Однажды в лунную полночь - Кэрол Финч

— Буду чрезвычайно признателен, если свой педагогический талант ты примешься оттачивать на ком-нибудь другом.

— Извини, но ты мне не чужой.

— В этом случае положение мое безнадежное. — Люсьен фыркнул.

— Это уж точно. Тебе сильно повезло, что у меня хватает здравого смысла дать тебе разумный совет.

— Интересно, какой совет может дать человек, у которого все складывается в жизни точно так, как у меня? У нас с тобой единственная возлюбленная — море и дело одно-единственное — грузы доставлять в разные порты.

— Не надо нагонять на меня тоску, приятель, а не то, глядишь, стану таким же ипохондриком, как ты. Люсьен пропустил эти слова мимо ушей.

— Ладно, пойду лучше поищу этого оборванца. Если понадоблюсь, позовешь. — Он повернулся и зашагал прочь.

Проходя по узким переходам нижней палубы, Люсьен время от времени останавливался, чутко улавливая любой звук, который мог выдать месторасположение мошенника, но так ничего и не услышал.

Потратив два часа и убедившись, что поиски ни к чему не приводят, он вернулся к себе в каюту. Уныло оглядев ее, он вдруг заметил, что на полках не хватает некоторых книг. Судя по всему, это было делом рук бродяжки: исчезли «Катон» Двдисона, «Времена года» Томсона и «Ночные размышления» Юнга. А может, не только книг не хватает, мелькнуло в голове у Люсьена. Он заглянул в секретер — нет, здесь вроде все на месте. Беглый осмотр стола показал, что кому-то понадобились свечи и трутница. К тому же этот тип, надо полагать, не раз заглядывал на камбуз — должен же он хоть что-то есть!

Ладно, пусть еще немного побегает, решил Люсьен, завтра его так или иначе изловят. Если бы этот малый открыто попросился на борт, возможно, Люсьен, сжалившись, и пустил бы его — рук на корабле всегда не хватает, но трусов он не терпел, так что пусть теперь этот зайчишка пеняет на себя.

Люсьен плеснул себе немного бренди и, сделав глоток, задумался над словами Вэнса. Вообще-то его друг прав — со стариком надо бы помириться, да только сердце никак не хотело забывать старые обиды. Даже угроза лишения наследства не смогла заставить Люсьена нарушить пятилетнее молчание.

И все же, если план Адриана будет приведен в исполнение, у него могут возникнуть проблемы. Хотя вся торговля находилась в его руках, два из четырех кораблей принадлежали деду. Тем не менее Люсьен успешно занимался своим делом, несмотря на принятые Англией драконовские навигационные акты. Три года назад король Георг III ввел еще один несправедливый налог на колонистов, долженствующий покрыть расходы, вызванные войнами с французами и индейцами, но американцы сделали вид, что это их не касается. К счастью, вскоре налог был отменен, но парламент еще более ужесточил правила, регулирующие внешнюю торговлю.

Интересно, подумал Люсьен, надолго ли еще хватит у колонистов с Восточного побережья терпения и когда они взбунтуются, как французы в Новом Орлеане? Если Адриан решит продать свои два корабля, то не известно, удастся ли поладить с новым владельцем. А ну как ему больше по душе политика англичан: партнеру с противоположными политическими взглядами ничего не стоит разом поменять капитанов и команду.

Вэнс Кэвендиш командовал одним из судов Адриана, которое сейчас на приколе в Чарлстоне ремонтировалось после шторма, и, не желая торчать две недели без дела, Вэнс предложил Люсьену сопровождать его в новоорлеанском рейсе. Если Адриан продаст корабль, Вэнса запросто могут понизить до первого помощника. Ну уж нет, Люсьен этого не допустит. Может, Вэнс и перегибает палку со своими советами, но на море он бог и царь, как, впрочем, и два других капитана его флотилии.

Наверное, все же придется примириться со старым дуралеем, пока он дров не наломал, подумал Люсьен. Достаточно будет просто поговорить с ним — дед и этим удовлетворится.

Он допил бренди и улегся на кровать. Мысли об Андриане пробудили болезненные воспоминания, и Люсьен прикрыл глаза. Господи, ведь счастье было так близко — а как все обернулось! Потеряв Сесиль, он упорно не желал связывать себя с другими женщинами, даже с теми, кого Вэнс незаметно подыскивал ему. Испытать во второй раз боль расставания — упаси Боже!

Целых пять лет прошло, а Люсьен был не уверен, что сможет вернуться туда, где они с Сесиль строили такие радужные планы на будущее.

Ее там уже нет, и она не будет улыбаться ему своей соблазнительной улыбкой, он не услышит больше ее зазывного голоса…

Люсьен метался по кровати, стараясь отогнать мучительные воспоминания. Адриан разрушил его юношескую мечту, именно из-за него ушли безвозвратно те дни чистой, ничем не замутненной радости и веселья. Будь он проклят!

И вновь, не находя себе покоя, Люсьен подумал, что пяти лет разлуки и молчания недостаточно — пусть этот старый хрыч смердит в одиночестве до самой смерти!

* * *

В конце концов Люсьен вновь принялся методически прочесывать судно в поисках неуловимого мошенника. Обшарив все три верхние палубы, он двинулся в трюм, где хранился груз, предназначенный для Саванны и Чарлстона. Хотя было уже далеко за полдень и октябрьское солнце светило вовсю, внизу было темно, как в бездонной яме.

Освещая себе путь фонарем, Люсьен пробирался между мешками с зерном, заполнявшими трюм от пола до потолка. Здесь, среди мешков и бочек, он и увидел крепко спавшего мальчишку. Пропавшие книги и свечи валялись рядом.

Люсьен с любопытством вглядывался в прикрытое шляпой перемазанное лицо. На вид малому было не больше четырнадцати, и спал он совершенно спокойно. Сколько же лет прошло с тех пор, как он сам был таким же безмятежным! А славно было бы, право, устроиться в этом темном уютном месте да забыть обо всех бедах…

Люсьен нагнулся ниже, и под ногой у него заскрипела половица. Густые ресницы задрожали, и на Люсьена глянули такие пронзительно-зеленые глаза, каких он в жизни не видал. Пока он стоял, разглядывая крошечного чертенка, облаченного в какую-то непотребную хламиду, паренек взвизгнул и в испуге вскочил.

Поскольку непрошеный пассажир устроился в самом углу, Люсьен не думал, что ему удастся оттуда выскочить. Но так ему только казалось: к его изумлению, паренек, как кошка на дерево, мгновенно взобрался на пирамиду, составленную из бочек. Люсьена настолько потрясли его ловкость и быстрота, что он слегка замешкался, и этого вполне хватило, чтобы бочки лавиной посыпались на него.

— Черт! — выругался Люсьен, почувствовав сильный удар по голени; он поспешно отступил, судорожно пытаясь повесить фонарь на ближайший крюк, но тут споткнулся о мешок с зерном и, рухнув на пол, едва успел прикрыть обеими руками голову, чтобы защититься от падающих бочек. Рыча от ярости, он откатился в сторону и увидел, что мальчишка уже карабкается на выстроенные в ряд ящики.