Гладиатор - Нина Сергеевна Цуканова

восхищаюсь этими людьми! Где ты их берёшь?

В коридоре я столкнулся с Тайфуном.

– Успешной битвы, Тайфун! – сказал ему я, когда он проходил мимо.

Он как всегда сурово посмотрел на меня, потом чуть заметно улыбнулся и ответил:

– Спасибо.

Я немного пошатался по коридорам, и мне в голову пришло решение моего жилищного вопроса.

Я вспомнил про Велимира. Он же ищет соседа.

Конечно, я не обманывался по поводу его ко мне отношения. В восторг он не придёт. Однако, есть шанс, что я его уговорю (или немного пригрожу – ведь мы же уже знакомы, могу себе это позволить).

Адреса его у меня не было. Но я придумал целую схему: позвонить математику и узнать номер старосты моей группы; у старосты узнать адрес Велимира.

Мне показалось, что это просто блестящий план. Я набрал номер математика.

– Добрый вечер, Павел А***ич! Скажите, у вас же есть номер телефона нашего старосты? Я хочу узнать у него или у нее адрес Велимира.

– Здравствуй, Рей. Есть, конечно. Но… ты знал, что ваш староста и есть Велимир?

– М-м-м, – протянул я. Моя схема дала сбой: – Он, вероятно, не скажет мне свой адрес…

– У меня где-то был телефон мальчика, который как раз недавно пытался к нему подселиться. Он знает адрес. Я могу позвонить ему, а потом прислать тебе адрес в сообщении.

– Буду очень признателен! – ответил я. Математик положил трубку.

Через 10 минут мне пришла смс с адресом.

Я забрал свои вещи и вышел из здания. Холод был лютый. Пока я добежал до метро, я околел едва ли не до полусмерти. Руки, хоть и в перчатках, замерзли до боли, пальцев я вообще не чувствовал. Из носа текло так, что растворяло кожу; волосы, торчащие из-под капюшона, покрыл иней.

В метро я, по крайней мере, немного отогрелся.

Дом я нашёл не сразу, минут 10 плутал около. Я зашёл в подъезд, немного постоял, отогреваясь и пытаясь дышать на руки. Но воздух в моих лёгких уже не согревался, так что тактика себя не оправдала.

Квартира Велимира была на пятом этаже.

Я поднялся и, встав напротив нужной двери, тяжело вздохнул. Господи, помоги мне.

Я позвонил в звонок.

Щелкнул замок, дверь открылась, и выглянул Велимир.

– Я слышал, ты ищешь соседа…

Велимир, ничего не говоря, попытался тотчас захлопнуть дверь, но не тут-то было. Я вцепился в неё и втиснул в проем руку.

– Не будь таким вредным! – проговорил я, уперевшись в дверь локтем и пытаясь открыть её как можно шире, в противовес Велимиру, тянувшему её на себя, силясь закрыть. – Впусти меня! Я буду хорошим соседом!

– Ни за что! – прокряхтел тот: – Убирайся! Ты не подходишь!

– Почему? – я попытался коленом оттеснить дверь, замерзшие руки функционировали из рук вон плохо; к тому же, Велимир обладал несравненно более стратегически выгодными позициями. А применить силу по-настоящему я не решался: – Если речь о деньгах, то с этим вопросов не возникнет!..

– У меня здесь нельзя пить!

– Очень славно! На дух не переношу алкоголь!.. – воскликнул я. К этому моменту я был уже на грани провала и, побоявшись получить тяжелой железной дверью по рукам, отпустил. Дверь с грохотом захлопнулась.

Я раздраженно зажал звонок и принялся долбить кулаком в дверь.

– Велимир! Будь человеком! Пусти меня! – я последний раз ударил и просто встал напротив.

– Нет! – рявкнул тот, распахнув дверь: – Ты не будешь здесь жить! Ты не вызываешь доверия! – и захлопнул.

– Пусти меня хотя бы на одну ночь! – в отчаянии закричал я: – Минус двадцать семь на улице!!!

Велимир не отозвался. Я с досады пнул дверь. Вот ударить бы по ней какой-нибудь армагеддонской атакой со всей силы, да вынести её с косяком! Да и с самим Велимиром, возможно!..

Я повернулся, подхватил сумку и пошёл вниз по лестнице. Глянул время. Было почти полпервого. Единственное, что мне оставалось, это надеяться успеть на поезд до закрытия метро и идти на поклон на Армагеддон, проситься ночевать на коврике у входа. Ну, по крайней мере, умереть от стыда казалось мне более привлекательным, чем умереть от холода.

Пока я отвлёкся на телефон, подходя к двери, в подъезд зашли пятеро крепко сложенных парней. Первый, бритый, с горбатым носом, проходя, нахально двинул мне плечом, оттолкнув с дороги.

Я проводил пятёрку взглядом, не спеша выходить. Вскоре послышался шум, возня и крики. Я так и думал, что они сюда не просто так зашли!

Я торопливо забежал на несколько этажей вверх. И увидел, что это та самая квартира. Мне как-то сразу это опротивело, но развернуться и уйти теперь, когда я был уже на месте происшествия, казалось мне низостью.

Я подошёл к двери и, раскрыв её, зашёл в прихожую.

– Добренького вечера, господа! А что здесь происходит? Рэкет?

– Ты вообще кто? – повернулся ко мне главарь, тот самый, с горбатым носом, за горло прижимая "хозяина" к стене.

– Ах да, я не представился, – ухмыльнулся я, доставая клубную карточку.

Главарь внимательно посмотрел на нее. Потом на меня. Для наглядности я продемонстрировал свою улыбку.

– Так что шли бы вы, ребят, своей дорогой, – посерьёзнев, сказал я, убирая удостоверение.

Главарь напряженно сглотнул, потом бросил:

– Пошли. Это гладиатор.

Ребята без вопросов покинули квартиру, главарь толкнул Велимира в плечо и вышел, на лестнице громовым шёпотом добавив для своих, но так, чтобы Велимир тоже слышал:

– Не будет же он всю ночь здесь дежурить.

Я дождался, пока за ними захлопнется дверь подъезда, потом молча развернулся, покинул квартиру и пошёл вниз по лестнице.

Не прошёл я и двух пролетов, как из квартиры вылетел Велимир с воплем:

– Рей!!! Останься, прошу!

Я остановился. Велимир, судорожно дыша, смотрел на меня с середины ближайшего к его квартире пролета.

Я повернул голову и злобно сверкнул на него глазами. А вот теперь мне хотелось уйти чисто из гордости!

Потому, что он уже прогнал меня. Я не хотел оказывать ему эту услугу…

Но, чёрт возьми, какой же мороз! Одна только мысль, что придётся вновь оказаться на пронизывающем холоде улицы, усугубляемым ледяным ветром, насквозь продувающим мою кожанку, заставляла меня содрогнуться. Я так устал от того, что мне некуда идти и я не знаю, куда деться…

Мне очень хотелось провести в тепле эту ночь, но меня останавливала гордость.

Во мне происходила нешуточная внутренняя борьба гордости и нежелания снова идти на мороз, и я стоял на месте, не двигаясь, не в силах принять решение.

К слову, моя нерешительность только сгущала краски, ибо Велимир, похоже, думал,