Расология - Владимир Авдеев

Один из самых признанных авторитетов итальянской антропологической школы Джузеппе Серджи (1841–1936) в монографии «Виды и разновидности человеческого рода» (1900) писал по этому же поводу: «Наиболее важен для классификации череп. По одному черепу можно различить этнические элементы, входящие в состав смешанных групп. Возможна первичная классификация даже по одной стабильной особенности. Наиболее стабильны мозговой и лицевой отделы черепа. С самых древних эпох и до нашего времени не появились никакие новые формы черепов. Важная для классификации черта — внутренняя емкость черепной коробки; она напрямую связана с формой черепа. Емкость человеческого мозга не увеличивается по мере эволюции общества. Как форма типов черепов осталась прежней, так и их средняя емкость. Увеличение емкости человеческого черепа — легенда».

Замечательный польский ученый Людвик Крживицкий (1859–1941) в монографии «Антропология» (1900) подчеркивал: «Полагаю, что лица, имеющие черные волосы и глаза, никогда не производили на свет светловолосого потомства, и я уверен в том, что то же можно сказать относительно черепа. Также справедливо и то, что именно длинноголовый блондин положил начало арийской речи». Будучи до большевистской революции подданным Российской империи, он имел возможность участвовать в многочисленных археологических и палеоантропологических экспедициях, проводившихся с большой интенсивностью на гигантских пространствах русского государства. Так, в частности, раскапывая могильники неолитической эпохи на берегах Ладожского озера, он обнаружил, что их черепной указатель составляет 72,1, что означает: племена, вошедшие много позднее в состав западных и восточных славян, были гипердолихоцефалами — носителями чистого «северного типа». Вывод Л. Крживицкого прост и вместе с тем убедителен: «В эпоху курганов, от Олонецка до Киева и Курска, от Москвы до Польши жил сильно длинноголовый и чистый в расовом отношении народ, по всей вероятности, светлорусый».

Основоположник Немецкого антропологического общества Рудольф Вирхов (1821–1902), систематизировав данные раскопок, проводившихся им по всей Европе, пришел к совершенно однозначному выводу: «И германцы, и славяне были первоначально блондины, но от смешения с кельтами они воспринимали большее или меньшее число элементов смуглого типа». Другой корифей немецкой антропологической школы Иоганн Ранке (1836–1916) в большом двухтомном сочинении «Человек» (1901) развивал его идеи, подчеркивая: «Древняя типическая форма как германского, так и славянского черепа была длинноголовая, долихоцефалическая. Поэтому, желая объяснить короткоголовость в определенной местности Германии, мы не должны думать исключительно о славянах, которые, по всей вероятности, как и германцы, имели первоначально длинную форму черепа и изменили ее вследствие смешения с другими короткоголовыми народами. Подобно тому, как мы встретили на севере Средней Европы главную область распространения блондинов, мы видим на севере славянского и германского мира довольно компактное ядро длинноголовых черепов. Это группа населения с преобладанием длинноголовости окружена резко короткоголовыми племенами со всех сторон. Таким образом, распределение обоих главных физических свойств взаимно совмещается: блондины и длинноголовые, брюнеты и короткоголовые. Отсюда мы должны заключить, что в Средней Европе господствовали общие причины образования местных различий в окраске и в форме черепа. Светлая окраска кожи и волос вместе с голубыми глазами отнюдь не составляет отличительной особенности германской народности, но распространяется на обширную область, которая обнимает совершенно различные и притом антропологически различные слои населения. Вся современная Финляндия заселена, главным образом, блондинами и даже сильными блондинами. Только в Лапландии начинается темная окраска. Славяне на севере и востоке остались до сих пор блондинами и, быть может, все были таковыми. Затем следуют германцы, которые были блондинами, и так называемые белокурые кельты, и, наконец, каледонцы в Шотландии».

Александр Эккер (1818–1887) и Юлиус Колльман (1834–1918) консолидированно пришли к заключению на основе данных раскопок, что в Германии времен Римского владычества длинные черепа составляли преимущественное количество, а Андерс Ретциус на этой основе пришел к обобщению, ставшему впоследствии классическим в науке: «Чем чище раса, тем меньше смешанных форм».

Здесь будет уместным подчеркнуть, что известные одно время и довольно широко распространенные в литературе обвинения немецких авторов в «расовой неполноценности славян», по причине их смешения с монголами, тюрками и угрофиннами, на самом деле не имеют ничего общего с классической немецкой наукой. Ни один из пропагандистов подобного рода измышлений никак не был связан с антропологией. «Культурологи», «философы», «историки», а также люди без фундаментального образования, охотно распространяли мифы, смешивая и отождествляя германство с арийством, что всегда категорически отрицалось подлинными и признанными творцами антропологической науки. Не расовая теория сама по себе представляет опасность для гуманистической системы ценностей, а ее искажение и вульгаризация, вот что необходимо помнить всем, кто привык мазать грязью любое высказывание, хоть как-то связанное с этим «ужасным» словом раса.

