Меч Кайгена - М. Л. Вонг

что ты делаешь? — завопила Хиори, не зная, возмущаться или веселиться.

— Не переживай, Хиори-чан, — сказала Сецуко. — Это Мисаки делает, когда она в хорошем настроении, — Сецуко не понимала, что это незнакомое создание — бесстрашная и странная женщина, которая быстро бегала и играла с мечом — была отголоском времени, когда вся жизнь Мисаки была счастливой.

Оправившись от щекотки, хихикающий Рёта поднял меч и снова напал на Мисаки. В этот раз она поддалась, дала мальчику поймать ее ритм, пару раз хорошо взмахнуть мечом, а потом она снова его обезоружила.

— Боюсь, Рё-куну далеко до Хиро-куна, — рассмеялась Хиори, — если он проигрывает женщине.

Мисаки могла сказать, что проигрыш ей не был тем, из-за чего мальчик или мужчина мог стыдиться, но об этой части себя она больше не говорила. Такеру это запретил.

— И я! — запищал Нагаса, прыгая со своим игрушечным мечом. — Каа-чан, и я!

— Мальчики, осторожно с ребенком! — предупредила Хиори, Рёта и Нагаса напали на Мисаки одновременно.

Но Мисаки была в состоянии отбиться от двух детей правой рукой, удерживая удобно левой рукой младенца. Только когда шум разбудил Изумо, и он завопил, Мисаки пришлось остановить дуэль.

— Простите, мальчики, — она превратила меч-сосульку в пар взмахом ладони. — Это все на сегодня. Я сдаюсь. Хорошо бился, Юкино-доно, — она потрепала волосы Рёты. — Мацуда-доно, — она пощекотала Нагасу под подбородком. — Мы повторим дуэль позже.

Она с улыбкой ушла к дивану, чтобы успокоить Изумо.

— О, нет! — Нагаса бросил игрушечный меч и пошл за мамой к дивану, глядя с искренней тревогой. — Малыш плачет!

— Он не расстроился из-за тебя, Нага-кун, — сказала Мисаки мальчику. — Он просто голоден.

Мисаки сдвинула ткань кимоно, повернула кричащего малыша и дала ему грудь. Вопли почти сразу же прекратились.

— Нельзя так бояться боя, — пошутила Сецуко, задев пальцем ногу Изумо. — Ты вырастешь великим воином, как твой ворчливый отец.

— Эй, Сецуко, — сказала Мисаки с улыбкой. — Не шути над моим ворчливым мужем. Он трудится, чтобы хмурая гримаса была на его лице весь день.

— Маттаку! — воскликнула Хиори и раздраженно цокнула языком. — Ты знаешь. Как счастлив был бы Дай, если бы я дала ему четырех хороших сыновей. Он улыбался бы весь день даже с сыном как твой Мамору.

— Если тебя утешит, Мамору был бы рад, будь Дай-сан его отцом, — сказала Мисаки.

— О, да? — встрепенулась Хиори.

— Ты не знала? Дай-сан — его любимый инструктор с мечом и джийя.

Хиори захихикала.

— Мисаки-сан, не шути!

— Я не шучу, — честно сказала Мисаки.

— Его отец — Мацуда Такеру, — сказала Хиори, — мастер Шепчущего Клинка, величайший мечник на горе.

— И ужасный учитель, — сказала Мисаки. — Его указания это скрестить руки, нахмуриться и сказать: «Плохо. Давай еще раз», — она нахмурилась и понизила голос, пытаясь изобразить сухой монотон мужа. — Все еще плохо. Повтори. Слушай. Или делай правильно, или я тебя разрежу, позорище. Что значит, ты не понимаешь? Что тут понимать? Просто сделай правильно.

— Хватит! — взмолилась Сецуко, держась за живот от смеха. — Ты так хорошо изображаешь Такеру! Я умру!

