Розовая мечта - Элизабет Эштон

— Жермена! Это я, Жермена! — позвала Чармиэн.

— Убирайся.

— Что?

— Что слышала. Убирайся.

— Ты шутишь? — теряя терпение, спросила Чармиэн. — Пожалуйста, Жермена, открой, я очень устала.

— Неудивительно, только в нашем доме подобным особам не место. Это порядочный дом.

Тут английского ей стало не хватать, и она разразилась потоком французской брани, выплескивая всю свою ревность и досаду. Мало было Чармиэн увести ее дружка Гастона, она еще подцепила того красавца и бесстыдно приняла от него дорогие шмотки. Весь салон только про нее и говорил. И ко всему прочему Жермене еще велели отнести домой ее одежду. А эта бесстыжая заявляется среди ночи и имеет наглость стучать на всю улицу. А ей следует… убираться… и больше тут никогда не показываться. Чармиэн беспомощно стояла под дверью, выслушивая все это.

— Я все объясню, — сказала она, дождавшись, когда Жермена приостановилась перевести дух, — но и ты должна кое-что объяснить мне ты ведь так и не пришла на встречу со мной.

— Я и не собиралась, — отрезала Жермена, — а ты прошла и без моей помощи.

— Да… но… пожалуйста, Жермена, пусти меня, я тебе все объясню.

Жермена ответила, что она знать ничего не желает, и вновь повторила, чтобы Чармиэн здесь больше не появлялась.

— Но не могу же я бродить по улицам всю ночь! — в ужасе воскликнула Чармиэн, осознав серьезность намерений француженки.

— Так возвращайся к своему дружку, я вообще удивляюсь, чего ты у него не осталась.

Дверь закрылась, и Чармиэн услышала, как задвинули засов. Она было присела на верхнюю ступеньку, потом сообразила, что там должно быть грязно, а платье необходимо утром вернуть, и снова встала. Было темно, и пахло гнилью. Чувствуя себя почти больной, она вернулась на улицу, раздумывая, что предпринять. Во-первых, ей надо добраться до своих вещей — они даже не собраны. Если Жермена будет продолжать в том же духе, то придется обратиться в полицию или британское посольство. Или подождать до утра, когда та уйдет на работу, а мадам Пуляр, конечно, впустит ее. Между тем девушке надо бы найти прибежище на остаток ночи. Чармиэн механически взглянула на запястье и тут вспомнила, что оставила часики и сумочку в салоне, сунув в карман плаща только носовой платок и ключ. У нее не было ни гроша, не было никаких документов, а без паспорта разъяснить свое положение в полиции будет трудновато. Раздался разбойничий свист и, испугавшись хулиганья, она бросилась бежать в более безопасное место. На проспекте освещение было лучше и гулял народ, но ее наряд слишком привлекал к себе внимание прохожих. Она нерешительно потопталась у дверей ночного кафе, но сообразила, что среди его завсегдатаев будет еще сильнее бросаться в глаза. И потом, у нее было денег даже на чашку кофе.

Она брела по улице и вдруг обнаружила, находится около того самого ресторана. Ей пришло в голову что Алекс мог бы ей помочь. Может, швейцар ее вспомнит и подскажет, его найти. Но и эта призрачная надежда тут же улетучилась: ресторан был закрыт, огни погашены.

Ее охватило отчаяние. Какой-то мужчина двинулся ей навстречу с недвусмысленными намерениями, и она бросила на него такой страшный взгляд, что тот торопливо ретировался, сочтя ее, вероятно, сумасшедшей. Она же кинулась в противоположном направлении, не задумываясь, куда идет.

Ни разу она не встретила полицейского. Она еще подумала с горечью: «Полиции никогда не бывает там, где нужно».

Наконец она оказалась на мосту через Сену. Здесь не было пешеходов, а лишь проскакивали случайные машины. Притулившись у парапета, она попыталась собраться с мыслями. Лучше бы ей вернуться на улицу Жозефины и дождаться, когда выйдет мадам Пуляр. Чармиэн знала, что ее хозяйка встает на удивление рано, тогда как Жермена любит поспать. Мадам Пуляр конечно, не станет вести себя так безрассудно, как ее дочь. Но вот как добраться туда? Ей придется миновать банду хулиганов, которая еще может рыскать в окрестностях. Девушке вспомнились газетные истории об одиноких женщинах, ограбленных и задушенных, и она содрогнулась от ужаса. Она останется тут, пока не станет светло, да и рассвет уже не так далек.

Ее внимание привлекло какое-то пыхтение на реке, и она перегнулась через парапет, свесив руки к воде. Под мостом проплывала вереница барж, в тихих водах отражались огоньки… Красивый вид, вот только нет настроения, им любоваться.

Позади нее взвизгнули шины, и она отпрянула от парапета с бьющимся сердцем. Нервно повернув голову, Чармиэн увидела вышедшего из машины мужчину, спешившего ей на встречу и кричавшего по-французски:

— Мадемуазель, не делайте этого, умоляю вас!

Она медленно повернулась к нему. Смысл его слов не доходил до нее, но искреннюю озабоченность в его голосе она ощутила. Интересно можно ли ему довериться. Из машины послышался женский голос:

— Что там, Леон?

У Чармиэн вырвался вздох облегчения: он не один, с ним дама. Она бросилась к нему с мольбой! Человек в изумлении уставился на ее блестящий туалет, плащ отливал серебром поверх пенной ткани цвета морской волны.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Да это же «Грёза»!

Глава 2

Все происходившее с ней казалось Чармиэн ночным кошмаром. Она понимала изумление человека при виде женщины в модельном платье у парапета в такой час. Но откуда ему было известно, что это «Грёза»? Объяснение могло быть одно — он имеет отношение к салону мод. Возможно, они со спутницей видели коллекцию.

— Да, — сказала она по-английски, забыв, что говорит с французом, — оно называется «Грёза». Вы это знаете?

— Кому же знать, как не мне, ответил он ей на том же языке, — ведь я его создал. — Он обернулся к машине. — Рене, удивительная вещь: я остановился, чтобы предотвратить самоубийство, и нашел здесь свое лучшее творение, которое неизвестная молодая особа готова была утопить в реке!

— Не собиралась я кидаться в реку, — запротестовала Чармиэн. Господи, что за сумасшедшая ночь! То ее ведет на ужин какой-то неведомый Алекс, то… И тут она онемела от изумления. Ведь создателем «Грёзы» был не кто иной, как сам глава дома. — Вы… вы мсье Себастьен? — едва смогла вымолвить она.

— Он самый.

К ним подошла женщина, она взглянула на Чармиэн с нескрываемым любопытством и спросила:

— Вы англичанка? Но, как я поняла, Александрос Димитриу купил платье для своей сестры.

Так вот кто он — Алекс. Конечно, он не француз.

Мсье Себастьен был в замешательстве. Он сказал жене:

— Милая, на мосту нельзя парковаться. — Затем обратился к Чармиэн: — Мадемуазель, мы весьма заинтригованы. Давайте поедем в более подходящее место, где, возможно, вы удостоите нас своей откровенности, к тому же, мне кажется, вы испытываете некоторые затруднения.