2. Русская классическая школа антропологии

Ну и, наконец, к чести русской науки нужно отметить, что она также развивалась в русле нордической идеи.

Основоположник русской академической антропологии Анатолий Петрович Богданов (1834–1896), так же как и его европейские коллеги в середине 60-х годов XIX века, приступил к составлению систематизированных краниологических серий на основе археологических расколок, используя при этом материалы из курганов европейской части России. А если учесть, что большая часть истории белой расы разворачивалась как раз на этой территории, то и выводы русского ученого приобретают весомую значимость, подтверждая идеологическую завершенность всей концепции в целом. Богданов писал: «Не случайно и не произвольно разбросан по России длинноголовый тип; чем больше добывается черепов из курганов разных местностей и эпох, тем яснее выступает для нас факт особенного значения этого типа в наиболее древнюю эпоху заселения России. Все раскопки указывают, что чем древнее кладбище, тем больше процент длинноголовых, и чем новее, тем больше примеси короткоголовых. По некоторым раскопкам даже можно сказать, что есть местности, где население было так однородно — длинноголовым, как этого только может желать антрополог». Другой крупный русский ученый Александр Васильевич Елисеев (1858–1895) в работе «Антропологические заметки о финнах» (М., 1880) также подчеркивал: «Первичный народ Европы и Скандинавии, это доказано, на севере Европы обитал длинноголовый человек, которого сменил брахицефал. Длинноголовое первичное население послужило средою, в которой распустились и на счет которой развились народности вторичных генераций».

Сегодня это выглядит как курьез, но факт остается фактом: археологи, раскапывавшие курганы, городища и могильники до середины XIX века, охотились преимущественно за следами материальной культуры, начисто игнорируя, а подчас и просто уничтожая физические следы ее создателей. Обломок копья, фрагмент амфоры и костяной скребок рассматривались учеными мужами того времени самостоятельно, вне какой бы-то ни было связи с расовыми особенностями ископаемого человека, создавшего эти рукотворные шедевры. Никакой причинно-следственной связи между спецификой культурного объекта и субъектом, его сотворившим, в понимании ученых того времени попросту не существовало. Культура была общей для всех и бралась в прямом смысле этого слова из ниоткуда. Для победы здравого смысла потребовались многие годы.

Определив расовый тип первоначального населения Европы, русские специалисты восстановили расовую динамику исторических процессов всего континента Евразии. Александр Иванович Вилькинс в работе «Антропологические темы в Средней Азии» (М., 1884) указывал: «Нам известно, что главная масса населения Средней Азии сложилась из смешения ветвей двух великих племен — Ариев и Монголов; это население есть этнический результат вековой борьбы благородного Ирана с варварским Тураном». Именно в противостоянии длинноголовых европеоидов и короткоголовых монголоидов с метисами добросовестные русские ученые той поры видели основной биологический контекст мировой истории.

О расовой чистоте исконного русского населения было написано множество научных работ. Первой среди них нужно упомянуть монографию А. П. Богданова «Антропологическая физиогномика» (М., 1878), в которой автор ставил задачу теоретического обоснования понятия «характерные русские черты лица». Объединив и синтезировав данные антропологии и психологии и наложив их на описание идеального русского национального типа из фольклора в совокупности с исконной русской моралью, А. П. Богданов пришел к однозначному выводу о северном происхождении русского народа. «Мы сплошь и рядом употребляем выражения: это чисто русская красота, это вылитый русак, типично русское лицо. Может быть, при приложении к частным случаям этих выражений и встретятся разногласия между наблюдателями, но, подмечая ряд подобных определений русской физиогномии, можно убедиться, что не нечто фантастическое, а реальное лежит в этом общем выражении русская физиогномия, русская красота. Это всего яснее выражается при отрицательных определениях, при встрече физиогномий тех из племен, кои исторически сложились иначе, например, инородцы, и при сравнении их с русскими. В таких случаях, нет, это не русская физиогномия звучит решительнее, говорится с большим убеждением и большей убежденностью. В каждом из нас, в сфере нашего «бессознательного» существует довольно определенное понятие о русском типе, о русской физиогномии». Свои выводы, еще весьма откровенные и шокирующие для науки того времени, А. П. Богданов счел уместным проиллюстрировать решительными словами русского этнографа и историка Н. И. Надежина, сказавшего еще в 1837 году: «Физиогномия Российского народа, в основании Славянская, запечатлена естественным оттенком северной природы. Волосы русые, отчего в старину производили самое имя Руси».