Левая Рука Бога - Пол Хофман

Мальчики не знали даже названий большей части того, что видели: зачем знать, как называется заварной крем, если ты понятия не имеешь даже о том, что такая вещь существует; или думать, что большие куски мяса и нарезанные куриные грудки имеют хоть какое-то отношение к обрезкам гусиных потрохов, лапок и мозгов, сваренных вместе, нарубленных и набитых в кишки, если это последнее блюдо было единственным, что определяло их представление о вкусе мяса? Вообразите себе, какими странными показались бы краски и виды окружающего мира внезапно прозревшему слепому или как ошеломил бы глухого от рождения звук сотни флейт.

Но в какое бы смятение ни повергло мальчиков диковинное зрелище, голод заставил их пролезть через люк и по-обезьяньи ловко спрыгнуть в центр кухни, не задев стола. Все трое стояли потрясенные открывшимся им изобилием. Даже Кейл чуть не забыл, что нужно закрыть люк. Одурманенный ароматами и невиданными красками, он убрал наконец со стола несколько тарелок, встал на расчищенное место и, до предела вытянув руки, сдвинул крышку люка так, чтобы она встала на место.

К тому времени, когда он опять спрыгнул на пол, остальные двое уже сметали со стола еду с ловкостью опытных воришек. С каждого блюда они брали лишь по одному куску, рассредоточивая остальное так, чтобы не было видно зияния и никто не заметил недостачи. Они не могли устоять, чтобы тут же, на месте, не закидывать в рот кусочек то цыпленка, то хлеба, но большая часть взятого отправлялась в многочисленные запрещенные карманы, которые они тайно подшивали изнутри к своим рясам, чтобы прятать там любую контрабанду, которую удавалось найти и которую было легко украсть.

Кейла тошнило от насыщенных запахов, которые, казалось, проникали прямо в мозг и едва не лишали сознания, словно вся эта еда испускала некие едкие испарения.

— Не ешьте — только берите все, что сможете спрятать, — скомандовал он себе не меньше, чем остальным. Он тоже брал и рассовывал по карманам все, что мог, но карманов было мало. Иметь много не было нужды: в обычной жизни добыча бывала скудной и редкой.

— А теперь надо выбираться отсюда. Немедленно. — Кейл направился к двери. Словно очнувшись от глубокого сна, Кляйст и Смутный Генри стали осознавать опасность, в которой они все оказались. С минуту Кейл слушал, приложив ухо к двери, потом тихонько приоткрыл ее. За дверью оказался коридор.

— Бог его знает, где мы, — сказал он. — Но надо найти укрытие. — С этими словами он распахнул дверь пошире и вышел наружу, двое остальных неуверенно последовали за ним.

Они двигались быстро, держась поближе к стене. Через несколько ярдов им встретилась лестница, ведущая наверх. Смутный Генри уже было поставил ногу на ступеньку, но Кейл отрицательно покачал головой:

— Нужно найти окно или какой-нибудь выход, чтобы понять, где мы находимся. В спальный хлев надо вернуться прежде, чем догорит свеча, иначе наше отсутствие обнаружат.

Они двинулись дальше, но, когда дошли до двери, видневшейся по левую руку, эта дверь стала открываться.

Вмиг повернув назад, они добежали до лестницы и взлетели по ней. Распластавшись на верхней площадке, мальчики слышали голоса проходивших внизу по коридору людей. Потом, судя по звуку, открылась другая дверь. Кейл, чуть приподняв голову, увидел, что в кухню, которую они только что покинули, вошел человек. Лежавший позади него Смутный Генри заелозил. Он был напуган и пребывал в смятении.

— Эти голоса, — прошептал он. — Какие-то они не такие.

Кейл покачал головой, чтобы успокоить его, но тоже заметил, что голоса звучали странно, и ощутил, как забурлило у него в желудке. И снова послышалось, как открывается дверь. Кейл отполз назад и осмотрел место, где они прятались. Никакого иного выхода, кроме находившейся позади них двери, не обнаружилось. Кейл быстро повернул ручку и заглянул за дверь. Там оказалась не комната, а какой-то балкон шириной всего футов десять, с низким каменным парапетом. Кейл выполз на него, остальные — следом, и все трое скорчились на полу.

С площадки, на которую выходил балкон, донеслись взрыв смеха и аплодисменты.

Мальчиков ужаснул не сам смех, каким бы редким явлением он ни был в этом месте, и даже не необычная его громкость и вызывающая веселость, — их напугали высота и тембр звука. Так же как голоса, которые они только что слышали в коридоре, он вызвал у них странное, доселе неведомое ощущение глубоко внутри.

— Посмотри, что там, — прошептал Смутный Генри.

— Нет, — одними губами ответил Кейл.

— Посмотри! А то я высунусь.

Кейл схватил его за запястье и крепко сжал.

— Если нас поймают, мы покойники.

Смутный Генри нехотя откинулся к стене. Раздался новый взрыв смеха, но на сей раз Кейл бдительно следил за Смутным Генри. Потом он заметил, что Кляйст встал на колени и уставился туда, откуда доносился смех. Кейл потянул его вниз, но Кляйст был гораздо сильнее Смутного Генри, и сдвинуть его с места, не приложив больших усилий и не наделав шума, а следовательно, не обнаружив себя, было невозможно.

Кейл осторожно чуть высунул голову над парапетом и увидел нечто куда более шокирующее и волнующее, нежели вид деликатесов в кухне. Это было как если бы на все его внутренности разом обрушилась сотня искупительских шипов.

Внизу, в большом зале, располагалось около дюжины столов, сплошь уставленных теми самыми блюдами, которые они видели в кухне. Столы образовывали замкнутый круг, так что все сидевшие за ними могли видеть друг друга, и было совершенно очевидно, что виновницами торжества служили две девочки в белом. Особенно хороша была одна из них — с длинными темными волосами и ярко-зелеными глазами. Она была очень красивая, но при этом пухленькая, как диванная подушка. В центре круга между столами находился большой бассейн с горячей водой, над ее поверхностью клубился пар. В бассейне купались с полдюжины девочек. От этого зрелища лица Кейла и Кляйста превратились в маски с широко распахнутыми глазами; в их взглядах читалось такое потрясение, словно перед ними предстали небеса.

Купальщицы были нагими. В зависимости от происхождения, кожа у них была розовой или коричневой, но даже самая юная из них, не старше двенадцати лет, уже обладала роскошными соблазнительными формами. Однако не столько нагие тела изумили мальчиков, сколько сам факт их присутствия здесь: им еще никогда не доводилось видеть женщину.

Никто не смог бы описать того, что они почувствовали. Не родился еще поэт, который сумел бы передать словами их ощущения: смесь странного восторга и ошеломляющего ужаса.

Послышался какой-то всхлип — это задохнулся от волнения Смутный Генри, который к тому времени уже стоял на коленях рядом с Кейлом и Кляйстом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});