Магия имени - Инна Бачинская

– Как чего? – Она смотрела на него, словно не понимая вопроса. – Найти Леночку! Они сказали, что заявление надо подавать по месту жительства. Как же по месту жительства, если она в город поехала… если она тут была! Она же отсюдова пропала. А они говорят, по месту жительства.

– Полина Варламовна, поймите меня правильно… – начал было Шибаев, но она, почуяв его настроение, молча смотрела на него, и такое страдание было в ее глазах, что Шибаев так и не закончил фразы.

– Они не будут искать, – сказала она вдруг.

– Почему не будут?

– Мне одна женщина в поезде рассказывала, что зятя у ей избили, чуть не убили до смерти. Ну, написали они заявление, все чин-чином, да на том дело и кончилось. Они звонили-звонили, спрашивали, да и перестали. Простой человек никому не нужен, вот если б начальник какой! И заявление даже брать не стали.

– Полина Варламовна, я бы рад помочь, поймите, но… это не совсем мой профиль.

«Черт, – подумал он, – как же ей сказать? Я не хочу заниматься этим делом, я не хочу встречаться с моими прежними коллегами по работе, а встреч не избежать…»

– Они не хотят, вы не хотите, куда же мне теперь?

– Полина Варламовна, – он встал, давая понять, что разговор окончен, – извините, но… – и вдруг услышал, как хлопнула дверь в прихожей. Сердце его дернулось от радости, и он забыл, что хотел сказать. Инга вернулась! – Ладно, – сдался Шибаев, спеша выпроводить клиентку, – позвоните мне послезавтра.

– Так вы беретесь? – Она смотрела на него с надеждой. Так осужденный на казнь смотрит на королевского гонца, спешащего через толпу к палачу.

– Не знаю еще! – Шибаев едва не приплясывал на месте от нетерпения. – Позвоните во вторник!

Больше всего на свете ему хотелось выставить ее за дверь и помчаться на кухню, чтобы убедиться, что Инга снова там и у него не слуховые галлюцинации.

– Мы заплатим, сколько запросите. – Она, кажется, не собиралась уходить. – Митя, старший брат, так и сказал, дай кому следует, лишь бы Леночку нашли! Я и у ворожеи была. Она говорит, живая ваша Леночка, но без сил! Не отпускает ее от себя черный человек, держит в закрытой комнате без окон.

– Без окон? – удивился Шибаев, на секунду забыв, что не собирается заниматься этим делом и деньги брать тоже не будет, страстно желая только одного – чтобы она наконец ушла.

– Без окон! И закрытая! – Она повторяла ему слова ворожеи, видимо, надеясь, что он уловит в них некий тайный смысл. Не дождавшись, сообщила уже в прихожей: – Мы с братом к вам приедем. Вот чуток разгребемся с огородами и приедем! А я завтра загляну.

– Завтра я ничего еще не буду знать, – поспешно сказал Шибаев. – Позвоните послезавтра!

Она наконец ушла. Шибаев тут же забыл о ней и поспешил на кухню. Он стоял, опираясь о косяк, смотрел на Ингу, испытывая такую радость оттого, что она вернулась, какой никак не ожидал от себя. Она, не подозревая, что он стоит у нее за спиной, возилась у раковины, чистила картошку, кажется. На столе лежали пакеты с продуктами. Она сняла свой белый жакет и осталась в легком черном, в белые цветы, платье с короткими рукавами, с глубоким вырезом на спине, в который он видел цепочку круглых нежных позвонков. Красивые руки, короткие светлые волосы, тонкая талия… Она повязала зеленый, в желтые ананасы, фартук, которым соседка Алена «пометила территорию». Настырная Алена думала, что ей в конце концов удастся доказать Шибаеву, что без нее он уже не сможет, и она очень старалась, все время повторяя, что мужчине нужна семья, что его надо беречь, кормить и обихаживать. Это роднило ее с Верой, та тоже считала, что без нее он пропадет. Шибаев, наблюдая маневры Алены, молча ел приготовленный ею обед, а она, сидя напротив, поминутно спрашивала: «Еще соусом полить? Положить салатик?» При этом он испытывал одно лишь желание – чтобы она заткнулась, чувствуя себя при этом неблагодарной скотиной.

Шибаев смотрел на Ингу, у которой даже локти были прекрасны, и задыхался от нежности. Потом не выдержал, подошел к ней сзади и обнял, прижавшись лицом к пряно пахнущим теплым волосам. Она замерла и, казалось, перестала дышать, молчала и не пыталась освободиться. И тогда он развернул ее к себе и стал целовать в лоб, глаза, щеки. Она по-прежнему не шевелилась под градом его поцелуев, а потом запрокинула голову и подставила ему губы.

– Инга, – шептал он в перерывах между поцелуями, отрываясь от нее, чтобы окинуть взглядом обретенное так неожиданно сокровище, – Инга, девочка моя родная, чудо мое, откуда ты взялась на мою голову?

Он целовал ее руки и ладони, он готов был целовать ее платье и туфли, и даже следы ее подошв на полу. Подняв Ингу рывком на руки, он понес ее из кухни, мало что соображая и желая только одного – иначе смерть…

Он не помнил, как они раздевались, он ничего не помнил и пришел в себя, только когда она выдохнула «ах» и с силой вцепилась в его плечи, прижимая к себе, выгнулась и опала…

То, что испытал сейчас Шибаев, ни в какое сравнение не шло с тем, что чувствовал раньше. Была Вера, была Алена, были другие, которых он едва помнил, он желал их, а они – его, овладевал ими, но такого ошеломляющего чувства радости, до звона в ушах, счастья и восторга, он не испытывал никогда. Ему хотелось взлететь – он знал, что сможет, и полетать немного по комнате, а потом устремиться в окно и воспарить над городом, его парками, домами, улицами и прохожими, нырнуть в густые белые снежные облака, прошить их насквозь и винтом врезаться в ослепительную синеву над ними. Сердце его мощно билось, легкие, увеличившись в объеме, вбирали в себя потоки воздуха. Инга тихонько дотронулась ладонью до его плеча, и он отодвинулся, отпуская ее, и с удивлением почувствовал, как щиплет глаза…

«Неужели так бывает? – промелькнула мысль. – Неужели так бывает?» И его охватило чувство благодарности к Всевышнему за то, что свел их вместе нежданно-негаданно…

– А ты помнишь, – спросила вдруг Инга, и он вздрогнул, – как ты подарил мне ящерицу?

– Ящерицу? – удивился Шибаев. Он покопался в памяти – никакой ящерицы там не было. – Не помню!

– Ну как же? – теперь удивилась она. – Маленькую такую, зеленую. Она еще была похожа на человечка, сидела у меня на ладони, вцепившись пальчиками. Все мне завидовали, а я умирала от гордости, что взрослый старшеклассник подарил мне ящерицу.

Шибаев попытался вызвать в памяти образ маленькой зеленой ящерицы, но у него ничего не вышло. А вот Инга запомнила ее и теперь будет помнить всегда. Он подумал, что она запомнила и его, Шибаева, благодаря этому давнему событию, столь важному для нее и совсем не важному для него.

– И что ты с ней сделала?

– Я сначала играла с ней, потом попыталась накормить мухами, но она не ела, и я решила, что она умрет с голоду. Мне стало ее жалко, я отнесла ее в сад и выпустила там. И даже заплакала, когда она удрала в траву, так она мне нравилась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});