Искатель, 2013 № 08 - Анатолий Галкин

— Стоп, Федор! Где моя Елизавета?

— У себя. Со сводками работает. Там по Айрапетову интересные завязки получаются.

— Зови ее срочно. Потом с Айрапетовым решим! Все потом. Зови Лизу. С артистом надо срочно решать.

— Как?

— Решительно!

После прилета в Москву Савенков работал как заведенный. Он обзванивал своих друзей, объяснял, назначал встречи, убеждал, уговаривал, соблазнял.

Через три дня у него уже была работающая команда из четырех человек. Он был уверен в каждом. Он видел всех их в сложных ситуациях и знал кого пять, кого десять лет.

Павленко, как и обещал, щедро финансировал все работы, но «в разумных пределах».

На пятый день команда уже завозила мебель в трехкомнатную квартиру на первом этаже обычного дома. Это недалеко от метро «Беляево». Помещение было выведено из жилого фонда, что позволяло спокойно разместить в квартире офис будущей фирмы.

После солидного задатка и двухчасовых уговоров хозяин квартиры разрешил заселение до оформления документов.

Все эти дни у Савенкова «скворчонком стучали в виске» мысли о необходимости и неизбежности разговора с бывшим компаньоном Борисом Татариновым.

То, что они не будут работать вместе в новой фирме, Игорь понял еще на Кипре. Но нужен был решительный разговор.

Их связывало очень многое. Невозможно просто позвонить и сказать: «Больше мы вместе не работаем, дальше выкарабкивайся сам».

В конце концов, надо забрать из офиса свои вещи, некоторые документы, книги.

Игорь не собирался передавать Борису, свои связи и перспективные проекты.

Свои связи они и есть свои! Никуда не денутся и в любой момент могут пригодиться. А проекты — их пока можно притормозить, заморозить и, если будет такая возможность и необходимость, возобновить в новой фирме.

Если будет время.

Первый звонок из нового офиса Савенков сделал Борису Татаринову. Они договорились на восемь вечера.

Лобачев в общении с Елизаветой, женой Панина, чувствовал себя неуютно. Он побаивался ее. Вернее, никак не мог найти верный тон в разговорах с ней.

Эта очаровательная сорокалетняя женщина обладала мужской логикой, строгим характером, расчетливостью, упорством и упрямством…

Она совершенно не реагировала на комплименты, игривые разговоры!

Вернее, реагировала — смотрела на тебя как на клоуна. Про себя Лобачев называл ее «синим чулком» или «классной дамой». Но эти ее особенности были заметны лишь при обычном, бытовом общении. В делах она была сотоварищ, партнер, совершенно равноправный компаньон.

Они расположились в кабинете и минуту помолчали. Начальника среди них не было. Так договорились — полное равноправие и единогласие в решениях. Но Панин был всегда как бы председательствующим. Он начал спокойно:

— Ты в курсе, Елизавета?

— Да, Федор Дмитриевич мне подробно рассказал.

— Итак, возможные варианты действий: доплатить Артисту в разумных пределах, нейтрализовать его физически или оставить все как есть, прекратив с ним контакты. Что он знает о нас? Федор, давай восстановим картину.

— Познакомил нас Геннадий, телефонист. Оба знают меня как Николая Николаевича. Правда, Геннадий видел меня без грима, а для Липкина я усы клеил, родинку, очки темные.

— Да, мы видели твой маскарад. Описать тебя трудно, но при встрече Артист может узнать.

— Возможно! Оба они в офисе не были, телефонов не знают, только мой подставной сотовый. Геннадий, правда, жучки ставил. А я его предупреждал, что зона приема не более ста метров.

— Это значит, Федя, что он наш офис может по трем точкам определить.

— Может.

Все объекты, которые прослушивались в «Янусе», располагались в круге со стометровым радиусом. А в центре круга вот этот кабинет.

Телефонист знал много точек. Он ставил жучки в конторах Елагиной, Дроздова, Павленко, Айрапетова и других.

Проставить всех на карте — и вот он, круг! А в центре фирма «Янус». Это неприятно, но поправимо.

Федор Лобачев продолжал доклад:

— Ребята, я предупреждал Телефониста о конспирации неоднократно. Говорил, что его оплата от этого зависит напрямую. Он смекалистый парень! Да и знакомство у них с артистом Липкиным шапочное: две-три встречи в пивной. Нет, Геннадий не должен проболтаться.

— Не должен, но может, — остановила его Елизавета. — Ты-то сам лишнего ничего ему не говорил? Ты же с ним неделю репетировал.

— Нет, конечно! Спецподразделение ФСБ, майор Николай Николаевич, и все! Остальное только по Павленко и Шаму.

— А где вы с Артистом встречались?

— Встречались пять раз на его квартире. Однокомнатная развалюха на Плющихе. Легенду с ним отрабатывали, акцент под Шама, подпись. Договор штудировали. Записи разговоров Шама с Павленко изучали. Вопросы я ему задавал как бы к Шаму. Репетировали. Да вы слышали, как он переговоры проводил. Без сбоев практически. Талант! Но жадный оказался, стервец.

Ситуация подошла к моменту, когда Панину, как начальнику, надо было принимать решение.

— Предлагаю следующий вариант. Артиста пока убирать не будем. Дадим ему еще пять тысяч и скажем, что основная часть денег задерживается. Через недельку его просьба об увеличении гонорара будет рассмотрена и решена. Пусть актер пока живет. Будем тянуть время. А Телефониста надо строго предупредить о конспирации. Ты сделай все это, Федор.

Панина прервал телефонный звонок. Он молча выслушал, поблагодарил и положил трубку.

— Галаева позвонила. В 11.20 Павленко появился в своем офисе. Из его интересных звонков есть один. Он позвонил тому же другу, что и перед отъездом с благодарностью за знакомство с Машей. Восхищался ею, ну и всякие мелкие интимные подробности. Так что все спокойно! Одной проблемой меньше. Давайте планировать следующие шаги.

Борис Татаринов, бывший компаньон Савенкова, встретил Игоря в своей обычной манере, с добродушной, обезоруживающей улыбкой.

— Заждался я тебя, Игорь. Ты как-то быстро уехал. Я и не понял ничего.

— Так получилось.

— А у нас тут такие дела начались. Трое реальных заказчиков! И каждый готов сразу аванс выплатить.

Компаньон начал торопливо рассказывать о подробностях, называл фамилии, даты, суммы.

Игорь слушал невнимательно. Он вглядывался в глаза Татаринова и размышлял. В этой его торопливости, в напряженном прищуре глаз, в напускной веселости чувствовался какой-то второй план, какая-то задняя мысль.

О новом повороте в жизни Савенкова Борис не мог еще узнать. Очевидно, он просто готовил очередную ловушку.

В их взаимоотношениях это было уже много раз. Например, Татаринов печально сообщал о своем старом долге. Затем несколько дней ходил удрученный, убитый горем. Потом трагическим голосом сообщал: «Игорь, они ко мне пристали, как с ножом к горлу. Я готов застрелиться. Ты не знаешь, моей жене выплатят страховку, если я случайно попаду под электричку?»