Ночные тени (сборник) - Ирина Глебова

Вспомнив о тёте, Ляшенко вдруг припомнил и ещё кое-что. Родственница назвала одну деталь – особую примету племянника. Другие ничего подобного не вспоминали, хотя капитан, как положено, спрашивал. А вот тётя рассказала… Вот, кстати, её показания: «… тёмный ноготь на большом пальце левой ноги». Причину она точно не знала. Одно время, давно, племянник прихрамывал, говорил, что палец на ноге болит. А полгода назад он навещал её, она и вспомнила, спросила. Александр рассмеялся, сказал, что давно забыл о том хромоте, вот только ноготь на большом пальце потемнел, теперь всё время такой будет…

– Есть идея! – Антон быстро собрал и запер бумаги в сейф. – Проверим…

Капитан Ляшенко ехал в центральный городской морг, где в специальном отсеке лежали жертвы криминальных ситуаций, ожидая официального разрешения на захоронения. Карамышева похоронят послезавтра. В заключении судмедэкспорта и патологоанатома ничего о тёмном ногте сказано не было. Но Антон старался сдерживать своё возбуждение. Он понимал, что труп самоубийцы вряд ли тщательно осматривали. Определили причину смерти, да и всё. А что ещё? Зачем, коль человек известен? Неопознанных жмуриков столько, что продохнуть некогда! Вот их-то описывают и в самом деле до каждого ногтя: по таким описаниям, бывает, и через три года родственники находят пропавшего без вести.

Предъявив на входе своё удостоверение, Антон прошёл по длинному, тускло освещённому коридору, отворил дверь в прозекторскую. Осторожно отворил – не любил заставать здешних специалистов за работой. Но, к его счастью, один стол был пуст и чисто обмыт, тело на втором накрыто простынёй. Ассистент Толик мыл в раковине инструменты. Обернувшись, он улыбнулся, махнул рукой в мокрой резиновой перчатке.

– Привет. А Вадим Николаевич будет через полчаса.

– Ты-то свободен?

– Как птичка! И всегда к услугам!

– Вот и хорошо. – Антону нравился парнишка с всегда приветливым выражением лица, и это на такой работе! – Дай мне взглянуть ещё раз на самоубийцу Карамышева.

Они прошли другим коридором в холодильник. Толик провёл капитана к одному отсеку, сверился с надписью над ручкой, кивнул и потянул ручку на себя. Городской морг был оборудован по-современному: легко и бесшумно выкатился металлический стол.

– Всего смотрим?

– Приоткрой голову, – попросил Антон.

Толик усмехнулся:

– Ошибочки быть не может! – И откинул полотно болотного цвета.

Антон знал, что лица не будет, но всё же вздрогнул и махнул рукой:

– Давай ноги…

Вот перед ним лежал мужчина: мёртвый и не вызывающий симпатии. Поскольку нет более жалкого существа, чем муж, убитый собственной женой! Кем надо быть, чтоб позволить себя так унизить!

Антон непроизвольно покачал головой. Он был холост и доволен этим. Уж слишком много отвратительного насмотрелся он на своей работе. И хотя понимал, что видит лишь одну сторону жизни – задворки, – всё же, всё же…

В это время лаборант полностью выкатил стол из ячейки. Капитан прошёл в ноги и отбросил покрывало. Не без волнения отбросил: вот сейчас что-то произойдёт… И поначалу ему показалось – да, произошло! Но уже через мгновение он увидел черноту на мраморно-сероватом большом пальце. Тёмный ноготь. Он был не чёрным, но всё-таки заметно темнее других. Руки Антона потянулись потрогать, но, ещё не прикоснувшись и ощутив могильный холод, одёрнулись. Зачем? И так видно.

Лаборант заметил разочарование на лице капитана, спросил:

– Что-то не так?

– Наоборот, – ответил Ляшенко, оставив парня в недоумении. – Задвигай и пошли.

Он не стал говорить лаборанту о неполном описании тела, это он скажет врачу… потом, при случае. Ждать патологоанатома ему не хотелось, хотелось вернуться к себе, подумать. О чём? Нужно подводить итоги и сдавать розыскные материалы Сергачёву.

И всё же Антон не упрекал себя. Да, нелепо было надеяться, что тёмного ногтя не окажется. Что он себе нафантазировал? Как мальчишка! Но вот то, что в этом деле есть тайна, упрямо будоражило молодого сыщика. Его интуиция никогда не подводила. Просто он до чего-то не докопался, проглядел. Что ещё осталось неохваченным? Только баллисты. Они должны сегодня дать результаты своей экспертизы. Но какие там могут быть неожиданности? И оружие, и патрон, и то, что убитый вполне мог сам в себя выстрелить – всё это определилось ещё там, на месте трагедии, в то раннее утро.

