Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв - Елена Зубкова

На борьбу с националистами Хрущёв был настроен решительно. «Нас не станут уважать, если мы не будем принимать суровые меры, – настраивал он местных представителей власти. – Одних будем судить, других просто вешать, третьих – высылать. За каждого нашего – сто врагов». Хрущёв предлагал организовать специальные тройки для ускоренного рассмотрения дел, примерно так, как это было в 1937 году. Он настаивал на введении «для устрашения бандитов» военно-полевых судов, организации открытых судебных заседаний с участием местного населения. Инициатива с тройками и военно-полевыми судами в Москве поддержки не нашла, а открытые судебные процессы над участниками повстанческих групп действительно проводились.

Несколько лет на Западной Украине фактически шла гражданская война, жестокая и беспощадная с обеих сторон. Партизаны терроризировали советских активистов и местных жителей, заподозренных в сотрудничестве с новой властью. Ими было совершено 14,5 тысячи диверсий и террористических актов, в которых погибло не менее 30 тысяч человек. Власти организовывали против членов ОУН и УПА чекистско-войсковые операции, засылали спецгруппы, легендированные под повстанцев, устраивали ловушки и засады, проводили аресты и депортации. На Западной Украине с 1944 по 1952 год репрессиям в разных формах подверглись почти 500 тысяч человек: арестовано свыше 134 тысяч, убито свыше 153 тысяч человек, выслано за пределы республики более 200 тысяч жителей западных областей Украины. Украинская повстанческая армия была уничтожена, но политическая ситуация в регионе по-прежнему оставалась неспокойной. Проблему сопротивления политике советизации невозможно решить исключительно репрессивными мерами, – к такому выводу придет один из главных организаторов карательных акций на Украине Лаврентий Берия. Хрущёв его поддержит. Правда, случится этот поворот только после смерти Сталина.

Война после войны – не единственное испытание, выпавшее на долю жителей Украины. 1946 год принес величайшую природную, а затем и социальную катастрофу – засуху и голод. Урожай в том году собрали меньше ожидаемого, а план обязательных поставок хлеба государству остался прежним. Когда колхозы сдали хлеб, пришло новое распоряжение – о дополнительных поставках зерна. Стали забирать все подчистую, даже семенное зерно и то, что полагалось колхозникам на трудодни. «Началось выколачивание», – вспоминал Хрущёв и признавался: «Я видел, что год грозит катастрофой». И видел, и знал, и читал в письмах, которые люди в отчаянии писали в ЦК компартии Украины, Совет министров, лично Хрущёву.

Не Хрущёв утверждал планы по заготовкам хлеба, и не в его компетенции было их менять. Решение зависело, по сути, от одного человека в стране. Но Хрущёв медлил. Знал, что Сталин не любит плохих вестей, а до этого момента все рапорты Хрущёва о делах с хлебом на Украине звучали вполне оптимистично. Но 15 октября 1946 года он все-таки решился: написал Сталину письмо с просьбой снизить для республики объемы обязательных поставок хлеба. Просьба осталась без ответа. В ноябре до Хрущёва дошли сигналы, что в некоторых семьях начался настоящий голод – люди опухают, едят что попадется, отмечены случаи людоедства. 1 декабря он снова пишет Сталину и докладывает, что «ситуация крайне напряженная». 17 декабря – новое послание. Теперь уже с просьбой в виде исключения ввести карточки для колхозников – чтобы гарантировать им хотя бы минимум продовольственного обеспечения.

На последнее письмо Сталин, отдыхавший в это время в Сочи, ответил телеграммой. И ответил так, что Хрущёв надолго запомнил этот эпизод. Сталин назвал эту, а заодно и другие докладные записки Хрущёва о положении с хлебом на Украине «необоснованными», а его самого «сомнительным политическим деятелем», не желающим выполнять задания партии. В конце вождь подытожил: «Предупреждаю Вас, что, если Вы и впредь будет стоять на этом негосударственном и небольшевистском пути, дело может кончиться плохо».

