Боги глубокого космоса (СИ) - Дарья Кузнецова

— Уф! — шумно вздохнул я, герметизировав кокон. — Номер шесть есть, я пошёл обратно.

— Везёт тебе на припадочных барышень, — хихикнул док. Они всю мою болтовню, разумеется, слышали по общей связи. А я слышал, как они тихонько переговариваются между собой.

— Была бы барышня, а тут ребёнок, — хмыкнул я. Хотя поспорить было сложно: почему-то подобные экземпляры чаще всего доставались именно мне. — Ей лет четырнадцать от силы, а учитывая акселерацию — может, и все двенадцать.

И я двинулся в путь, сопровождаемый оборудованием и бесценной ношей, продолжая поглядывать за товарищами. К счастью, в этот раз весь выход прошёл без сучка и задоринки: всех спасли и сами никуда не вляпались, и это был повод для хорошего настроения.

К некоторому нашему удивлению все выжившие оказались женщинами. Со статистической точки зрения это было неожиданно, с практической — совершенно непонятно. Почему именно женщины? Почему так мало?

Ильтурия

Из забытья меня вывели чьи-то прикосновения. Причём даже не столько они сами, сколько попытка вырвать из моих стиснутых пальцев планшет. Я открыла глаза, пытаясь понять, что происходит, — и завизжала. Что-то огромное гуманоидного вида пыталось затолкать меня в мешок. Надо ли говорить, что мне это не понравилось!

Я задёргалась, забилась, — а оно вдруг заговорило со мной, чем напугало ещё больше. Причём заговорило на человеческом языке, а не на чём-то непонятном, на чём должны общаться неопознанные гуманоиды, и даже не на моём родном, на котором могла разговаривать галлюцинация.

Как ни смешно, в чувство меня привел его ласковый тон и обращение «красавица». Я настолько удивилась, что перестала барахтаться. Он так странно пошутил, или действительно сказал то, что думает?

А потом я огляделась по сторонам, осознала своё положение в пространстве, вспомнила, что было до этого, и испугалась окончательно.

Вокруг было темно, чудовищно тихо, а ещё мы находились в невесомости. В дверном проёме плясали жуткие тени, вокруг меня плавали какие-то вещи, включая одеяло и что-то из одежды. Монументальная фигура человека в защитном костюме, неподвижно стоящего на полу, показалась самым надёжным и вообще единственным якорем. И я, прекратив сопротивление, наоборот, вцепилась в него всеми конечностями, чтобы только не оставил меня здесь и не пытался запихнуть в жуткий непрозрачный кокон.

Понятное дело, это была самая настоящая паника. Но думать почему-то было очень тяжело, и даже почти больно. Если какие-то примитивные и несерьёзные мысли ещё просачивались в голову, то попытки проанализировать ситуацию ничем не заканчивались. Вернее, нет, не совсем; я их даже не могла предпринять, этих попыток. Мне было страшно, очень хотелось, чтобы всё закончилось, и больше никаких мыслей и желаний не было. Зато был этот огромный сильный человек, называвший меня всякими ласковыми именами, в голосе которого сквозило беспокойство и сочувствие, не хвататься за которого в сложившихся обстоятельствах было решительно невозможно.

Более того, вцепившись в него всеми пятью конечностями, я сумела его рассмотреть и обнаружить, что человек довольно молодой и очень симпатичный, хотя и непривычный; ну, не бывает у нас блондинов. Он был светловолосый, светлокожий, с очень тёплыми серыми глазами, правильными чертами лица, — не считая чуть кривоватого носа, видимо, когда-то сломанного. А ещё у него были удивительно красивые чувственные полные губы.

В то, что эти губы мне говорили, я не вслушивалась. Наблюдала за их движениями как зачарованная, купалась в непривычной мягкости и ласке тихого голоса, машинально кивала в ответ на вопросы. Из всей речи я вынесла только два факта: во-первых, что симпатичного человека зовут Нил, а, во-вторых, он пришёл, чтобы меня отсюда забрать. Этим идеальным губам поверила безоговорочно, даже позволила их обладателю аккуратно себя отлепить и уложить в тот самый мешок, минуту назад казавшийся мне ещё более страшным, чем окружающая темнота. Последнее, что я увидела перед тем, как меня окутала темнота, была улыбка мужчины; настолько тёплая, что я буквально почувствовала на коже солнечные лучи.

В следующий раз я проснулась от ощущения голода. Зверского такого, когда можно съесть даже собственный ботинок. Несколько удивилась таким ощущениям: вроде бы, совсем недавно был обед, сколько же я проспала? А потом открыла глаза, огляделась и — испугалась.

Я лежала на каком-то мягком покрытии внутри полупрозрачной цилиндрической капсулы, в моих мягких домашних штанишках, свободной рубашке и удобных туфельках на низком каблуке. От моих запястий куда-то в стороны расходились проводки, на висках тоже ощущалось нечто инородное. Вскинув руку, я нащупала непонятный гладкий диск, от которого тоже бежали проводки. Я поспешила отклеить странную нашлёпку; она, по счастью, поддалась, как и вторая. Будто именно это было какой-то командой, с тихим шелестом отъехала крышка моей капсулы, и я поспешила сесть, озираясь.

Большое прямоугольное помещение было целиком заставлено такими же капсулами, как моя, их здесь было не меньше нескольких десятков. Соседняя была закрыта, и в ней за мутной пеленой угадывался какой-то силуэт. Ужас несколько отступил: судя по тому, что я не была привязана, и замурована тоже не была, хозяева того места, в котором я оказалась, не враждебны. Хотя как я здесь оказалась, вспомнить не получалось, что не добавляло настроения.

Внимательно осмотревшись, я углядела в дальнем углу что-то, похожее на дверь, а возле неё — несколько прозрачных шкафов. Сползла со своего ложа и осторожно двинулась в выбранном направлении, разглядывая капсулы. В основном, они были пустые и открытые, а закрытых я насчитала шесть штук, и все они рядочком шли следом за моей.

Возле двери обнаружился высокий постамент с торчащими во все стороны жутковато поблёскивающими металлическими лапами, которые я пугливо обошла. Добравшись до первого шкафа и открыв его, с любопытством заглянула на первую полку. Там высились ряды колбочек и баночек с этикетками, надписанными странными словами, составленными из человеческих букв. Пробежав взглядом несколько, я вдруг споткнулась о знакомое слово, и до меня дошло: сантаров хвост, это же лекарства! И, видимо, место, в котором я оказалась, — нечто вроде лазарета!

На меня тут же навалились воспоминания. Странный гул, выворачивающая наизнанку боль, прорезанная холодным неживым светом фонарей темнота, огромная фигура в защитном скафандре, слова о гибели корабля и чувственные полные губы человека по-имени Нил. Вспомнив собственное поведение, мысли и эмоции, я искренне ужаснулась и устыдилась. Представляю, что он мог обо мне подумать!