Десять поцелуев, чтобы влюбиться (СИ) - Любимая Мила

А в чём ты бум-бум, стесняюсь спросить?

— Сотня, что ты всё вокруг да около? Выкладывай.

Тянет тут кота за яйца.

— Напиши за меня курсович, — он сложил ладони в умоляющем жесте. — Пять кусков.

Диму я терпеть не могла — это факт. Но лишние деньги на дороге не валяются.

Подрабатывала ещё с первого курса редактурой и корректурой, написанием докладов, курсовых, рецензий, эссе и прочего. Сейчас лето, проектов почти нет, а вот лишние финансы не помешают. Тем более, что за курсовую работу я брала куда меньше, чем пять тысяч.

— Скинь мне тему, за неделю справлюсь.

— Забились.

Дальше шли молча. Я чуть впереди, Дима плёлся сзади, зависая в своем телефоне. Впереди уже замаячила наша парадная. Казалось бы, сегодня случилось уже всё, что можно и нельзя, но нет! Вселенная открыто рассмеялась мне прямо в лицо.

На скамеечке сидел какой-то мужик. С виду очень обеспеченный человек, на алкоголика совсем не похож. Ну а что? Ночь на дворе. Люди засыпают, просыпается мафия и всё такое.

Дорогой костюм, на лавочке несколько пакетов из бутиков известных брендов, в руках держит телефон, стоимостью в мамину трёхмесячную зарплату.

— О, Виктор Андреевич! — расплылся в улыбке Сотников.

Ну, конечно, рыбак рыбака, что называется.

— Дима? — он встал и крепко пожал руку Сотникову. — Отцу привет.

— Вы сами-то как здесь? Проездом?

— А я вот Машу жду, — мужчина улыбнулся и протянул мне руку. — Виктор…

Виктор, значит. Понятно всё.

Раньше своего блудного папашу не видела, хотя он не оставлял нас с матерью в покое уже несколько месяцев. Но, к счастью, меня никогда не было дома. Пришлось бы официально знакомиться.

— Я знаю, кто вы, — и уверенно направилась к парадной. — Зря притащились.

— Маша! — он догнал меня и протянул очередные свертки с подарками. — Возьми хотя бы это, от чистого сердца. И маму там успокой, извелась вся.

Он ещё и в нашу семью лезет? Наглость — второе счастье!

Глава 7 — Прокатить тебя?

Маша

Время утекало сквозь пальцы.

Тёплые июльские деньки слишком быстро пролетали. Наступил август, приближая всё больше и больше начало последнего учебного года.

Возможно, дело в том, что у меня было слишком много дел. Навалились все сразу.

Восьмичасовые смены в цветочном магазине недалеко от дома, танцы, подготовка к диплому, написание той самой курсовой для Сотникова. А надо ещё успеть немножко обновить свой гардероб.

Шкаф практически полностью набит вещами, купленными на мамин вкус. Есть у неё такая привычка — подбирать одежду для своей давно взрослой и совершеннолетней дочери, абсолютно наплевав на её предпочтения.

Юбки почти до самых щиколоток, рубашки с высоким воротником и всё в таком же духе. Откровенный закос под училку начальных классов. Но это мир Ирины Савельевой, в который она почему-то решила втянуть и меня.

Вот даже сарафан летний — серо-коричневый, в дурацкий горошек, абсолютно бесформенный, словно мешок под картошку.

Брезгливо отложила вешалку в сторону и принялась перебирать остальные.

Через несколько часов у нашей танцевальной группы выступление на городском конкурсе талантов, нужно какое-то платьюшко. Я этого добра в принципе не покупала в большом количестве, обходилась несколькими классическими вариантами на все случаи жизни.

Зачем деньги зря тратить, правильно?

— Мам! — громко крикнула. Со стороны кухни мгновенно послышались торопливые шаги. — Мам, ты мой комбинезон не видела?

— Какой комбинезон, милая? — улыбнулась она, а сердце от страха дрогнуло. Знакомая ухмылочка, не предвещающая ничего хорошего.

Ой, не договаривает эта коварная женщина. Не договаривает!

— Ну юбка-шорты, на лямочках, — начала торопливо объяснять. — С воланами, лёгкий, шифоновый.

— О! — протянула матушка и спрятала руки в карманах фартука. — А я отдала его Марине Семёновне, вместе с другими тряпками. Внучке в самый раз.

