Компрессия - Сергей Малицкий

– С моей карьерой все и так ясно, – отрезал Кидди.

– В какой-то степени, в какой-то степени, – погрозил ему пальцем Котчери. – Нет! Я понимаю. Ваши восемь лет – это отличный расчет! Выслуга! Лунные годы! Беспрерывный стаж! Хоть завтра на пенсию с неплохим пожизненным содержанием, но этого ли вы хотели? Крохотный, но заслуженный коттеджик от управления исполнения наказаний в зеленой зоне? Ради него вы топтали восемь лет псевдограв? Ведь вы самолюбивы, не так ли? А всякое самолюбие поддерживается и питается здоровым эгоизмом! Или вы исключение?

– Котчери! – поморщился Кидди. – А не пойти ли вам… в ваши апартаменты до наступления трезвости?

– Это успеется, – чмокнул губами Котчери. – Хотя мой номер, я бы даже сказал, мою камеру сложно перепутать с апартаментами. Ничего, Кидди. Вы еще узнаете, что такое апартаменты. Если не сглупите, конечно. Кстати, говорить пьяным весьма удобно. Сказать вам нужно многое, а если вы будете оскорблены слишком уж сильно, всегда удастся сослаться на собственную временную невменяемость. Вы слушайте, Кидди, это полезно! Я еще не сказал главного! Знаете, чем вы меня очаровали? Вы удивительным образом поставили себе на службу вымышленный образ справедливого чиновника! Вы никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не сделали ни одной ошибки. Вы ни единожды не нарушили закон. Никогда не пошли против каких-либо правил. Сумели подняться по служебной лестнице и избежать какой-либо зависимости! Я бы назвал вас службистом и занудой, но и тут вы неуязвимы! Все считают вас замечательным парнем, я тут говорил со многими и с нашими компрессанами в том числе, что странно, даже эта… девушка повторяет то же самое, в то время как я, очевидно, угадываю в вас самовлюбленного, уязвленного собственной участью интеллектуала. Вы как яблочко с невидимой червоточинкой, в которое забрался червячок через розеточку напротив плодоножки! Что это за червячок? Уж не сама ли злодейка-судьба, забросившая вас в это пластиковое чистилище? Неужели вы никогда не мечтали, чтобы какой-нибудь болид весом килограммов в сто пробил крышу ваших, как вы называете, апартаментов и не убил бы вас мгновенно и безболезненно?

– Да, – кивнул Кидди. – Нечто похожее как раз теперь меня очень привлекает. Я поменялся бы с вами комнатами, Котчери, если бы наверняка знал о подобной перспективе.

– Хе-хе! – вновь погрозил пальцем Котчери и отодвинул пустой бокал. – Вы талантливы, Кидди, не спорьте, и талант ваш необычен, поверьте мне! К примеру, все ваши поступки в тех ситуациях, когда у вас был выбор в действиях, диктовались долгосрочной, подчеркиваю – вашей долгосрочной, выгодой! Я восхищался, когда изучал ваше досье! Не прошлая ли ваша, еще долунная, служба в системе опекунства служит причиной вашей столь тщательно культивируемой безупречности?

– Не знал, что у вас есть доступ к моему досье, – отрезал Кидди.

– Это не то досье, – неловко отмахнулся Котчери. – Я тоже не делаю ничего противозаконного. Корпорация сама ведет ваше досье, не используя, кстати, никаких секретных источников. Это обычная практика, которая диктуется прежде всего уважением к нашим партнерам. Вот только я не знаю, продолжится ли это досье или закроется? Я слышал, что вы собираетесь в отпуск? Или уходите в отставку? Выслуга это вам позволяет!

– Послушайте! – стукнул чашечкой о стол Кидди. – Вы сами только что сказали, что я не совершаю ошибок. Хватит уже лежать на орбите! Я понимаю, вам необходимо положительное заключение по испытанию компрессии. Возможно, вы его получите, но это произойдет только после завершения всей программы!

Кидди почти вышел из себя и из-за осознания этого злился еще больше. Он прекрасно знал, что программа корпорации отработана и отшлифована до мелочей и что тестированием в компрессии Ридли Бэнкса начинается ее третий этап. Кидди лично контролировал второй этап испытаний, который только что завершился и который касался заключенных с короткими сроками, но он злился и сдерживал себя от грубости с каждым мгновением все с большим и большим усилием. Не из-за отвращения, которое испытывал к Марку Котчери с момента его появления на базе, а из-за Магды.

– Не сомневаюсь, – оперся локтем о стол Котчери. – Все идет по плану! Полсотни первых компрессанов по второй программе уже отправились на Землю. Последнее испытание закончится на этой неделе, все будет так, как должно быть.

– И что же тогда вас беспокоит? – Кидди вновь глотнул кофе, хотя язык саднило нестерпимо. – И при чем тут мое досье? Закончится испытание, я составлю отчет, рекомендации и, если не будет срывов, подпишу акт. Надеюсь, все неполадки, что были отмечены месяц назад, не повторятся? Только ведь моя подпись – это только моя подпись. Она всего лишь даст возможность ввести компрессию в некотором количестве тюрем. Да, это начало массового использования вашей системы, но срок ее испытания останется прежним – десять лет. Многое будет зависеть от того, что станет с компрессанами в дальнейшем. Будет ли отличаться их послетюремная адаптация от адаптации освобожденных в обычном порядке. Выдержит ли их психика, наконец! Десять лет, Котчери, вы понимаете? Десять лет! Нужна положительная статистика. Государственный совет не издаст нужный вам закон без положительной статистики. Куда вы спешите? Но даже эти десять лет начнут отсчет только тогда, когда будет закончена третья программа. Вот тогда мы и расстанемся… к взаимному облегчению. Ждать осталось недолго. Только тогда я отправлюсь на Землю в отпуск… или в отставку. Подождите!

– Корпорация не может ждать, – неожиданно трезво улыбнулся Котчери. – Она находится не в безвоздушном пространстве, хотя да… здесь на Луне воздух только под куполами ангаров. Ваш авторитет способен помочь нам сократить срок испытаний с десяти до пяти лет. Или даже до трех. Десять лет – это много. Мы вложили в компрессию миллиарды. Через десять лет наши конкуренты могут догнать нас и получить лицензию на аналогичный продукт, вовсе не пребывая в ожидании, как мы теперь!

– Зачем вам это надо, Котчери? – Кидди поставил чашечку и стиснул пальцами край стола. – Я не о сокращении срока испытания, я о компрессии. Я не могу понять! Уж не знаю, чем еще ваша корпорация занимается на Земле, кроме этой программы, но здесь вы прежде всего разрабатываете полезные ископаемые. У вас заводы, рудники на Луне. Вы едва ли не монополисты по гелию-3, вы весьма весомы по алюминию, железу, титану, я уж не говорю о редких металлах! Зачем вам эта головная боль? По договоренности с правительством вы используете труд заключенных и теперь собственными руками лишаете себя рабочей силы? Я смотрел ваши предложения – то, что вы просите за внедрение компрессии, даже частично не покроет ваших убытков! Или вы думаете, я поверю тому, что вас беспокоит судьба семей осужденных?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});