«Эта телеграмма на меня подействовала убийственно», – вспоминал Хрущёв. Он помчался в Москву, ожидая всего чего угодно. Но буря почти миновала, хотя на этот раз вовсе избегнуть наказания не удалось: в марте 1947 года Хрущёв лишается поста первого секретаря ЦК компартии Украины и остается только в должности председателя правительства и первого секретаря Киевского горкома и обкома. Место партийного лидера республики занял Каганович, ему Сталин поручил «исправить ошибки», допущенные Хрущёвым. Для Хрущёва это был удар. Вскоре он тяжело заболел и едва не умер. Помог Каганович: он привез из Москвы врача и дефицитный пенициллин. Благодаря антибиотику или собственному жизнелюбию, но Хрущёв выкарабкался. А потом и Сталин вернул ему свое расположение – в декабре 1947 года Кагановича отозвали в Москву, а Хрущёв был восстановлен в должности первого секретаря ЦК КП(б)У.

Черная полоса в жизни Никиты Сергеевича закончилась, но он помнил о недовольстве Сталина положением дел в сельском хозяйстве республики. Каганович пытался списать неудачи в аграрном секторе на происки «украинских буржуазных националистов». Но развернувшееся под его руководством преследование инакомыслящих росту урожайности не помогло. Хрущёв пошел другим путем: он решил поднять дисциплину в колхозах и заставить крестьян больше работать на государство. Так появился указ Верховного совета Украинской ССР от 21 февраля 1948 года. Указ имел длинное название: «О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни».

Хрущёв был главным инициатором нового закона. Он касался крестьян-колхозников, которые не вырабатывали необходимого минимума трудодней в колхозе. Этот факт являлся основанием для того, чтобы объявить их паразитами. В качестве штрафной санкции указ предусматривал принудительную высылку таких крестьян «в отдаленные районы» страны. Решение о высылке принимал не суд, а общее собрание колхозников. Сама по себе эта внесудебная процедра открывала большие возможности для произвола, сведения личных счетов, коррупции.

Но Хрущёва это обстоятельство нисколько не смущало. Он ссылался на дореволюционный опыт: в Российской империи действительно существовала практика, когда, например, городское общество могло в принудительном порядке отселить какого-нибудь мещанина за «порочное и развратное поведение». Речь шла, как правило, о пьяницах и лодырях. То есть о людях, не желающих трудиться. В хрущёвском указе в паразиты записывают тех, кто не просто не работает, а недостаточно работает в колхозе, т. е. на государство – другие сферы приложения труда его не интересовали. Как и причины, заставляющие людей искать источники своего существования вне колхоза.

Хрущёв предложил Сталину распространить закон на всю территорию страны. Сталину идея понравилась, и всесоюзный аналог украинского указа появился 2 июня 1948 г. Всего за время действия этих указов до марта 1953 года за «паразитический образ жизни» были выселены из колхозов 33 266 человек, с ними на спецпоселение добровольно последовали члены их семей – еще 13 598 человек.

Идея борьбы с «антиобщественными элементами» не оставит Хрущёва и в дальнейшем. Ее пик придется на «оттепельные» 1950-е годы, а виртуальная скамейка паразитов значительно пополнится. На ней окажутся представители теневой экономики, портнихи и сапожники, оказывающие услуги частным образом, пенсионеры, подрабатывающие сдачей углов и дач внаем, а также золотая молодежь. Всех их станут называть тунеядцами и высылать подальше в целях перевоспитания. Соответствующие законы, карающие за тунеядство, в течение 1957–1961 годов появятся во всех союзных республиках, а по советскому образцу и в других странах соцлагеря. В Советском Союзе закон против тунеядцев скоро станет еще одним инструментом борьбы с инакомыслием. Суд над поэтом Иосифом Бродским, будущим нобелевским лауреатом, – только одна из самых известных и одиозных историй в этом ряду.

За годы своего пребывания на Украине Хрущёв прикипел к ней, причем настолько, что Сталин пару раз назвал его «украинским националистом». Националистом Хрущёв, конечно, не был, но Украину любил искренне и заботился о ней как рачительный хозяин. Причем не забыл о ставшей ему близкой земле даже после того, когда окончательно перебрался в Москву. Свидетельство тому – передача Украине Крыма в 1954 году.

Говорят, что в этом акте «не было ничего личного» и что, пока существовал Советский Союз, такого рода территориальные изменения не имели значения – ведь было единое государство. Хрущёв сам не раз повторял: «СССР – наш общий дом». И это был так. И не совсем так: дом был общим, но с отдельными «квартирами» и даже целыми «вотчинами» со своими интересами, претензиями, статусом. Региональная специфика играла не последнюю роль и в распределении общесоюзных ресурсов, которые тоже делились вовсе не поровну. Так что было за что бороться.