Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви - Наталья Павлищева

– Что ты делаешь?

– Сейчас… – С усилием добившись, чтобы рот бывшего оратора открылся, Фульвия вытащила оттуда язык, спокойно вынула из волос острую шпильку и… проткнула язык, пришпилив его к подбородку.

– Вот тебе!

Это было столь страшно и неожиданно, что Марк обомлел.

– Фульвия?!

Женщина вскинула голову:

– Марк, я выполнила свою клятву! Я поклялась, что пришпилю его гадкий язык, доставивший столько страданий многим, и я это сделала! А теперь можешь выставлять его голову и руки на всеобщее обозрение.

Почему-то выходка супруги придала решимости и самому Марку Антонию. Через полчаса голова Марка Тулия Цицерона с высунутым пришпиленным языком и его руки, писавшие гневные филиппики против триумвира, действительно были выставлены на площади на всеобщее обозрение. Это было настолько страшно, что никто не посмел противиться.

Рим вползал в новую гражданскую войну, все прекрасно понимали, что мир между Марком Антонием и Октавианом только до тех пор, пока они не уничтожили убийц Цезаря – Марка Брута и Гая Кассия. Потом мечи будут повернуты друг против друга. Главное наследство Цезаря – мир в Риме – оказалось невостребованным, наследники делили власть и земли, а не его политические достижения.

Конечно, в далекой Александрии внимательно следили за происходившем в Риме, потому что спокойствие страны напрямую зависело от расклада сил в Италии.

А они распределились следующим образом. На Сицилии сидел со своим флотом Секст Помпей, один из сторонников убийц Цезаря. Ему противостоял триумвир Лепид, хотя противостоял не слишком рьяно, явно попросту выжидая, как повернут события. Марк Юний Брут находился в Малой Азии, собираясь с силами и прекрасно понимая, что борьба за жизнь еще впереди. Его сообщник Гай Кассий отправился в Сирию, наместником которой еще Цезарем был назначен, но почему-то так и не приступил к обязанностям Долабелла.

Гней Долабелла вел себя как политическая проститутка, он по несколько раз на дню переходил из одного лагеря противоборствующих в другой, а потому снискал себе ненависть обоих. Теперь он противостоял Кассию, пытаясь взять Сирию.

Вот за этими двумя в Египте следили особенно внимательно, все же Сирия совсем близко…

Как помочь, не помогая…

– Как бы я хотела просто править своей страной, решать вопросы о строительстве зданий и дорог, раздачи хлеба, сбора налогов, праздниках… Неужели Рим никогда не оставит меня в покое?!

Клеопатра подала Протарху прочитанный папирус. Советник, чуть покосившись, развернул его и впился глазами в текст. Написано довольно небрежно, но все же понятно. Послание было от… Кассия! Протарх снова покосился на царицу, Клеопатра стояла у двери, ведущей на большую террасу, и задумчиво покусывала губу.

Чего может хотеть убийца Цезаря от матери его сына? Гай Кассий… просил помощи!

Протарх даже ахнул, совсем с ума сошли эти римляне? Кассий предлагал вместе выступить против Гнея Долабеллы.

В эту минуту раздались шаги, оглянувшись, грек увидел входившего в комнату Аполлодора, тоже советника царицы.

– Ты посмотри, что просит…

Говорить Клеопатра и Протарх начали одновременно, грек, смущенный, что посмел перебить царицу, склонился:

– Прости, Божественная.

Клеопатра в ответ весело рассмеялась, но тут же кивнула:

– Покажи ему послание.

Два советника читали письмо убийцы Цезаря и дивились наглости римлян. Совести у них нет. Дело в том, что совсем недавно такую же помощь запросил Гней Долабелла, почти приказав царице Египта отправить ему на помощь римские легионы, когда-то оставленные Цезарем для защиты Александрии.

Гней Долабелла, зять Цицерона, был вполне достоин своего тестя. В зависимости от ситуации Долабелла так часто менял свои политические воззрения, переходя то на сторону триумвиров, то на сторону убийц Цезаря, то объявляя себя сторонником сената, что верить ему перестали все. В результате Сенат объявил Долабеллу врагом народа и внес в черный список людей, которых надлежит убить любому римлянину, кто его встретит. Теперь терять Долабелле было нечего, и он принялся отстаивать свои интересы в Сирии огнем и мечом. Но Кассий отдавать богатые земли вовсе не собирался. Марк Брут находился в Малой Азии, однако у Кассия хватало и собственных сил, чтобы защититься от Долабеллы.

Бедой Гнея Долабеллы стало то, что при сильном флоте у него было слишком мало – всего два легиона – пешего войска против восьми легионов Кассия.

