Дура LEX - Борис Палант

Судья, в отличие от присяжных, решает вопросы, связанные с законом и его толкованием. Допустимо ли то или иное вещественное доказательство к рассмотрению присяжными? Были ли вещественная улика или признание получены при нарушении конституционных прав обвиняемого? Имеет ли право адвокат задавать жертве вопросы о ее прошлом сексуальном поведении? Имеет ли право прокурор рассказывать присяжным об уголовном прошлом обвиняемого? Эти вопросы связаны с законами и их трактованием, а посему являются прерогативой судьи. Судья также инструктирует присяжных. Например, инструкция судьи может звучать так: если вы, присяжные, изучив все факты, найдете, что произошла пенетрация, на которую жертва не давала согласия, причем любой разумный человек на месте обвиняемого однозначно бы понял, что согласия на пенетрацию со стороны жертвы он не получил, то вы обязаны признать обвиняемого виновным в изнасиловании. Стороны устраивают прения по поводу инструкций. Например, прокурор может ходатайствовать, чтобы судья удалил слово «однозначно» из инструкции. Понятно, что без этого слова в инструкции осудить человека легче.

Каков был бы для Юры идеальный состав присяжных? Пол Моргенстерн, следуя традиции, считал, что прежде всего мы должны отсеять женщин, которых либо изнасиловали, либо подвергали угрозе изнасилования. Во время вуар-дир мы имели право задавать прямые вопросы на эти темы, но делать это мы должны были тактично. Ни в коем случае мы не должны были восстанавливать будущих присяжных против обвиняемого. Вуар-дир происходит на глазах у других кандидатов, и пока адвокат работает с одним, другие с него не спускают глаз. Следующими кандидатами на отсев являются те, у кого родственники или друзья были жертвами изнасилования. От таких тоже нечего ждать объективности. Как нельзя ее ждать и от родственников полицейских и других представителей правоохранительных органов. Каждый вечер они слушают истории своих пришедших с работы усталых мужей о том, как они в поте лица, рискуя жизнью, ловят преступников, которых потом «отмазывают» ловкие адвокаты.

В Юрином случае к вышеперечисленным «нежелательным» категориям я добавил суфражисток. Эти фурии готовы засудить за взгляд, за слово. Разумеется, на вуар-дир нельзя будет в лоб задавать вопрос, принимает ли кандидатка активное участие в движении за права женщин. Да и судья не признает участие в этом движении достаточной причиной для отвода. Но ведь у нас есть возможность давать отводы и без причин. Пол согласился, что мы должны аккуратненько прозондировать наших кандидаток по этому параметру. К счастью, многих воительниц за женскую свободу легко идентифицировать по неопрятному виду и недорогим украшениям, в основном индейской тематики.

Пол хотел видеть в составе присяжных как можно больше мужчин. Я — как можно больше людей с высшим образованием, которые бы легко раскусили Юлину ложь и увидели, кто она есть на самом деле. Я хотел умных, циничных скептиков. Пол — мужиков, которые бы симпатизировали Юре. Наши расхождения, впрочем, не были существенными.

Была еще одна проблема: без Юры нам трудно было представить свою версию событий. Если ни Гриша, ни Таня не заикнутся на прямом допросе о наркотиках, то и на перекрестном мы не имеем права касаться этой темы. Юля, понятное дело, на своем прямом допросе не будет заводить речь о кокаине. Но как бы нам хотелось, чтобы наркотики каким-то образом всплыли на суде, — присяжным все сразу стало бы понятно — и мотивация Юли, и что она за человек!

Отбор присяжных прошел довольно быстро, и мы остались им вполне довольны. В основном составе оказалось семь мужчин и пять женщин. Среди мужчин пять белых, один латиноамериканец и один негр. Женщины все белые, три работающие и две домохозяйки. Из мужчин шесть работающих и один на пособии по безработице. Прокурор выдвинул трех свидетелей — Юлю, Таню и полицейского, совершавшего обыск квартиры при Юрином аресте. Защита выдвинула в качестве свидетеля только Гришу. Конечно, мы поработали с Гришей. Свидетель всегда должен знать, какие вопросы ему зададут на прямом допросе и как на них нужно отвечать. Глуп тот адвокат, который задает своему свидетелю неожиданный вопрос, однако такое бывает. Подготовка также заключается в предугадывании вопросов прокурора на перекрестном допросе и выработке ответов на эти вопросы. Очень часто прокурор задает вопрос свидетелю защиты: вас готовили к моему допросу, говорили, как нужно отвечать? Ответ на такой вопрос один: адвокат проинструктировал меня говорить правду и только правду.

