Ошибки Г. К. Жукова (год 1942) - Фёдор Свердлов

Уже на рассвете следующего дня, после бессонной ночи, гвардия шла в атаку по глубокому снегу, с карабинами против танков, артиллерийского и минометного обстрела. Атакующих штурмовала и бомбила немецкая авиация, а прорывавшихся близко к шоссе героев немцы поливали градом пуль из пулеметов и автоматов. Атаки следовали одна за другой, шел штурм немецких опорных пунктов южнее шоссе, лилась кровь, гвардейцы несли большие потери, а успеха не было. Но кого интересовала кровь и жизнь солдат?

Вечером бой прекращался, те, кто оставался жив, не был убит, не истек кровью или не замерз в снегу на морозе, отползал в тыл на обогрев, прием пищи и отдых. Люди набивались во все избы деревень и засыпали мертвецким сном. А утром, на следующий день снова шли в атаку.

Шли по проторенным вчера в глубоком снегу тропинкам, шли по ним, зная, что они хорошо пристрелены немецкими автоматчиками. Шли по ним, потому, что не в силах был двигаться по свежему насту и пробивать себе новую дорогу в глубоком снегу, шли по дороге к смерти. Немцам не нужно было даже прицеливаться, они против каждой такой проторенной тропки устанавливали пулемет, а то и просто стрелков с карабинами. Если упавшие не были сражены пулями насмерть, то остальное доделывал мороз или штурмовая и бомбардировочная авиация врага.

Так Захаров губил гвардию, которая непрерывно атаковала. Во всяком случае, период с 12-го по 22-е января был насыщен настойчивыми, непрерывными, бессмысленными и безрезультатными атаками. Если через шоссе и прорывались единицы, то немцы сравнительно легко их там добивали. Если прорывались подразделения или части, немцы контратаковали вдоль шоссе танками отрезали прорвавшихся и отбивали атаки тех, кто стремился помочь окруженным. Белов пробовал менять планы и время действий, менять участки наступления, но все напрасно. Как только наши части начинали действовать, немцы, используя авиацию и средства наземного наблюдения, быстро определяли место, где наносился главный удар и сосредотачивали там свой подвижной резерв из танков, артиллерии и мотопехоты. Сюда же вызывалась штурмовая и бомбардировочная авиация, все начиналось сначала, и на наступающих обрушивался целый ад.

Разведчики всех частей корпуса непрерывно искали и уточняли, где же у немцев слабое место в обороне? За период боев по показанию пленных, разведывательных групп корпуса и стрелковых дивизий, лыжных батальонов, еще и еще раз подтверждалось, что оборона немцев на участке с лесными массивами является их слабым местом. И там, где днем немцы упорно обороняли подступы к лесным опушкам там ночью они отводили большую часть сил в населенные пункты, оставляя на шоссе лишь дозорные танки и небольшие подразделения в пунктах обогрева. Окончательно стало ясно, что прорваться через шоссе без средств усиления, можно лишь ночью на лесном участке обороны немцев и нигде больше.

Действия и поступки Захарова становились странными и неоправданно свирепыми. Он по очереди вызывал к телефону командиров полков и дивизий, атаковавших шоссе, и, оскорбляя их самыми отборными ругательствами, кричал: «Не прорвешься сегодня через шоссе – расстреляю, мерзавец!» Он приказал судить и немедленно расстрелять пять человек командиров, бойцы которых не смогли прорваться через шоссе. Среди расстрелянных были: командир 160 кавполка 1-й гв. кавдивизии подполковник Юшин, инструктор по комсомолу политотдела 1-й гв. кавдивизии ст. лейтенант Голиков, командир одного лыжного батальона и еще два командира. Несчастные просили лишь об одном, – не сообщать их семьям о том, что они расстреляны. «Умоляем вас, – говорили они, – не трогайте наши семьи, пусть они думают, что мы погибли в бою».

Трагедия была потрясающая.

На третий день пришло помилование. Но поскольку Захаров отдал приказ о немедленном расстреле помиловали уже мертвых.

Вспоминает Кононенко и такой случай. Вызвал Захаров к телефону командира 2-й гв. кавдивизии полковника Н.С. Осли-ковского и говорит ему: «Если ты сегодня ночью и завтра днем не прорвешься с дивизией через Варшавку, оставь в обойме пистолета один патрон и пустишь себе пулю в лоб, не дожидаясь пока я тебя расстреляю».

Полковник Осликовский слегка заикался, он долго молчал и ответил: «Хо-о-о-ро-ошо, я о-о-ст-т-т-авлю два. О-о-дин се-се-бе, дру-у-гой те-те-бе!» И положил трубку.

Что тут было! Захаров рассвирепел страшно. Вообще он избегал ездить в штабы дивизий и полков: они очень близко располагались к боевым порядкам, а там стреляли, что было небезопасно. Но на сей раз он не выдержал и решил ехать в штаб дивизии Осликовского для расправы.

Генерал Белов послал с ним Кононенко, который недавно вернулся из штаба 2-й гв. кавдивизии и знал туда кратчайший путь. Они выехали с командного пункта штаба корпуса после обеда верхом. В одном месте дорога просматривалась немцами, а иногда и обстреливалась из минометов. Нужно было быстро проскочить метров 300-400. Кононенко остановился на опушке рощи и, показав участок просматриваемый немцами дороги, сказал, что здесь надо проскочить карьером, и если противник и заметит, то не успеет обстрелять. Он с коноводом пустили лошадей галопом, а затем перешли на предельный аллюр-карьер и быстро проскочили злополучное место. Когда они оказались на безопасном участке, то увидели, что Захарова и его коновода с ними нет. Немцы швырнули несколько мин и умолкли. Кононенко забеспокоился, но вскоре увидел, что Захаров галопом ускакал назад. Так он и не побывал у Осликовского. Кононенко и раньше подозревал, что Захаров был трусом, но теперь убедился в этом. Как все трусы, он был жесток, бесчеловечен, мстителен и беспощаден к другим.

В тот же день Захаров приказал Кононенко отправить один взвод из разведывательного дивизиона корпуса провести разведку Варшавского шоссе.

Он сказал: «Сегодня ночью взвод должен пройти через Варшавку вот здесь (и указал на карте совершенно открытый участок шоссе), провести разведку маршрута и обороны немцев севернее шоссе, а через сутки вернуться и доложить. Учтите, если взвод не пройдет через шоссе, я расстреляю командира взвода». Взвод в разведку повел мл. лейтенант А. Скиба. Они ушли на лыжах, надев белые маскхалаты. Кононенко знал, что там, где указал Захаров, взвод Скибы пройти не сможет, но ничего не мог сделать. Скибе об угрозе генерала он не стал говорить, но разрешил, если взвод не сможет пройти через оборону немцев в указанном районе сегодня ночью, попытаться пройти на следующую ночь, разведав проход в течение дня. Скибы не было несколько дней. Наконец, ночью 24 января он явился и доложил, что три его попытки пройти через шоссе окончились полной неудачей, взвод понес потери. Немцы всю ночь освещают подступы к переднему краю ракетами и чуть что подозрительное услышат, поднимают немедленно пальбу со всех видов оружия. Люди совсем выбились из сил, продукты закончились, среди бойцов есть обмороженные. Сейчас взвод уже в разведдивизионе отдыхает. Он также доложил все, что ему со взводом удалось разведать на переднем крае обороны немцев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});