Зов памяти - Михаил Самарский

– А бог-то тут при чём? – усмехнулся Лёха. – Мы же не о религии говорим, дескать, прибыли к вратам рая и ждём своей участи.

– Понимаю, – сказал Трухин, – но вы сами верите в то, что человек может проспать тысячу лет? Вы видели египетские мумии?

– Да ну тебя, – махнул рукой Лёха. – Сравнил нас с мумиями. Мы же не как мумии хранились, послушай, что Ярополк рассказывает.

– Ярослав, – улыбнувшись, поправил Трухин. – Ярославом его зовут.

– Ну, Ярослав, какая разница, кратко одно и то же: Яр.

– Честно говоря, – Николай Борисович перешёл на шёпот и приблизился к Лёхе вплотную, – я не верю во всё это. Мне кажется, здесь замешана Мария Николаевна. Вы же слышали, что она рассказывала о какой-то путёвке? Скорее всего, она попала под чьё-то буржуазное влияние, кто-то запудрил девочке мозги…

– Ты чего? – раскрыл рот Лёха.

– Да-да-да! – Трухин схватил Москворецкого за пуговицу и начал её крутить. – В Москве очень много иностранных агентов. Они идут на такие хитрости, что…

– Ты что делаешь? – Лёха отстранил руку Трухина от своего пиджака, – ты мне пуговицу оторвёшь.

– Извините, Алексей, это я от волнения, – сказал Трухин, – так вот, чтобы сбить с толку советского человека, агенты…

– Товарищ делегат, – ухмыльнулся Алексей, – ты знаешь, когда человек умирает, он не знает, а другим трудно.

– Согласен, – кивнул Трухин и удивлённо спросил: – А вы это к чему?

– К тому, что, когда человек тупой – всё точно так же!

Николай Борисович нахмурился, почесал указательным пальцем переносицу и уже было хотел отойти от грубияна, но потом всё-таки решил продолжить разговор:

– Зря вы, Алексей, пытаетесь меня оскорбить и унизить. Вы просто, видимо, плохо знакомы с методами империалистических спецслужб. Вы не представляете, насколько коварны их агенты…

– Колёк, остановись, – Лёха положил руку на плечо делегата Двадцать шестого съезда, – ты сейчас несёшь полнейшую чушь. Ну, какие агенты? Какое буржуазное влияние? Какие на фиг спецслужбы? Я сам жил в 1997 году. В России давно капитализм, советской власти нет и в помине, партии твоей тоже нет…

– Вы хотите сказать, что и коммунистов нет? – настороженно спросил Трухин.

– Ну, коммунисты есть… вернее, были в то время. Только партия их называлась КПРФ, а главный у них этот, как его, ну тоже на Ленина похож, лысый и большелобый… как же его… О! Вспомнил: Геннадий Зюганов.

– Геннадий Зюганов? – с изумлением спросил Трухин. – Вы ничего не путаете?

– Не путаю, – замотал головой Лёха. – Вон спросите у профессора, он подтвердит. А чего ты так удивился?

– И он теперь генеральный секретарь?

– Ну, я в ваших должностях не разбираюсь, секретарь он, генеральный или минеральный… но он был главным у коммунистов…

– А вы не помните его отчество? – спросил Трухин.

– Андреевич, по-моему, – ответил Лёха и, подумав немного добавил: – Да, точно, Зюганов Геннадий Андреевич. Ты мне скажи, почему ты так о нём расспрашиваешь?

– С ума можно сойти! – воскликнул Трухин. – Если это правда, в смысле, если это точно он, то мы с Генкой в конце семидесятых вместе учились в Академии общественных наук. Он в 1980 году защитил кандидатскую диссертацию, что-то там о развитии социалистического городского образа жизни. Мы с ним частенько спорили на различные темы… Так вон оно как обернулось – в руководители партии выбился. Надо же… Ну, Генка, ну, ты даёшь!

– Ладно, пошёл я за дровами, – махнул рукой Лёха, – с тобой бесполезно что-то обсуждать. Заладил: не верю, не верю!

– И вы тоже сразу не верьте. Карл Маркс учил: во всём сомневайся!

Спустя некоторое время в пещере, недалеко от выхода, полыхал костёр внушительных размеров. Николай Борисович по периметру огня выложил камни, оставляя между ними небольшие просветы, как он пояснил, для поддува воздуха.

– Я нарочно разместил очаг ближе к выходу, – объяснял профессору Трухин, здесь естественная вытяжка, и плюс огонь, жар отпугнёт зверьё всякое.

– Хорошее слово вы употребили, коллега, – улыбнулся Голиков. – «Очаг»!

– Да, – согласился истопник. – Слово замечательное, символическое.

Димка откуда-то из глубины пещеры приволок что-то наподобие металлического шлема.

– Смотрите, что я нашёл! – радостно объявил он. – Теперь у нас есть возможность хранить запас воды.

– Молодчина, – похвалил его профессор, – дай-ка я посмотрю, что это такое.