Телефон в кабинете у капитана зазвенел сразу, словно ждал, когда он войдёт.

– Это вы, капитан? – говорил лейтенант из его розыскной группы. – Вам звонили из баллистической экспертизы, просят срочно зайти. Похоже, у них есть новости, неожиданные…

Сердце у Антона рванулось, трубка легла на рычаг, словно припечатанная. Вот оно – всё тайное всегда становится явным! Теперь он нисколько не сомневался: там, у баллистов, подтверждение его догадок, разгадка тайны!

Глава 6

Сергачёв вёл допрос Лидии Карамышевой спокойно, корректно и очень толково. Антон сидел тут же, чуть в стороне, и не мог не отдавать должное следователю. Конечно, тот зануда и любит дела простые, ясные, не требующие усилий. Но если приходится, показывает высокий класс. Чего стоит хотя бы его первая фраза, от которой, как хорошо знал оперативник, зависело многое.

– Ваш муж не убивал себя!

Лидия уже не впервые приходила в этот кабинет – дважды давала показания как свидетель. И когда вновь получила повестку, подумала: «Господи, пусть это будет в последний раз!.. А, может, так и есть? Следствие заканчивается…» Очень хотелось верить. Она не знала, что Сергачёв сказал капитану Ляшенко:

– Можно, конечно, отправить людей с ордером, арестовать её, обыск сделать, привезти сюда и допросить. Но пусть лучше придёт сама, ни о чём не догадываясь. Так может интересный разговор получиться.

И он оказался прав. Первая же фраза сразила женщину. Не впервые Антон наблюдал, как теряются люди – бледнеют, краснеют. Но чтоб вот так, внезапно, отхлынула кровь, превратив лицо в мёртвую серую маску, а молодую женщину – в призрак… Нет, такого он не видал! Карамышева качнулась и медленно стала клониться набок. Капитан рванулся, подхватил её. Она была в сознании, только глядела глазами, полными страха. Антону на мгновение даже захотелось крикнуть Сергачёву: «Стой, нельзя так!» Но следователь уже продолжал, так же спокойно и веско:

– Нет, не он сам себя, а вы его убили…

И Антон спохватился: конечно же, так и надо – ковать, пока горячо. Что с ней сделается? Мужика убить сумела, не померла от страха. И теперь не умрёт!

А Карамышева и в самом деле быстро пришла в себя. Капитану даже показалось, что странная искорка оживления осветила потухшие глаза, приглушила страх. Бледность не ушла, но перестала быть мертвенной. И с тяжёлым вздохом пробились её первые хрипловатые слова:

– Почему вы так говорите?

– Ну что ж, – следователь легонько пожал плечами, голос его смягчился. – Не буду разыгрывать Шерлока Холмса. Всё очень просто: при экспертизе наши криминалисты установили – выстрел, который убил вашего мужа, не мог быть сделан им самим.

– Не понимаю…

– Нет, Лидия Андреевна, вы понимаете! – Теперь Сергачёв совсем расслабился, откинулся на спинку стула, усмехнулся. – Понимаете, поскольку отлично знаете, как всё происходило. А вот как мы об этом узнали, да, тут для вас загадка. Но я охотно разъясню.

Тут он вновь подался вперёд, к ней, и Антон с восхищением наблюдал, как голос следователя зазвучал проникновенно, сочувственно, как вспыхнул на щеках Карамышевой горячий румянец, а в глазах блеснули слёзы.

– Вы, голубушка, женщина интеллигентная, никогда ни в чём криминальном замешаны не были и не намеревались. Думаю, что происшедшее – неожиданность и трагедия в первую очередь для вас. Я расскажу вам всё, как есть, и, думаю, для вас сделать то же – будет самым лучшим.

И он, как и обещал, очень просто и доступно – за три минуты, – объяснил женщине: баллисты выяснили, что погибший должен был стрелять левой рукой – лишь при таком условии он мог сделать выстрел, убивший его. Однако, во-первых, Карамышев не был левшой. А во-вторых – и это особенно важно, – на оружии чёткие отпечатки пальцев его правой руки. И на курке, и на прикладе. Отпечатков левой руки вообще не существует, хотя должен же он был поддерживать карабин второй рукой. Но нет – только пальцы правой руки!

– А что сие означает, дорогая Лидия Андреевна, это ясно и школьнику – они нынче детективы читают пачками. Убив мужа, вы тщательно протёрли оружие, а потом приложили в нескольких местах его пальцы. Вы знали, что он – не левша. А вот тонкостей нашей экспертной работы вы знать не могли.

Сергачёв повернулся к Антону и сказал, словно отвечая на заданный вопрос:

– Вот тебе и объяснение разрыва во времени: пока всё проделала да обдумала свои действия и показания, да попереживала и поплакала… Так ведь, Лидия Андреевна? Переживали, плакали?