Белоснежка - Доналд Бартелми

Хого читал книгу о зверствах. «Боже, какими же грязными скотами были мы, – думал он, – тогда. Каково это было – быть гунном. Грязным бошем! А затем превратиться в нациста! Серый сброд! А сегодня? Мы сосуществуем, мы сосуществуем. Грязные дойчмарки! Так омрачать самое соль и пряность… Так притуплять самое боль и странность естества, что самое порочность порочно низвергнута. Так удручать… Так унижать… Проклятые дойчмарки! Так приземлять волю и мысль естества, что самое ценимое в нем нами, порочность… Днесь, все соль и пряность низвергнуты. Презренное злато! Так поглотить самое соль и смысл естества, что в человеке сладкие язвила порочности, что придавали прежде пряность, низвергнуты, и он…»

Генри шел домой, в его руке был пластиковый мешок с его костюмом. Он возвращался с мытья строений. Но что-то в нем шевельнулось, некая складка в паху. Еще он нес ведро и веревки. Но складка в его паху вела себя просто чудовищно.

«Теперь придется ухаживать за ней, и завоевывать ее, и надевать чистый костюм, и подстригать многочисленные и многообразные ногти, и пить что-нибудь такое, что убьет мириады обитающих в моем рту микробов, и говорить ей что-нибудь приятное, острить и пыхать здоровьем, веселить и чудить, и заплатить ей тысячу долларов, и все лишь для того, чтобы разгладить эту складку в паху. Цена представляется непомерно высокой». Генри позволил своим мыслям опуститься в пах. Затем он позволил им перебраться в ее пах. А бывает ли у девушек пах? Его складка была где и была. «Средство Оригена. Этот путь открыт для любого. По крайности, эту дверь еще не захлопнули».

Кевин «проявлял понимание». Мы тратим на это много времени. И еще больше теперь, когда у нас появились эти проблемы.

– Да, так оно и есть, Клем, – сказал Кевин своему другу Клему. – Так оно и есть. Ты, дорогуша Клем, рассказал все точно так, как есть.

Далее Кевин намолол Клему кучу всякой ерунды. Через двор прошествовали облаченные в злато павлины.

– Иногда я вижу на стенах призывы Убей Богачей, – сказал Клем. – А иногда Убей Богачей зачеркнуто, а под ним написано Избей Богачей. Я бы сказал, достижение цивилизации. А еще было написано Сартра в Сортир. Что-то назревает, этого нельзя не признать. Смутный проблеск чего-то. С другой стороны, я и сам не без труда сдерживаю в себе позывы к насилию. Особенно когда смотрю из окна на проходящих мимо мужчин и женщин. За день я вижу очень много пар, мужчин и женщин, которые проходят мимо, потому что я, как и все мы, провожу очень много времени, глядя в окно, дабы определить, что там происходит и что нужно с этим делать. Меня просто убивает, как они все идут по улице, смеясь и разговаривая, эти мужчины и женщины. И толкают детские коляски, кто бы их ни толкал, мужчина или женщина. Нормальная жизнь. В зябком октябрьском воздухе. Оно невыносимо, это согласие, это проклятое благодушие. Когда я вижу, как пара ссорится, я даю им доллар, потому что ссоры занимательны. Благодарение Господу за ссоры.

– Как это верно, Роджер, – сто раз повторил Кевин. После чего сник от смущения. – Нет, я хотел сказать, как это верно, Клем. Роджер – совсем другой человек. Ты не Роджер. Ты Клем. Как это верно, Клем.

Новые павлины прошествовали через двор в своем великолепном оперении.

Мы вскрывали яйца, чтобы добыть желток. Билл беспокоился о белках, но мы велели ему не беспокоиться.

– Люди делают это каждый день, – сказал Эдвард. Исполинская меренга вздымалась к потолку. Мы все к ней причастны. Дэн выключил телевизор:

– Невозможно готовить по указке этой женщины. У нее всегда пропорции перепутаны, да и вообще я сомневаюсь, что в этой меренге должен присутствовать гашиш.

– Я просто не люблю ваш мир, – сказала Белоснежка. – Мир, где такое бывает.