Подошли все, чтобы рассмотреть находку.

– Любопытная вещица, – сказал Яр, – но, к сожалению, я не могу сказать что это.

Не смогли ничего сказать и остальные члены сообщества. Кирилл Андреевич предложил Лёхе и Димке:

– Ребята, пока не стемнело, может, вы сходите к реке? Попейте воды, наберите котелок, – он кивнул на шлем, – да заодно узнайте, как там наш рыбак поживает.

– Димка, пошли, – охотно согласился Москворецкий.

Вернулись они втроём, и снова в пещере раздались аплодисменты, в этот раз в адрес Матвея – он умудрился поймать штук десять рыб с ладонь, а одну так вообще полуметровую.

– Вы взгляните на нашего Матвейку из Романовки, – объявил прямо на входе Лёха и, похлопав мужика по спине, добавил: – Барин-то твой, небось, был бы доволен!

– А то как же! – гордо ответил Матвей. – Я в рыбалке всегда был шибко шустрым. Таких вот, – он развёл руки, – налимов вытаскивал, будь здоров.

– Машка, – гаркнул Лёха, – надевай фартук, и на кухню! Будешь у нас заведующей столовой.

– Объявляю матриархат, – объявила Мария и громко рассмеялась: – Нечего тут мною командовать!

– Ну, раз матриархат, – возразил Лёха, – в следующий раз сама рыбачить пойдёшь!

– Не! – испуганно воскликнул Матвей. – Барин шутит! Вы, барыня, не беспокойтесь, я всё сам сделаю: и наловлю, и пожарю. Сидите-сидите, отдыхайте. Не барское это дело, рыбы на кострах жарить!

То, что и рыбы здесь оказались трёхглазыми, да с лишними жабрами и плавниками, похоже, никого уже не смутило.

Матвей, к удивлению всех, действительно справился с обязанностями повара ловко и очень скоро. Через полчаса народ собрался за воображаемым столом. Учитывая, что едоки с утра ничего не ели, ужин показался им царским.

После ужина Голиков Кирилл Андреевич предложил провести собрание. В этот раз поучаствовать согласился даже Николай Борисович.

– Друзья, – начал профессор, – хотим мы этого или нет, но, чтобы выжить в таких необычных условиях, нам нужно избрать руководителя нашего, так сказать, спонтанного товарищества. Какие будут предложения?

– Я считаю, что главным нужно избрать профессора, – тут же предложил Москворецкий.

– Правильно! – поддержала Мария.

– Спасибо, – сказал Кирилл Андреевич и добавил: – Ставлю на голосование! Кто «за»?

Руки подняли все, кроме Матвея и Трухина.

– А вы чего? – спросил Лёха.

– А что нужно делать? – испуганно спросил Матвей.

– Ты согласен, чтобы профессор был у нас за главного?

– А кто моего мнения спрашивать-то будет? – раскрыл рот Матвей.

– Так вот же я у тебя и спрашиваю: согласен или нет?

– Согласен-согласен, ваша светлость!

Все рассмеялись. И лишь Трухин сидел с серьёзным выражением лица.

– А ты чего, Коля? – обратился к нему Лёха.

– Я воздержался! – ответил Николай Борисович.

– Это ещё почему? – удивлённо спросил Лёха. – Ты против коллектива, что ли?

– Нет, не против, – поправил Трухин, – просто я воздержался.

– Так, ребята, – вмешался Голиков, – принуждать никого ненужно. Николай Борисович прав на все сто. Он пока не определился. Остальным спасибо за оказанное доверие.

– А как мы назовём вашу должность? – поинтересовалась Мария и тут же предложила: – Давайте Генеральным директором.

– Ага? – усмехнулся Лёха. – Мы что тут, турфирму твою открываем?

– Ну, почему сразу мою? – возмутилась Мария.

– Я предлагаю назвать секретарём ячейки! – отозвался Трухин.

– А тебе всё ячейки и парткомы снятся, – хмыкнул Москворецкий. – Как голосовать, так он воздержался, а как должность придумывать, он в первых рядах.

– Ну, тогда давайте назовём председателем, – сказал Трухин, пропустив замечание Алексея.

– У нас же не колхоз тут? – возразил Лёха.

– Вам всё не нравится, Алексей! – ответил Трухин. – Тогда сами предложите.

– Я предлагаю назвать профессора главарём! – вдруг выпалил Лёха.

– Ну уж нет, – рассмеялся Голиков. – Никаких главарей. Мы что тут, Али-баба и сорок разбойников? По большому счёту, всё это формальности, но я бы согласился с Николаем Борисовичем. Как ни крути, друзья, а мы только что создали самый настоящий колхоз, то есть, по сути, коллективное хозяйство. Так что «самозванцев нам не надо, председателем буду я» – в годы моего студенчества ходила такая шутка.

– Что ни час, то новости, – поднял руки вверх Лёха, – вот и докатился: был авторитетным чуваком, стал колхозником.