Во все Имперские. Том 5. Наследие - Альберт Беренцев

два дня. Все, что вы заказывали.

— Чудесно, благодарю вас, баронесса, — вежливо поклонился я, — Вы умница. Теперь я знаю, что вам могу доверять самые важные дела.

Чумновская от такого сразу же покраснела, теперь цвет её лица напоминал мой томатный суп. Суп, кстати, уже начал остывать. Пора было уже скорее покончить с приветствиями и перейти собственно к завтраку.

— А как насчет второго порученного вам дела? — спросил я баронессу.

Вторым делом было изготовление поддельного лезвия меча Рюрика. Настоящее лезвие этого древнего артефакта я спрятал вместе с моим холопом Дрочилой, а Чумновской поручил сделать копию. Этой копией я, естественно, собирался водить за нос герцога Кабаневича, который был серьезно настроен лезвие у меня украсть при первой же возможности.

— Я все сделала… — сообщила Чумновская, быстро со страхом на меня глянула, и тут же уткнулась опять в стол.

Нет, она и правда умница. Понимает, что при посторонних такой вопрос обкашливать нельзя. И даже поддельного лезвия у неё с собой нет, ей в сумочку оно явно бы не влезло. Это тоже более чем предусмотрительно. Не хватало еще отдавать мне подделку на глазах у Кабаневича, тогда жадный герцог точно поймет, что к чему.

— Клянусь, я горд быть вашим соратником по ложе, баронесса, — довольно сообщил я Чумновской.

Чумновская от такого чуть не хлопнулась в обморок, а вот Головина нахмурилась:

— Полагаю, вам не следует направо и налево раздавать барышням комплименты в день нашей свадьбы, Нагибин.

— Согласен, — кивнул я, — В день нашей свадьбы мне, прежде всего, нужно позавтракать, баронесса. А то мой суп уже почти остыл. Да и холодная овсянка — так себе блюдо. Вы же, я надеюсь, не против, дамы и господа, если я откушаю?

Все тут же замотали головами, показывая, что никто не против, а отец Головиной высказал общее мнение по этому вопросу:

— Ну что вы, барон. Ешьте на здоровье. У нас же праздничный завтрак, по случаю вашей свадьбы с моей дочерью.

Услышав про завтрак, Чумновская испуганно взяла баранку из стоявшей на столе корзины, но куснуть её не решилась. Повертев баранку в руках, она сунула её обратно в корзинку.

Я почему-то был уверен, что после этого никто из сидящих за столом баранку себе уже не возьмет. Но оно и понятно, брать баранки после Чумновской, повелевающей глистами и вирусами — так себе удовольствие.

Впрочем, мне эта сцена аппетита не испортила, я все еще был твердо намерен позавтракать от души. Но прежде надо бы, пожалуй, пополнить свой спелл-бук путем поедания трикоинов.

Я вскрыл конверт, принесенный Чумновской, и высыпал оттуда мою дневную дозу — семь трикоинов. Вообще мне было нужно восемь, но трикоин из акации я есть сейчас на стал.

Дело в том, что на этот трикоин у меня было завязано заклинание, поглощенное от Головиной — чтение мыслей. Это заклинание я вчера так и не использовал, так что оно у меня было заряжено.

А пытаться заряжать больше восьми заклинаний было бесполезно, да и просто опасно, от такого у меня на третьем ранге вполне мог порваться желудок, а это было бы совсем некстати, особенно за завтраком.

— Семь трикоинов? — тут же заинтересовался герцог Кабаневич, — Не много ли для мага третьего ранга?

Вот блин. Про Кабаневича я, признаться, совсем забыл. Все остальные тут сидящие явно не были столь прошарены в тайнах магии, чтобы разоблачить меня, как Лунного мага, по моему трикоиновому завтраку. А князь Глубина и так знал, что я Лунный маг. Но вот ублюдок Кабаневич, увлекавшийся запретной магией, явно мог догадаться, что к чему.

— Это специальные, облегченные трикоины, — неожиданно пришел мне на выручку князь Глубина, — У барона слабый желудок, так что он по моему совету на особой диете. Каждый такой трикоин дает где-то четыре десятых полноценного заклинания. Поэтому-то их и семь.

— Все так, — подтвердил я.

Ну оно и понятно. Глубина хочет быть единственным, кто шантажирует меня по поводу моей Лунной магии, конкуренты князю ни к чему. Потому он и решил помочь мне объясниться с не в меру любопытным Кабаневичем.

— Интересно, — кивнул Кабаневич, — Я слышал про облегченные трикоины, но ни разу таких не видел. А можно взглянуть, барон…

— Нельзя, поздно, — кое-как пробурчал я, скорее набив себе целый рот трикоинов.

Вообще такими горстями трикоины было жрать нельзя, но мой пищевод, усиленный Лунной магией, а еще опытом проталкивания в себя целой кучи китайских пилюль разом, справился.

Я скорее прожевал отвратительное месиво, сглотнул и запил шоколадом Инков. Перченый шоколад оказался по вкусу на самом деле острым, но при этом сладким, а еще он приятно отдавал ванилью, корицей и какими-то неведомыми специями.

Хлебнув шоколад, я ощутил в себе мощь заряженных заклинаний от сожранных трикоинов, и тут же приступил к овсянке…

Глава 99 — За полчаса до конца света

«Брак, если уж говорить правду, есть зло, но зло необходимое»

Сократ, древнегреческий философ

— … Ну и когда у меня свадьба? — лениво протянул я, доедая последний тост с беконом.

Я наелся достаточно плотно, чтобы спокойно отнестись к чему угодно, даже к моей свадьбе с баронессой Головиной.

— Через полчаса, барон, — деловито доложил батя Головиной, глянув на часы, — Друид будет ждать нас у пруда. Здесь, в Екатерининском парке. Это который вокруг Лицея.

— Чего? Через полчаса? — я встревожился, вся моя спокойная сытость разом рассеялась, — А куда мы спешим, Ваше Благородие? И почему друид? И какого лешего у пруда?

— У пруда есть береза, — довольно презрительно ответила мне сама Головина, — А для друидической свадьбы нужна именно она. И еще водоем. И сам друид, который нас обвенчает, как легко догадаться. Наш род Головиных исповедует друидизм, если вы не в курсе, барон.

Но поскольку ваш клан Нагибиных исповедует православие, после свадьбы у пруда мы пойдем в церковь и обвенчаемся там уже по христианскому обряду.

Церковь здесь рядом, в Лицейском садике, который за парком. Вы там дрались с памятником Пушкина, так что должны помнить.