Мы дали ей желтки, но она все равно осталась недовольной. Побуждать полицейских достаточно просто, если отдавать им голоса и мотороллеры, чтоб раскатывали, куда нужно, а вот с солдатами все несколько сложнее. Опять солдаты. Обналичить им чеки. Из того, что они – солдаты, совсем не следует, что не нужно обналичивать им чеки. Филипп сложил свою М-16, свою М-21, свою М-2 и полностью автоматическую М-9. Затем он сложил свою М-10 и М-34 с подствольным гранатометом. Затем он сложил свою М-4 и свою М-3. Из всех этих железок получилась куча.

– Да, пожалуй, это вашу личность удостоверит, – сказала девушка за стенкой. Затем она выдала ему положенные деньги, а заодно выдала деньги и всем остальным. Нас поразило, что представлению позволили продолжаться. В нем было очень много антиправительственных выпадов. Мы дали Белоснежке желтки в алюминиевом контейнере. Но она так и осталась недовольной. Это существенный момент, что она осталась недовольной. Я не знаю, что делать дальше.

Психология Белоснежки: На что она надеется? «Однажды придет мой принц». Под этим Белоснежка имеет в виду, что ее существо неполно в ожидании того, кто ее «восполнит». Иначе говоря, существо ее живет «не-вкупе» (несмотря на то что она, в некотором смысле, пребывает «вкупе» с семью мужчинами – Биллом, Кевином, Клемом, Хьюбертом, Генри, Эдвардом и Дэном). Однако это «не-вкупе» переживается ею в данный конкретный момент времени сильнее, реальнее, нежели «бытие-вкупе». Неполнота для нее – страдание, способное заглушить остальную информацию, предоставляемую сознанием. Я не могу согласиться со всеми этими теориями исторической необходимости, утверждающими, что ее действия диктуются некими «силами», воздействующими на индивидуума извне. В данном случае такой подход не кажется мне оправданным. Вторжение магического в жизнь Белоснежки: Белоснежка знакома с поющей косточкой. Поющая косточка рассказала ряд странных историй, повергших Белоснежку в тревогу и замешательство: о медведе, обернувшемся королевичем, о несметных сокровищах на дне ручья, о хрустальном ларце с шапкой-невидимкой. Так продолжаться не может. Поведение косточки неприемлемо. Необходимо убедить косточку не выходить за рамки явлений и случаев, доступных подтверждению посредством инструментария естественных наук. Кто-то должен с этой косточкой поговорить.

– Меня преследует монахиня в большом черном фургоне. – Билл вытер вспотевшие ладони о чехол сиденья. – Я не имею права сломаться. Во всяком случае, пока. Без меня все развалится. Все зависит от меня. Я должен скрывать свои раны, стараться выглядеть невредимым. Они знать не должны. Окровавленный носовой платок под рубашкой. Вот она включает правый поворотник. Вот я поверну налево. Так я от нее избавлюсь. Но она тоже поворачивает налево. Ну вот. Все ясно. Она меня преследует. Следует по духовной колее моих незримых ран. А может быть, она – огромная черная лошадь, которой я дожидался всю жизнь, начиная с двенадцати лет? Огромная, всепожирающая черная лошадь? Конечно, нет. Не смеши людей, Билл. Ты ведешь себя, как последний дурак. Она и близко не лежала с черной лошадью. Просто женщина в черном одеянье, в большом черном фургоне. То, что она включает правый поворотник, а затем сворачивает налево, ничего не значит. Не думай об этом. Думай о всдительстве. Нет, не думай о водительстве. Если свернешь на этом перекрестке направо… Нет, она тоже свернула направо. Не думай об этом. Не думай. Включи радио. Думай о том, что говорит тебе радио. Думай о разнообразных смыслах, которые можно оттуда извлечь.

Боюсь, я ей не очень-то по вкусу

Ах ах ах ах ах

Я как-то не собьюсь с пути в своем одиноком жилище

Ах ах ах ах ах

Эмили Дикинсон, на что ты меня покинула

Ах ах ах ах ах

Эмили Дикинсон, разве ты не знаешь, что мы бы могли

Ах ах ах ах

– Привет, Хого.

– Привет, ребятки.

– Слово за тобой, Хого.

