Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня - Василий Песков

Ленька чуть-чуть боится, но сладкое молоко делает Гранку очень миролюбивой…

Насытившись, медвежата стали валяться на старых газетах. Это было самое время узнать биографию мишек.

Родились они в торосах, недалеко от Земли Франца Иосифа. Их мама медведица имела неосторожность поднять лапу на двух полярников. Ученые были вооружены. Медвежата осиротели и, конечно, погибли бы, потому что были чуть более рукавицы. Забота и сгущенное молоко сделали дело.

На Севере мишкам успели дать имена: Матрешка и Пашка. Но в редакции не согласились: надо что-нибудь наше, газетное. Ну и решили: сестра будет Гранкой, а братец – Эрбаром. Сын летчика Ленька Векслер, приехавший с отцом в редакцию, естественно, спросил: что это значит? Пришлось объяснять. Гранка – это часть печатного набора, а Эрбар – один из красивых газетных шрифтов.

– Ну хорошо назвали, а дальше что?

В самом деле, что? Подарок требует ухода… Дружным голосованием решили: в зоопарк!

Минувшую ночь Эрбар и Гранка впервые провели в обществе четвероногих друзей со всего света. А в мае месяце всех любителей животных милости просим в Московский зоопарк. На площадке молодняка вы увидите наших Эрбара и Гранку.

Фото автора. 15 апреля 1962 г.

Наш корреспондент

В редакцию часто приходят письма: «Хочу писать в вашу газету. Каким должен быть корреспондент?..» Года два назад примерно такое письмо пришло из Чувашии. Писал молодой сборщик Усов Сергей. Ему ответили. Сергей оказался хорошим фотографом. В газете стали появляться снимки с завода электрических аппаратов.

Недавно, приехав в Чувашию, я вспомнил об Усове. Любопытно, а как он работает?

В «сборочном» электроаппаратного завода я попросил мастера познакомить с самым уважаемым человеком в цехе. Мастер сказал: «Задача…», долго стучал ногтем по столу.

– Вон среди халатов – рубашка в клетку… Да, да, светлые волосы.

…Парень поднял приветливые глаза, неторопливо закрутил винт на золотистом приборе и протянул руку:

– Сергей Усов…

Сергей работает калибровщиком. Что это значит? Цех собирает приборы, которые кто-то назвал «сторожами». Любая неисправность на линии – прибор сигналит. Ученое название прибора – реле. Без реле сегодня ни пароход, ни самолет, ни спутник, ни даже маленькая электростанция не работают. Электрический «сторож» дает сигналы о пуске, предупреждает аварии, бережет миллионную технику. Без реле немыслимы автоматика, телемеханика. Представляете, какую ответственность несет электрический «сторож». А всего-то прибор… умещается на ладони. Правда, ладонь у Сергея широкая.

Сергей калибрует реле, как часовщик, тончайшей отверткой трогает лепестки контактов. Надо так настроить прибор, чтобы срабатывал «секунда в секунду и ни секундою позже». Калибровщиков в цехе немало, но каждый конструктор, прежде чем отдать реле на поток, приходит к Сергею:

– Ну-ка, Сергей Никифорович…

Сергей доводит, регулирует. От дыхания его дрожат золотистые лепестки. Под рукой – инструменты, способные мерить микроны. Но есть что-то тоньше этих мерительных инструментов. Помните, тульские мастера блох подковали. Когда Сергей целится взглядом, старается не дышать у прибора, я вижу со стороны его руки с тонкими длинными пальцами. Наверное, у туляков были такие вот руки…

Но Сергея не только за мастерство уважают. Я много слышал: «всегда поможет…», «веселый…», «принципиальный…», «друг настоящий…» Мне он тоже понравился. Немного застенчивый, чуть-чуть медлительный, с открытым, добрым лицом сердечного человека. Да вот весь он тут, на фотографии, сделанной в цехе у рабочего места, – наш корреспондент Сергей Усов.

Фото автора. Чебоксары. 5 мая 1962 г.

Мещерское половодье

«Моя река, мои журавли…»

Во всем виновата эта книжка. Это она для всех странников, для всех любителей ветра, неба, душистых трав и бездонной воды открыла страну со сказочно древним названием – Мещера. Зимними вечерами, когда в окошко стучится колючий снег, на сон грядущий перелистаешь страницы, и сразу к лампе подступят ветки нагретого ельника, пахнет болотной сыростью. Услышишь вдруг: падают капли с весел, от чавканья сапог по ковровому мху взлетают тетерева. Копны сена, болотные кочки с мелкой дробью созревших ландышей. Луна в реке, разбитая на осколки рыбьим хвостом, черного цвета озера, грибы с «телячью голову» и крики птиц, названия которых не знаешь. Шуршит снег за окошком. Тушишь лампу и даешь себе честное слово: вот как растает – сразу туда. Это ж не Африка, это же рядом – билет до Рязани, а там с попутным ветром, с попутным грузовиком.

Но так уж случается. Лето за летом. Работа или держит на привязи в городе, или так далеко отсылает – не то что слова мещера, русскую речь не каждый день слышишь. Засыпаешь усталый под южными звездами, под шорох пыльных кожистых листьев и видишь во сне бездонное озеро, заливные луга… И опять даешь себе слово…

* * *

И вот едем. Нас двое. Теплые куртки, сапожищи до пояса. За плечами мешки с едой, блокноты, фотокамеры с длинными объективами. У Бориса походный магнитофон для записи лесных голосов. Билеты у нас до Рязани, а дальше расспросы, как лучше проехать, пройти, а вернее, проплыть, потому что вся земля залита водой и не поймешь, где реки, где озера, где луга заливные – вода, лодки, острова потонувшего леса и треугольники бакенов…

Сидим в столовой на станции Шилово. Улицы потонули. В окошко видно, как в лодке пробираются в школу мальчишки, в лодке старик везет на базар поросенка, соседка к соседке с утюгом и связкой белья плывет в лодке. По пояс в воде изгороди, столбы телефона, яблони.

– Извините, лещ у нас керосином припахивает, – сказала официантка.

Лещ действительно отдавал керосином. Розовый повар объяснял двум колхозникам, отчего лещи в Оке керосином «стали вонять».

– А может, и нельзя, чтоб не было керосину?..

– Не может быть, чтоб нельзя… Это же наше. И закон есть – не поганить…

– Воскресенский завод, говорите?.. Моя воля, директора б одними лещами кормил. Он мне: «Не хочу!» А я ему: «Е-е-ешь!..» Глядишь, посветлела бы вода…

Два рыбака от пристани к столовой в плетеной корзине несут лещей. Лещи трепыхаются, норовят выпрыгнуть из корзины.

– Поди ж ты. Живые, а с керосином…

– Эй там, в столовой! – донеслось с пристани, – закругляйтесь, капитан любит точность!..

– Что же, вся Мещера керосином побрызгана?

– Да нет, что вы, – поддержал наши мешки на скрипучих сходнях парень с берданкой. – Ока – еще не Мещера… Вы капитана порасспросите…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});