Тряпками?

Вопрос номер один — какой такой Марине Семёновне, мм?

И номер два — что значит с другими?

У-у-у, не дайте мне сойти с ума!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мама! — сжала руки в кулаки. — Зачем, блин? Это мои вещи, я их ношу. В чём теперь выступать, скажи на милость? А ходить… голой, может быть?

— Почему же голой, — всплеснула родительница руками и подошла к шкафу, рассматривая вешалки с одеждой. — Вот сколько всего — и рубашки, и юбки, а сарафанчик какой хороший, очень практичный, оттенок приятный.

Угу, цвета детской неожиданности.

Жесть, короче. Понимаю, если бы мне было десять или, ладно, пятнадцать, но взрослая же девка! Почти двадцать один год. В конце октября будет, но не суть.

К чему внеплановая ревизия в шкафу? Ну не нравится тебе моя одежда, так не смотри. Делов-то! Но эта святая инквизиция реально перебор. Надеюсь, хоть до нижнего белья не добралась… ни то чтобы перед кем-то раздеваться планировала, но и панталоны с ромашками носить не собираюсь.

— Ну-ка, — решительно принялась осматривать свои скромные владения. — Мам, не поняла… ты что все мои нормальные шмотки отдала какой-то там Марине Семёновне?!

— Не ори на мать! — прикрикнула и громко хлопнула дверьми шкафа, так что они едва с петель не слетели. — Да в этом дома стыдно появляться, на улице подавно. Ты сама это говорила на прошлой неделе.

Говорила. Но кто её просил?!

— Давай я это и буду решать, ок?

— Вот когда ты будешь жить отдельно и себя обеспечивать, тогда и решай. Нашлась тут взрослая, самостоятельная. Работаешь, горбатишься, а никакой благодарности.

Началось!

Старая песня о главном. Сейчас ещё слезу пустит и за сердце начнёт хвататься. Довела мать, ага.

Но я эти её приёмчики ещё в первых классах гимназии просекла. Чтобы ходила, прощения просила и делала, что только матушка велит.

— Во-первых, одежду я покупала на лично заработанные деньги, — процедила сквозь зубы, почти потеряв всякое терпение. — Во-вторых, не нужно заходить в мою комнату и хозяйничать здесь. Слышала что-нибудь о личном пространстве?

— Маша, ты меня в гроб хочешь вогнать? — тяжело вздохнула она и присела на кровать, держа правую руку на сердце. — Так с матерью родной разговаривать…

— У меня сегодня выступление, мам! — окончательно слетела с тормозов. — Не могу же идти в непонятном тряпье. Ладно, забей. Придумаю что-нибудь.

Достала телефон и написала Насте, чтобы захватила для меня какое-нибудь платье. Не в первый раз.

— Куда намылилась? — чудесным образом пришла в себя матушка.

Магия! Волшебство! Исцелилась!

— Сказала же, на танцы.

Что-то недовольно хмыкнула и вылетела из моей комнаты, захлопнув за собой дверь.

Такая вот у меня мамочка. Если что не по ней, то боевые действия можно считать открытыми.

Я, конечно, понимаю — она боится за меня.

Что свяжусь с каким-нибудь плохим парнем, влюблюсь в него, поставлю жирный крест на своём будущем и блестящей карьере. Потому воспитывала в строгости и к внешнему виду так же требовательно относилась. Короткие юбки и платья — мимо кассы. Но это уже перешло все допустимые рамки. Птенчик вот-вот выпорхнет из гнезда.

На улицу было катастрофически не в чем идти. Она реально весь мой гардероб под чистую своей Марине Семёновне втюхала. Нафига, а? Жили нормально, умудрилась всё испортить. Опять.

От безысходности положения хотелось расплакаться. Не тепличная фиалочка, чтобы реветь в три ручья по поводу и без. Особенно из-за кучи тряпок. Но и появиться на улице в образе а-ля Старуха Шапокляк тоже не могла. Пришлось надеть свою тренировочную форму. Единственный приемлемый вариант.

Входная дверь по неизвестным причинам оказалась заперта. Ключ обычно торчит в замочной скважине, а сейчас его и в пределах досягаемости не видно.

Делааа…

— Мама! — заорала на всю квартиру. — Не смешно, я на выступление опаздываю.

Топает, будто стадо слонов. Если бы можно было взглядом человека сжечь дотла, то матушка бы точно меня испепелила.