Клуб любителей фантастики, 2014 - Андрей Анисимов

— Пять лет, — пробормотал Войцеховский, упоённый видениями взрывающихся и бегущих вражеских флотилий. — Пять лет!

Точно в назначенный срок входная дверь открылась, пропуская в кабинет полковника Белецкого, непосредственного руководителя проекта «Прорыв», и одного из ведущих физиков Центра но фамилии Пресман. Вид у обоих был несколько растерянный.

— Господин генерал… — начал было Белецкий, но Войцеховский тут же перебил его:

— Он сумел пройти сквозь линию обороны?

— Так точно.

— А базы. Он обнаружил места, где базируется их флот?

— Да, господин генерал. Семь планетных систем, находящихся на расстоянии трёх парсеков от Границы. Обследовано в общей сложности пятнадцать планет. Четыре обитаемы, остальные используются как стартовые площадки.

— Замечательно. Ещё раз поздравляю вас, господа. Вот теперь-то мы их поймали.

— Да, но…

— Что?

Белецкий откашлялся.

— Дело в том, что все пятнадцать планет в точности повторяют пятнадцать миров, находящихся в трёхпарсековой зоне с нашей стороны.

Войцеховский нахмурился.

— Не понял. Поясните.

— Вот. — Белецкий протянул принесённую с собой папку. — Это снимки, сделанные «Ищейкой» с орбитальных высот… Снимков оказалась целая пачка. Не разложив, а буквально раскидав их по столешнице, Войцеховский пробежал по ним взглядом, задерживаясь на каждом на секунду или две, и нахмурился ещё больше.

— Это наши форпосты. Кое-что я узнаю… Что вы мне принесли?

— Это доставлено с той стороны. Войцеховский растерянно оглядел лежащие перед ним фотографии.

— Здесь какая-то ошибка…

— Нет, генерал, — заговорил Пресман. — Никакой ошибки нет. Вы, действительно, видите планеты, находящиеся по другую сторону Границы. Это планеты противника.

— Но это наши планеты!

— С этой стороны — да, а с той — их точные копии.

— Копии?

Пресман кивнул:

— Именно так. Нам удалось, наконец, узнать кое-что о природе Границы. Не буду вдаваться в подробности и забираться в дебри специальной терминологии, скажу просто. Граница — это область, разделяющая два участка пространства, один из которых является точным повторением другого. Иначе говоря, Граница — это своеобразное зеркало. А всё, что лежит за ним, является отражением того, что перед ним.

— Вы с ума сошли! — выдавил из себя Войцеховский.

Пресман указал на фотографии.

— Факты, подтверждающие это, перед вами.

— Вы что же, — медленно проговорил Войцеховский, точно боясь произносить слова, которые должен произнести, — хотите сказать, что с той стороны нас атакуют такие же люди, как и мы?

— Более того, это, по всей видимости, мы и есть.

Войцеховский открыл рот.

— Так с кем же мы воевали всё это время? С собственными отражениями?

— Именно. С самими собой.

— Бред!

— Отнюдь. Я мог бы показать вам выкладки, которые мы успели сделать на основе информации, полученной от «Ищейки». Всё сходится. Граница — это зеркало. За ней лежит точная копия нашей Вселенной.

Войцеховский опустился на стул, совершенно оглушённый этим открытием. Он ожидал услышать самые невероятные вещи о запредельной стороне, но такое!.. В другое время он решил бы, что его разыгрывают, но эти люди занимали слишком высокие посты и делали слишком важное дело, чтобы позволить себе подобное. Они говорили совершенно серьёзно.

— Так, подождите, — проговорил Войцеховский, собираясь с мыслями. — Если Граница — это зеркало, то противник обязан вести себя по всем правилам отражения. То есть, повторять наши действия. Каждую нашу атаку должна встречать контратака, каждый наш залп — встречный.

— Если б это было обычным зеркалом, то да. Но это не обычное зеркало. Если хотите, назовём его «кривым», не в плане геометрических характеристик, а иных… Временных, в первую очередь.

— Поясните, — потребовал Войцеховский.

— Извольте. Эта «кривизна» создаёт эффект задержки ответных действий. Мы сделали кое-какие наброски… В общем, существование такого образования, как Граница-зеркало, вполне поддаётся объяснению, если использовать за основу теорию…

— Подождите, — остановил его Войцеховский. — Хорошо. Задержка во времени. Но это всё равно должно быть повторением всех наших манёвров. Пускай даже с запозданием.

— «Кривизна», видимо, как-то влияет и на другие особенности «отражения», поэтому точного повторения не ждите. Но есть интересные факты, — Пресман открыл свою папку, достал из неё лист бумаги и протянул его Войцеховскому. — Эти данные мы успели собрать, пока шла окончательная дешифровка сообщения.

— Что это? — спросил Войцеховский, изучая бумагу. — Сводка?

— Да. Сводные данные за все пять лет боевых действий. Здесь всё, начиная от количества выстрелов с обеих сторон и кончая, разумеется, потерями. Сравните. Особенно показательны данные по потерям. На каждый уничтоженный корабль противника приходится наш, того же класса. Удивительно, что на это никто не обратил внимания раньше. Войцеховский выпустил из рук листок, и тот спокойно лёг поверх фотографий.

— Значит они — это мы.

— Или мы — это они.

Где-то далеко, на полигонах, зарокотал и стих реактивный двигатель. Войцеховский невольно поглядел на окно, за которым виднелись крыши корпусов Центра, в которых тысячи человек день и ночь были заняты тем, чтобы обойти в сумасшедшей технической гонке… самих себя. Теперь было понятно, почему ни одна из сторон не могла добиться преимущества: невозможно обогнать или победить собственное отражение. Они могли драться хоть тысячу лет, пока кто-то попросту не отступил бы назад. И сразу всё прекратилось бы: никто не полез бы через Границу, если с одной из сторон от неё были б отведены все боевые корабли. Война бы закончилась сама собой.

Теперь стало ясно, почему они так и не обнаружили ни одного обломка уничтоженных вражеских кораблей. Оказывается, они постоянно находили их, но из-за одинаковости в конструкции кораблей и используемых материалов, принимали за остатки своих…

— Невозможно!..

— Факты, — лаконично ответил физик. — Факты говорят об обратном. Это реальность, фантастическая, но, тем не менее, реальность. Вы понимаете, что это означает? Конец войне, конец этой бойне. А в плане познания? Это открытие кардинально меняет наше представление о строении Вселенной… Войцеховский уже не слушал его. Уперев локти в заваленный бумагами стол и обхватив голову руками, он без конца твердил одно и то же, как заклинание:

— Господи, пять лет. Пять лет… пять лет… ПЯТЬ ЛЕТ!ТМ

Александр Лобынцев

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});