Его сильные руки - Дэнис Аллен

– Ты отлично меня знаешь, Боден. Значит, сразу после ужина?

– С нетерпением буду ждать.

– Пообедаем вместе?

– Как угодно.

– Значит, договорились. А девчонку прибереги на потом, Боден, когда времени будет побольше, чтобы поразвлечься как следует. К тому же еще слишком жарко для постели.

Боден намеревался лишить юную рабыню девственности до обеда, но деньги есть деньги, и ему не хотелось упускать возможность выиграть несколько долларов и переносить время ужина.

– Я вернусь через минуту, – сказал он, надел шляпу и ушел.

Люсьен наблюдал за тем, как Боден, довольный недавней покупкой, важно вышагивал по палубе, предвкушая приятный вечер: вкусный ужин, азартная игра и изнасилование.

«Я тоже с нетерпением жду вечера, свинья, – думал Люсьен. – К тому времени как ты выйдешь из-за игрового стола, тебя уже не станут держать ноги, и ты будешь мечтать только о том, чтобы добраться до постели. Снотворное, которое Арман по моей просьбе смешал из трав, подкосит тебя. Ты не сможешь не только руки поднять на девочку, но и помешать мне отправить твоих рабов вниз по реке туда, где они обретут свободу».

Он отвернулся и посмотрел туда, где у поручня стояла Энни Уэстон: ее стройная фигура была резко очерчена на фоне заката, прохладный бриз трепал пряди ее волос, и золотистые кудряшки касались щек, когда она смотрела на воду.

Господи, как он ненавидел этот маскарад!

* * *

Энни внезапно проснулась. Поскольку ее камеристка настаивала на том, чтобы выходящее на верхнюю палубу «Бельведера» единственное маленькое окно каюты, которую они делили, было закрытым, то в ней было душно. В полной тишине раздавалось лишь мерное попыхивание дымовых труб.

Энни отбросила одеяло и москитную сетку, наподобие балдахина прикрывавшую кровать, и, взяв с ночного столика часы, направилась к окну. Отодвинув занавеску, она поднесла часы к глазам и повернула их так, чтобы при лунном свете разглядеть циферблат: десять минут пятого. Через час рассветет. У нее достаточно времени, чтобы прогуляться по палубе и освежиться, прежде чем возобновится обычная суета и на борту начнется подготовка к заходу в порт Нового Орлеана.

Трое или четверо матросов должны быть на вахте в рубке, держа курс и высматривая речных пиратов, а остальные члены экипажа и пассажиры спят. Игроки и любители шумных пирушек обычно расходятся по каютам около трех-четырех утра, а значит, предрассветный час – самое спокойное время на пароходе, когда можно побыть наедине с собой. Энни не приходилось быть в полном одиночестве с тех пор, как они покинули Англию, и от этого можно было спятить.

Она обернулась и посмотрела на темный силуэт спящей камеристки Сары, которая свернулась на узкой койке у стены. Энни не заметила никакого движения под москитной сеткой, дышала Сара глубоко и ровно. Она любила поспать и всегда спала крепко. Похоже, эта ночь не была исключением.

Энни набросила легкий бледно-голубой плащ, который полностью скрыл длинную муслиновую ночную рубашку, на тот случай, если она с кем-нибудь столкнется на палубе. Она расплела косу и распустила волосы на полную длину, после чего сунула ноги в мягкие тапочки. Тихонько щелкнув замком, она открыла дверь, ведущую в длинный коридор, и выбралась наружу.

Оказавшись на палубе, где царствовала ночная прохлада и от скольжения судна по воде поднимался легкий ветерок, Энни с наслаждением вздохнула полной грудью. Ободрившись и повеселев, она поспешила к лесенке, которая вела вниз, на вторую палубу. Спустившись по ней, Энни попала в сказочный мир клубящегося предрассветного тумана. Она подошла к поручню и стала смотреть на черную воду, которая урывками проступала в тумане. Легкая рябь дрожала на поверхности в серебристом лунном свете. «Бельведер» шел по каналу в непосредственной близости от таинственных берегов.

Воздух был насыщен густым ароматом мускуса, чего-то приторно сладкого и запахом земли. Скоро птицы должны начать свои утренние серенады. Энни подняла лицо к небу. Ущербная луна почти зашла. Звезды еще сверкали в серой дымке грядущего рассвета, как бриллианты. Как бриллианты… Как бриллианты на кольцах Делакруа.

Делакруа… Она видела его с Боденом в салоне за ужином. Пассажиры рассаживались за столиками, поставленными полукругом в большом, пышно украшенном зале. Со своего места Энни хорошо видела Делакруа и Бодена, которые ужинали вместе. Пили они много. Энни подумала о том, что хорошо бы Боден напился до такого состояния, что не смог бы затащить к себе в постель девочку-рабыню. Если это произойдет, то Делакруа, хоть и непреднамеренно, сделает доброе дело. Энни полагала, что специально подпоить Бодена он не способен.

Было занимательно сравнивать этих двух людей. Боден, по общепринятым стандартам, больше походил на джентльмена, но рядом с Делакруа казался вульгарным и грубым. Поведение Делакруа отличалось постоянными парадоксами: при всей своей манерности и изысканности он временами излучал энергию, которая никак не вязалась с его леностью и беспутным образом жизни.

Энни обратила внимание на его ноги, которые торчали из-под стола. Теперь она покраснела, смущаясь и укоряя себя за непристойное любопытство, с которым их разглядывала. Брюки плотно облегали мускулистые ноги, тонкая черная ткань подчеркивала форму каждой мышцы. Откуда у этого бездельника такая сила? Без сомнения, от погони за развлечениями, а не от какого-нибудь полезного занятия.

А руки… Они прекрасны. Делакруа заметил ее, улыбнулся и, приветствуя взмахом руки как хорошую знакомую, застал Энни врасплох и смутил, поскольку в этот момент она совершенно неприлично его разглядывала. Но когда они с Боденом закончили ужин и направились в курительную комнату, Энни разочаровал его уход.

Она тряхнула головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о Делакруа. Держась за поручень, она двинулась к корме через туман на звук лопастного колеса, поднимающего сверкающие каскады воды. Из трюма, где перевозили скот, грузы и рабов, донеслось протяжное мычание коровы.

Рабы – это люди, но здесь их расценивают иначе и соответствующе относятся к ним – как к животным или ящикам с товаром и провизией. Эта мысль заставила ее вспомнить о том, почему она возненавидела Делакруа. Любой человек, который использует зависимость другого, чтобы обеспечить себе удобную жизнь, не стоит того, чтобы о нем думать. И уж тем более того, чтобы испытывать к нему вожделение.

Энни едва не расхохоталась вслух. Вожделение? Откуда ей в голову пришла такая мысль?

Она остановилась, облокотившись на поручень. Глядя на туманную речную гладь, она вдруг заметила на нижней палубе темные силуэты людей, которые перелезали через борт и спускались на какое-то странное судно, похожее на плот, – им управляли двое с шестами. Кто-то помогал им перелезть с палубы через поручень.