— Как ты делаешь голос таким низким? — Хиори смеялась.

— Что? Вот так? — прогремела Мисаки. — Глупая женщина, ты не можешь понимать такие дела. Мое мужество не допускает человеческой гибкости.

Три женщины захихикали, и из-за того, что их матери смеялись, Рёта и Нагаса тоже засмеялись.

Мисаки годами пыталась быть своей с этими людьми. Они были не как ее друзья из школьных дней. Они не были странными провидцами, как Эллин, или гениями, как Коли, или непобедимыми силами энергии, как Робин. Они не изменят мир, не могли понять, почему кто-то этого хотел, но они любили ее. Она могла смеяться с ними, и этого было достаточно.

В те дни Мисаки могла убедить себя, что этого было достаточно.

ГЛАВА 2: ТУМАН

Тренировочная арена была широкой каменной площадкой, где раньше упражнялись и медитировали монахи. По легенде, плоский полумесяц был вырезан в горе Шепчущими Клинками Мацуда — предков Мамору.

— Идеальная погода для тренировки! — закричал Юкино-сэнсей поверх ветра, воющего над ареной. — Теперь у нас будет проверка на точность!

Мамору слышал стук зубов, повернулся и увидел Квана, убравшего руки в форму.

— Тут всегда так холодно? — новенький дрожал.

Мамору почти рассмеялся.

— Подожди до зимы.

Свертки соломы размером с людей стояли через промежутки на арене, замерзшие, как камень, из-за льда Юкино-сэнсея. К каждому свертку был привязан кусок плотной ткани с нарисованной цифрой. Джийя Мамору уже хотела броситься в бой, Юкино-сэнсей перекрикивал ветер, объясняя упражнение:

— Почти всю неделю мы работали над созданием аэродинамических ледяных снарядов. Теперь, мальчики, у вас еще много работы с этим, — Юкино-сэнсей встал перед Мамору, глядя на него, — особенно у тех, кто надеется однажды овладеть техникой рода, — Мамору решительно кивнул учителю, и Юкино-сэнсей обратился ко всему классу. — Несмотря на вашу работу в парах, я решил перевести вас к следующей технике. Сегодня я сделал снаряды для вас, — он указал на стопку идеальных ледяных копий, каждое было в три шага длиной, острое на конце и широкое с другой стороны, для сильного броска.

— О какой технике рода он говорит? — спросил Кван у Мамору, пока Юкино-сэнсей ушел дальше вдоль ряда мальчиков. — Что у твоей семьи такого особенного?

— Шутишь? — вмешался Ицуки, потрясенно глядя на Квана. — Мамору — Мацуда.

На лице Квана не было понимания.

— Да?

— Мацуда — мастера Шепчущего Клинка, — сказал Ицуки. — Ты должен был слышать о Шепчущем Клинке в столице.

— Ну, да… но это просто миф, — Кван рассмеялся, но серьезное лицо Ицуки не изменилось, и его улыбка угасла, он посмотрел на Мамору огромными глазами. — Да?

Мамору пожал плечами.

— Некоторые мифы — правда.

— Но это невозможно, — возразил Кван. — Ни один джиджака не может создать лед, режущий сталь!

— Некоторые могут.

— Ты можешь? — потрясенно спросил Кван.

Мамору стиснул зубы.

— Смогу.

Кван разглядывал Мамору, задумчиво щурясь.

— Я тебе не верю, — сказал он через миг. — Даже джиджаки Кусанаги не могут быть такими сильными.

Вместо ответа Мамору кивнул на Юкино-сэнсея и сказал:

— Смотри.

Мастер-джиджака поднял копье из груды мягким жестом. Два его пальца удерживали снаряд идеально неподвижным в воздухе перед ним, пока он говорил:

— Сильнейший таджака может бросить копье на шестнадцать баундов, — крикнул Юкино-сэнсей, указывая свободной рукой на соломенную куклу с 16 на