Субституция - Владимир Андреевич Жариков

языку».

Это воспоминание снова пропало, а взамен ему Григорий вспомнил палату в онкологическом диспансере. Там тоже был доктор, который обращался к нему, называя его Виталием…. Что за чушь? Ведь я был Николаем, кажется. Что-то трудно вспомнить, что я делал в онкологическом диспансере? Григорий напряг память, и у него в глазах стало все расплываться, превращаясь в туман. Он заснул….

— Уважаемые пассажиры, наш самолет заходит на посадку в аэропорт Мюнхена, — прозвучало в динамиках.

Елена проснулась первой и толкнула супруга в бок. Виктор зашевелился, открыл глаза и посмотрел на Елену.

— Приземляемся в Мюнхене, — сказала радостно Елена, — никогда не была там. Может, съездим на экскурсию?

— Посмотрим! — ответил Виктор, — может и съездим.

— А как там этот наш попутчик? — спросила Елена, выглядывая из-за мужа.

Лицо Елены исказилось от страха и удивления. Она тормошила за руку Виктора и почти не управляла своими эмоциями.

— Боже праведный, что это с ним? — почти закричала Елена, указывая на Григория, — Господи, да разве такое возможно?

Виктор повернул голову в сторону Григория и посмотрел на него. Зрелище было ужасным — лицо Григория покрылась морщинами, глаза впали, появилась торчащая щетина на щеках, он не дышал. Такое увидеть можно только в фильмах ужасов. У Виктора пропал дар речи. Он мычал что-то, пытаясь выразить свои эмоции, но у него не получалось. Человек не мог за два часа превратиться в семидесятилетнего старика.

…Даллес — это крупный аэропорт, располагающийся в столице США, в Вашингтоне. Свое название он получил в честь госсекретаря США Джона Даллеса. Географическое расположение аэропорта, всего 40 километров от бизнес-центра Вашингтона, дает возможность гражданам быстро до него добираться в случае пробок, которые так часто возникают на столичных улицах города. Кроме случая, когда люди добираются до аэропорта при помощи собственных автомобилей, городские власти продумали очень удобный автобусный маршрут, позволяющий быстро и с комфортом добраться до Даллеса практически из любой точки Вашингтона.

В аэропорте Даллеса в Вашингтоне приземлился «Боинг» рейса 414 Москва-Мюнхен — Вашингтон. Диктор аэровокзала объявляет об этом по громкоговорящей связи. Молодой мужчина по имени Тони подошел к зоне послеполетного досмотра пассажиров, расположился у стены вблизи энтроскопа, развернул плакат с надписью: «Долгий Григорий Алексеевич».

Так поступают, если нужно встретить незнакомого человека, в случае если нет его фотографии. Тот, которого встречают, увидит свою фамилию, имя и отчество и обязательно подойдет, даже если не знает встречающего человека в лицо.

Так Тони простоял полчаса и когда последний пассажир рейса 414 покинул зону досмотра, он достал свой сотовый телефон и набрал номер.

— Алло, сэр! Он не прилетел! — произнес в трубку Тони.

— То есть? — спросил абонент грубым голосом.

— Последний пассажир уже давно прошел контроль, но никто даже не посмотрел на мой плакат, — информировал Тони.

— А фамилию ты правильно написал? — спросил абонент.

— Можете не сомневаться сэр, — успокаивал абонента Тони, — я же неплохо знаю русский язык!

— Подожди еще минут пятнадцать, — посоветовал абонент, — и можешь уходить, эти русские очень непунктуальные….

Так никого, не дождавшись, Тони свернул плакат, бросил его в урну и направился к выходу из терминала аэропорта. Выйдя на улицу, он сел в «Шевроле» и уехал восвояси.

* * *

Вечером в кабинете Перова собрались Севрюков, Желобов и Иванникова. Хозяин кабинета усадил всех за столик и сварил кофе. Состав его оперативно-следственной бригады не менялся почти пяти лет. И все, кто работал с Перовым, уважали его и дружили семьями. Щлыгин иногда в сердцах называл бригаду, мафией Перова, но на него никто и не обижался, ведь это слово переводится на русский язык, как семья.

— Начнем, пожалуй, с экспертизы, — предложил Перов, — Славик, рассказывай!

Желобов отставил чашку с кофе, прокашлялся и обвел всех присутствующих взглядом.

— У меня ничего интересного, Сергей Константинович, — сказал он упавшим голосом, — отпечатков пальцев идентичных тем, что я снял с крана и на дверце шкафа, в нашей базе нет! Анализ крови, оставленной на рукоятке ножа не с чем сравнивать, так что пока голяк….

— Смерть наступила в половине четвертого ночи, — информировала Иванникова, — и вдовы Елены и ее детей!

— Мы допросили всех соседей Плотниковой во всем подъезде, — продолжил Севрюков, — кроме Валерия, которого Вы сами допрашивали, — никто ничего не слышал! Все допрошенные дают положительные характеристики семье Плотниковых — люди порядочные и скромные. Установили круг знакомых и родственников Плотниковых, у Елены родители погибли в автокатастрофе, Виталий воспитывался в детском доме с сестрой, которая живет теперь в Воронеже. Будем работать с ними. Виталий умер от онкологии, лечился в диспансере доктора Ланге, работал машинистом метро, Елена там же контролером. В мусорном баке, Володя Пашков нашел старые туфли в крови, я передал их Славику на экспертизу.

— Мы провели анализ микрочастиц из этих туфлей, пото-жировых выделений и следов крови, — добавил эксперт, — который совпадает с анализом следов крови в квартире?

— Да-а! Не густо! — констатировал Перов, — за такой «висяк» меня самого повесят! Я пока тоже ничего не придумал. Мотив не известен, поэтому рабочей версии нет.

— Мне тоже ничего стоящего на ум не приходит, — сказал Севрюков, — кому могла вдова «дорогу перейти»? Бизнеса не имела, жила скромно, грабить нечего, недоброжелатели, конечно, есть у каждого, но не убивать же человека, если он тебе не нравится? Создается впечатление, что убивал сумасшедший, хладнокровно и безжалостно.

— Давайте подумаем вместе, — предложил Перов, — одна голова хорошо, а у нас их сейчас четыре! Если у нас нет версий, то мне кажется, нужно учесть показания Валерия, соседа Плотниковых. Не мог он ошибиться, что слышал голос Виталия в ночь убийства.

— Я думаю, что мог, — возразил Севрюков, — он же пьющий человек и сам сказал, что перед сном употребил хорошо, возможно ночью у него были слуховые галлюцинации.

— Не согласен, — отрубил Перов, — появление слуховых галлюцинаций начинается отнюдь не в состоянии опьянения, а после запоя. Обычно их можно ожидать через трое суток после прерывания запоя, а в отдельных случаях симптомы могут начать проявляться только через неделю.

— Это не всегда так, Сергей Константинович, — поддержала Севрюкова Иванникова, — острый алкогольный галлюциноз может возникнуть и на пике запоя, а также во время похмельного синдрома. Все зависит от индивидуальности человека, у одних так бывает, у иных эдак….

— Коллеги, я вот что подумал, — сказал Сергей, — если у нас нет версий, то нужно отрабатывать, то, что имеем, — абсурд, то есть проверить показания соседа.

Присутствующие внимательно посмотрели на Перова. Севрюков скривил лицо в гримасе разочарования, Желобов округлил глаза, Иванникова стала нервно поправлять прическу.

— Каким образом это проверить? — выдавил из себя Севрюков, — поясните!

— Трудно допустить, что вместо Плотникова похоронен другой