– Ну что ж, ребятки, для начала я хотел бы сделать несколько гнусных замечаний в более-менее произвольном порядке – не только потому, что от меня этого ждут, но и потому, что мне нравится. Одно сводится к тому, что эта ваша манда тут, пусть я и не видел ее своими глазами, скорее всего не стоит беспокойства. Прошу прощения, если наступаю в этом вопросе на вашу мозоль. Господь свидетель, я ценю красоту женских движений, да кто из мужчин ее не ценит, ну скажем, когда женщины сидят на переднем сиденье машины в бикини и перед тем, как выйти наружу, вроде как ввинчиваются в уличный прикид или когда дверца открыта, но они еще не вышли из машины; и если вам случится смотреть из окна дома у самой обочины, или вы можете передвинуть свое окно к самой обочине, иногда такую видно в полном неглиже по жаркой погоде, а потом как она, как я говорил, «ввинчивается» и вроде как надергивает юбку на бедра, а затем встряхивает головой, чтобы волосы легли, как надо, и все такое прочее. И лучше этого, по моему мнению, не бывает ничего и лучше вообще ничего не придумать и не сказать, ибо если что и стоит в мире ломаного гроша, так это женская красота, ну и, может, некоторые виды еды, да еще музыка – самая разная, особенно так называемая «дешевка», вроде той, которую для уличных шествий предоставляет, например, Оркестр Босяков им. св. Пуласки-ст. из Оринджа, штат Нью-Джерси, способный в правильном свете довести вас до слез, когда от всей души рассказывает вам о вашей стране, и какая это прекрасная страна, и что она, эта наша страна, по взаправде ваша страна, и моя страна – от этого прозрения, пробужденного в мозгу марширующей группой оркестрантов, мурашки по коже. Но я отвлекся. Я хотел отметить главное: мир этот полон манд, они растут, подобно двустворчатым ракушкам, во всех уголках земного шара, манды бесчисленны, как устрицы или мидии, зарывающиеся в ил всех заливов мира. Суть в том, что потерю любой из них нельзя расценивать всерьез. Она с вами, пока вы ей не осточертеете, а вы с ней, пока вам не осточертеет она. Таковы факты за туманом всей этой липкой размазни, коей принято затуманивать эти факты. А теперь задумайтесь, прошу вас, обо всех женщинах, чей миг великолепия позади. Они впадают в депрессию. Заходит к ним священник и велит обратиться к радостям духовным и говорит им, что радости духовные куда долговечнее преходящих радостей плоти и все такое. И он совершенно прав, они и впрямь долговечнее, только вот к чему нам эта долговечность? Душераздирающая мучительность этой коллизии ничуть не смягчается тем обстоятельством, что каждый о ней догадывается, пусть и смутно. Распад материального вместилища есть главнейшая из наших тем, и если мы каждые четыре-пять лет непременно меняем девушек, то как раз из-за этого распада, с которым я не примирюсь никогда, до конца своих дней. Именно поэтому я все смотрю и смотрю в окно, именно поэтому все мы все смотрим и смотрим в окно, желая увидеть, что там происходит, что новенького выбросили к нам на берег волны моря житейского. Ибо всегда что-нибудь да выбрасывается на этот берег, вызревают новые девушки, и вы всегда можете обзавестись одной, если, конечно, готовы закрыть глаза на некоторые слабости по части мыслей и чувств. Но если вам так уж позарез нужны мысли и чувства, всегда можно прочитать книгу, или сходить в кино, или произнести внутренний монолог. Кроме того, повсеместность грамотности приводит к тому, что все чаще попадаются девушки, также обладающие, до известной степени, мыслями и чувствами, а кое-кто может даже принадлежать к Королевскому Филологическому Обществу или еще чему или же просто иметь собственные «интересы», которые следует уважать, им следует угождать и о них следует рассуждать, как будто вам не по фигу вся эта ихняя блажь. Но, разумеется, мы можем быть особенными, вероятно, вас это искренне интересует. Такое бывает. Но я вот что хочу подчеркнуть: не забывайте о многообразии, а об уникальности забудьте. Земля широкая и плоская, высокая и глубокая. И не забывайте, что сказал Фрейд.