Вот тогда оба и обратились к египетской царице: Кассий с просьбой прислать флот, а Долабелла просил легионы Цезаря.

Что делать? Помочь одному – значит рассердить другого. Кто бы ни выиграл это противостояние, виноватой окажется Клеопатра, тогда Египту не избежать нападения, а армия еще недостаточно вооружена и обучена. Египетская царица имела сильный флот, но почти не имела пеших воинов, кроме тех самых легионов Цезаря.

Было о чем задуматься Клеопатре.

Но прежде чем принять решение, она попросила показать на карте, где кто находится, и подробно рассказать обо всех событиях последних месяцев и даже дней в Риме. Далекий Рим по-прежнему не давал покоя Александрии. В результате в разные стороны полетели письма, а легионы Цезаря стали готовиться к выступлению. Суда тоже готовили, но уже не так спешно, ветер дул с моря, не позволяя большим кораблям выйти из бухты.

Клеопатра перехитрила всех.

– Что делать львенку, если собираются драться два больших льва? Встать на сторону любого из них опасно, он может не оказаться победителем, к тому же боюсь, что даже если мы верно угадаем, кому помогать, победитель просто слопает нас либо решит, что мы его рабы навсегда.

– Что же ты предпримешь?

– Конечно, мне очень хочется отомстить убийцам Цезаря, но Кассий прекрасно понимает, насколько я боюсь его вторжения, потому так нагл. А мы поможем… обоим! Два льва хотят драться? Пусть дерутся, чем сильнее они ослабеют, тем лучше нам.

– Но тогда любой из выигравших обвинит тебя в помощи противнику.

– А мы так поможем, чтобы никто не обиделся, но оба пострадали.

Так и было сделано. Клеопатра отправила легионы Цезаря к городу Лаодикее, где находился Долабелла. Но перед отправкой царица поговорила с командирами этих легионов, откровенно объяснив, что это их дело, на чьей стороне выступать. Кроме того, тайными тропами перед самими легионами были отправлены гонцы с… сообщением самому Кассию о подходе войск, которых можно перетянуть на свою сторону.

Долабелле отправлено сообщение о том, что легионы вышли, а египетский флот стоит в гавани в ожидании смены ветров. На подвластный Египту остров Кипр наместнику тоже отправлено сообщение о том, что помочь своими кораблями можно, но осторожно. Наместник оказался сообразительным и помог тому, кто побеждал.

А побеждал Кассий, перехвативший легионы, которые сразу перешли на его сторону.

В результате Долабеллу бросили и его собственные военачальники, не видевшие смысла в защите Лаодикеи, и он попросил своего солдата помочь свести счеты с жизнью. Тот долго уговаривать не заставил, Гнею Долабелле была отрублена голова.

Но теперь оставалась опасность вторжения войск Кассия, ведь у Клеопатры не было даже легионов Цезаря! И снова царица схитрила, она так подробно описывала Гаю Кассию ужасы неурожая и эпидемии в Египте, что у того несколько поубавилось желание срочно захватить страну. То, что Нил не разлился и в стране действительно засуха и эпидемии, подтверждали многие. Царица не стала объяснять, что средств у нее все равно достаточно, чтобы снарядить сильный флот, ни к чему об этом знать врагам, она просто выжидала.

Из Рима приходили новые сообщения, там не на шутку брал власть Октавиан. Он добился своего избрания консулом и пошел на то, чтобы заключить договор со своими врагами – Антонием и Лепидом. В Риме образовался новый триумвират – Октавиан, Антоний и Лепид. Это грозило Бруту и Кассию большим походом против них как убийц Цезаря. Тут уж не до Египта. Готовилась смертельная схватка между триумвирами, с одной стороны, и Кассием и Брутом – с другой.

Клеопатре бы заниматься делами страны, в которой действительно свирепствовали засуха и эпидемии, а ей приходилось лавировать между противоборствующими силами Рима. И делать это надо так, чтобы не навлечь бед на свою страну после победы любой из них. Но теперь она знала, на чьей стороне будет выступать. Долабелла Клеопатре не нужен, против него все равно рано или поздно выступил бы Рим, а Кассий и Брут опасны, ей бы и триумвиры не нужны, но из двух зол приходилось выбирать меньшее.

Она помогла, вернее, сделала вид, что помогает, выйдя вместе с флотом из гавани Александрии. Одного не могли понять советники: зачем отправляться вместе с войском самой и к чему брать корабли, которые способны держаться на воде до первой хорошей волны?

– Божественная, эти суда могут и до Малой Азии недотянуть, их потопит первый же сильный ветер.