Прокурором была женщина. Чем субтильнее женщина-прокурор, тем больше она сука. Самые страшные суки — красивенькие кореяночки. Наша сука была белой. Во время вступительного слова она обещала присяжным доказать на основании результатов судебно-медицинской экспертизы и показаний двух свидетелей, что Юрий совершил целую серию страшных преступлений. Она изложила их суть, а о подробностях будут говорить свидетели обвинения — две девушки-эмигрантки из Советского Союза, которых против их воли затащили на квартиру, где, угрожая ружьем, обвиняемый изнасиловал Юлю как традиционным, так и извращенным способом.

В своей вступительной речи красивый, представительный Пол Моргенстерн обстоятельно объяснил присяжным, как на их глазах рассыплется обвинение против Юрия, и всем станет ясно, что в тот день, когда молодые люди встретились, произошло то, что обычно происходит, когда встречаются молодые люди.

— Мы не знаем, что было между ними, но все, что имело место быть, происходило только с их обоюдного согласия, — сказал он.

Пол также загадочно обещал, что присяжные поймут, «почему сегодня мы все оказались в зале суда».

Сука сделала стойку — она еще не знала, какую бомбу готовит для нее Гриша на прямом допросе, но нюхом почувствовала что-то неладное. Конечно же, ни Таня, ни Юля словом ей не обмолвились насчет наркоты.

Первым номером программы была Таня. На прямом допросе прокурорши она показала, что до роковой пятницы она видела Гришу один раз. Да, она дала ему свой номер телефона. Да, она согласилась на встречу в пятницу после работы. Да, она с Юлей села в машину к мальчикам, но в машине они передумали и попросили их высадить. Однако Юра отказался остановить машину и пригрозил побить Юлю, если она попытается открыть дверь. На квартире у мальчиков она видела, как Юра наставил ружье на Юлю и пригрозил ее убить, если она не пойдет с ним в спальню. Потом она увидела плачущую Юлю, выходящую из спальни. Когда Юра и Гриша, напившись, заснули, они с Юлей выскочили из квартиры и помчались в полицию.

После прямого допроса Тани был перерыв. Пол попросил Юрия не сидеть развалившись и расставив ноги — это не лучшая поза для человека, которого обвиняют в изнасиловании. Мы уже ничего не могли поделать с плотно обтягивающими Юрины причиндалы джинсами «Джордаш». Нас устраивало, что Юра никак не реагировал мимикой на показания Тани. На самом деле Юра не очень хорошо понимал, о чем идет речь, и поэтому лицо его оставалось бесстрастным. Тупым, но нейтральным. Он никак не был похож на библиотекаря, но и зверем не выглядел.

На одном из столов лежало Юрино ружье.

После перерыва Пол занялся Таней вплотную. Оказалось, что она никак не может вписать в картину ни себя, ни Гришу. Она не могла описать реакцию Гриши на угрозы Юрия, адресованные Юле. Она никак не могла описать даже свою собственную реакцию. Оне не могла вспомнить, как далеко от подъезда Юра запарковал машину.

— Сколько примерно ярдов или футов было от места парковки до подъезда?

— Ну, не очень далеко.

— Примерно сколько ярдов или футов?

— Не очень далеко.

— Сколько минут или секунд вы шли от машины до подъезда?

— Недолго.

— А на улице были пешеходы?

— Нет, — догадалась Таня.

Затем Пол спросил Таню, помнит ли она что-либо касающееся покупки выпивки и продовольствия по пути к дому мальчиков. Таня ничего на этот счет не помнила. Пол спросил, ели ли они все вместе. Таня ответила утвердительно, добавив, что они с Юлей были голодны. Пили ли? Нет, ответила Таня.

— А что вы, Таня, делали, пока Юрий был в спальне с вашей подругой Юлей?

— Я была на кухне.

— Вы были одна на кухне?

— Нет, Гриша был тоже на кухне.

— И что вы делали с Гришей на кухне?

— Ничего особенного.

— Гриша угрожал вам каким-либо образом?

— Не очень.

— Да или нет? Если угрожал, то что он делал или говорил? Помните, что вы под присягой и должны говорить только правду.

— Я не помню.

— Вы слышали какие-нибудь звуки из спальни, где, как вы говорите, были Юра с Юлей?

— Не особенно.

— Может быть, вас насторожили какие-нибудь звуки, доносящиеся из спальни? Крики Юли, например?

— Не помню.