому продавала всякие запрещенные снадобья. Под куполом неистово отплясывала толпа. Диджеев давно не было в ночных клубах, но искусственный диджей «Галактики» был одним из лучших в Европе. На сей раз Роксанна пришла не затем, чтобы вилять бедрами и потеть на танцполе. Она хотела потратить деньги, которые заработала; ей нужен был трах, и дорогой. Опыт с Гранье оставил у нее гадкий привкус во рту. Она сразу направилась к маленькой дверце, ведущей в «Парадиз». Хостес подала ей шлем и провела в одну из «спален». Роксанна легла на софу и надела шлем на голову. Мужской голос предложил ей закрыть глаза и расслабиться. Раздались звуки «Партиты № 1» Баха. Что-то щелкнуло, вздрогнуло в ее мозгу, и кайф начался.