Законный обряд - Айзек Азимов

С лица Гимбела постепенно исчезло выражение изумления. Он кивнул.

— Суд удовлетворен заявлением защитника истца, — объявил он. — Не вижу никаких оснований для сомнений в том, что истец может понести наказание за ложные показания, таким образом, ходатайство защитника ответчика отклоняется.

Уилсон только пожал плечами, хотя, судя по выражению липа, готов был взорваться.

— Хорошо, — сказал он. — У меня все.

— Мистер Дженкинс, можете покинуть зал, — сказал Гимбел и проводил завороженным взглядом возникший над стулом, затем медленно проплывший по залу к двери истекающий кровью столб дыма.

Тернбулл снова подошел к судье.

— Мне хотелось бы представить в качестве доказательства данные записи, дневник покойного Зебулона Харли. Прошлой осенью дневник был подарен моему подзащитному самим Харли. Хочу обратить особое внимание на запись от шестого апреля одна тысяча девятьсот семнадцатого года, в которой он упоминает о вступлении Соединенных Штатов в Первую мировую войну, а также приводит результаты одиннадцати поединков в безик с лицом, названным «Стариной Хэнком». Если суд позволит, я оглашу запись от этого числа, а также некоторые другие, сделанные в течение следующих четырех лет. Прошу обратить внимание на упоминание лица, называемого «Дженкинсом», «Хэнком Дженкинсом», а в одном месте, что особенно важно, «Стариком-невидимкой».

Уилсон медленно закипал, пока его противник, не торопясь, читал записки Харли. Лицо его оставалось сердитым, но он терпеливо слушал и вскочил на ноги, лишь дождавшись конца.

— Мне хотелось бы знать, — сказал он, — имеются ли в распоряжении адвоката истца дневники, относящиеся к периоду после двадцатого года.

Тернбулл покачал головой.

— Очевидно, Харли вел дневник только в течение этих четырех лет.

— В таком случае я настаиваю на том, чтобы суд отказался признать данный дневник доказательством по двум пунктам, — заявил Уилсон. Он поднял два пальца, чтобы отсчитать пункты. — Во-первых, представленные доказательства не являются обоснованными. Несколько неопределенных и не выдерживающих никакой критики упоминаний Дженкинса, в которых он не называется тем, кем является на самом деле, а именно духом, астральным существом или кем-либо подобным. Во-вторых, доказательства, даже если не учитывать первый пункт, относятся только ко времени до одна тысяча девятьсот двадцать первого года. Рассматриваемое же дело относится к предполагаемому проживанию в Харли-холле так называемого Дженкинса в течение последних двадцати лет, то есть с двадцать первого года. Таким образом, доказательства, что совершенно очевидно, не относятся к рассматриваемому делу.

Гимбел посмотрел на Тернбулла, но тот лишь улыбнулся.

— Упоминание «Старика-невидимки» вряд ли можно считать неопределенным, — сказал он — Оно является четким определением астральной природы моего клиента. Более того, доказательство дружбы моего клиента с покойным мистером Зебулоном Харли до одна тысяча девятьсот двадцать первого года неоспоримо относится к рассматриваемому делу, так как такая дружба, коли она возникла, естественно считается продолжавшейся в течение неопределенного времени. Если, конечно, защита не представит доказательство обратного.

— Дневник приобщается к делу в качестве доказательства, — объявил судья Гимбел.

— Мне нечего добавить, — сказал Тернбулл.

Зрители оживленное переговаривались, пока судья просматривал дневник и передавал его секретарю, чтобы тот зарегистрировал и приобщил к делу.

— Сторона ответчика может продолжить, — сказал Гимбел.

Уилсон встал.

— Рассел Джозеф Харли, — сказал он секретарю.

Но молодой Харли заупрямился.

— Нет, — сказал он, показывая на место свидетеля. — Там все заляпано кровью! Полагаете, я сяду прямо в эту лужу?

Судья Гимбел наклонился, чтобы посмотреть на стул. Капли крови, вытекавшие из привидения, которое только что выступало свидетелем, оставили свои следы. Вся передняя часть стула стала грязно-коричневой. Гимбел вдруг поймал себя на мысли о том, как призраку удавалось постоянно возобновлять запасы жидкости, но так ничего и не придумал.

— Я вас понимаю, — сказал он. — Впрочем, дело идет к вечеру. Секретарь заменит стул свидетеля. Тем временем я объявляю перерыв до десяти часов утра следующего дня.

III

Рассел Харли нахмурился, заметив, как лифтер, даже повернувшись к нему спиной, пытается выразить отвращение и неодобрение. Он прекрасно понимал, что был не самым популярным постояльцем отеля. Ошибался он только в том, что считал единственной причиной зловонный венок трав вокруг своей шеи. Холодное отношение со стороны руководства отеля и других постояльцев во многом объяснялось его отвратительным характером.

Он направился к бару, стараясь не обращать внимания, как удивленно поворачивали люди головы вслед тянувшемуся за ним хвостом кометы зловонию. Войдя в отделанный красной кожей и хромированной сталью бар, он попытался отыскать взглядом адвоката Уилсона.

И удивленно заморгал, увидев его. В кабине рядом с адвокатом, спиной к Харли, сидел высокий темноволосый мужчина. Но его можно было узнать даже по спине. Николс!

Уилсон заметил его.

— Привет, Харли, — воскликнул он, расплывшись в улыбке, и все своим видом излучая приветливость в присутствии человека с деньгами. — Присаживайся. Мистер Николс заскочил ко мне, и я решил пригласить его.

— Привет, — мрачным тоном произнес Харли, и Николс кивнул. Мышцы на его щеках пульсировали, казалось, он находился в состоянии напряжения и почему-то чувствовал себя неуютно в присутствии Харли. Тем не менее глаза его сверкнули, а голос, кода он обратился к молодому Харли, был достаточно дружелюбным, но не без ноток высокомерия.

— Привет, Харли, как проходит процесс?

— Его спросите, — ответил Харли, показав большим пальцем на Уилсона и усаживаясь за столик. — Он адвокат. Он должен во всем разбираться.

— А это не так?

Харли пожал плечами и обернулся в поисках официантки.

— Не знаю... виски с водой! — Он проводил девушку оценивающим взглядом и снова повернулся к Николсу. — Беда в том, что Уилсон может считать, что разбирается, а я считаю, что он заблуждается.

Уилсон нахмурился.

— Вы намекаете... — начал было он, но тут Николс поднял руку.

— Не будем ссориться, — сказал Николс. — Ответьте на мой вопрос. Я в некотором смысле заинтересованная сторона и имею право знать. Как проходит процесс?

Уилсон постарался всем своим видом показать, что говорит откровенно.

— Честно говоря, — сказал он, — не слишком удачно. Боюсь, мнение судьи расходится с нашим. Если бы вы послушали меня й дождались, пока в должность вступит другой судья...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});