Записки падшей ведьмы - Маша Стрельцова

Чего делать — то?

Говорила мне маменька — иди, дочка, в пед. Работала б сейчас учительницей и горя б не знала.

Кстати о маменьке. Разумеется, ее тут нельзя оставлять на растерзание. Однако она явно придет в ярость от таких внезапных перемен в жизни. Оторванная от своей квартиры, работы и церкви — она так развопится, что я в один прекрасный день предпочту суицид ее обществу.

Госсподи, чего ж делать — то?

Валить — проблематично.

Не валить — тоже убьют.

В конце концов голова моя от мыслей распухла словно тыква и я мудро решила сделать перерыв. Чай попить, компресс изо льда к коленке приложить.

И я поковыляла на кухню.

И там меня чуть не убили. Даже обидно — я с таким трудом до нее добиралась с третьего уровня, ведь каждый шаг отдавался в коленке дикой болью. И вот открываю я холодильник, нагибаюсь за морковкой, и тут окно разлетается вдребезги. Ну, я после истории около леса ученая — мигом упала на пол, попав босой ногой в Баксову мисочку и размазав по паркету его обед. Кстати о паркете — он подсох и не встал горбом. Обои тоже не отвалились. Странно — но моя квартира и не пострадала от потопа.

Ну да речь не о том, это я к слову.

В общем — лежу я на осколках стекла и кошачьих консервах, в потревоженной ноге дикая боль, и внимательно рассматриваю противоположную стену. А там, на светлом фоне обоев темнеет дырочка. Не наклонись я за морковкой — дырочка была бы в моей дурной башке. Ох, правы люди, говоря что морковка для здоровья полезна. Выживу — буду трескать ее мешками.

Ну, да что гадать о будущем? Я подползла к холодильнику, уселась перед ним и на удивление хладнокровно пообедала копченой курятиной и помидоркой. Потом задернула шторы от греха подальше, стараясь не высовываться за линию подоконника, и поползла обратно в спальню. Там я, подвывая, долго вытаскивала крошечные осколки стекла из кожи. Оч. неприятно.

По пути я размышляла. Осадили меня по полной программе. Похоже — даже когда у меня выздоровеет нога, свалить фиг получится. Как же я удачно маменьку — то с папенькой сплавила! А вот Серега — тот меня поразил, если честно. Зная, что мне грозит смертельная опасность, он хладнокровно сгреб бабульку (общую!) в охапку и отчалил. И это — мой давний поклонник, мечтающий обо мне днями и ночами.

Тьфу!

Вот, меня убьют, а он явится и станет как ни в чем ни бывало жить — поживать этажом ниже. Баба Грапа явно заплачет и расстроится. Оч. плохо — она старенькая, ее беречь надо. Маменька тоже наверняка опомнится и обрыдается. Папенька будет рыдать без вопросов. Бакс опять же сиротой останется.

Эх, сколько я народа — то опечалю.

Чего ж делать — то, люди???

2, Июнь, 2004To be or not to be?

За эту ночь меня еще два раза пытались убить. Сначала оглушительно лопнуло окно в спальне.

«Фиг на вас, — злобно подумала я. — Лето, жарко, с такой вентиляцией оч. удобно и кондиционер попусту не гонять»

Потом, еще через пару часов посыпались осколки в гостевой спальне на втором уровне.

«А вот и не угадали!» — снова ехидно подумала я. Я храбрилась. На самом деле мне было очень одиноко и тоскливо. Ну почему, почему я не пошла в пед? Сейчас была бы солидной дамой, имела б мужа, детишек. Научилась бы жить на зарплату, штопать колготки и возможно, считала бы себя счастливой. Потому что тогда на мою жизнь точно бы Толик не польстился.

Я вздохнула от таких мыслей, еще на раз заговорила коленку и уснула. Утро вечера мудреней.

Так оно и оказалось.

Я рассудила — а с чего мне валить прямо сейчас? В городе, слава Те, Госсподи, ни маменьки с папенькой, ни Сереги с бабулькой. То есть — все родственники и почти — родственники выведены из — под удара. Всю жизнь не побегаешь, а Толик — он упертый, он меня сколько надо, столько будет искать. Он не успокоится в отличие от других ни через год, ни через десять. Он меня найдет — и намотает, в соответствии с обещанием, кишки на уши. Фууу…

Оч. неэстетично.

Так что я подумала — а почему бы мне не побарахтаться? Почему бы мне не попробовать доказать свою невиновность? Свалить — то я всегда успею, да только вот проблематично это, как я вчера просчитала. В общем — у меня на все про все есть месяц, пока родители не вернутся из Израиловки. Месяц — это много. За месяц я вполне разгребусь. Или меня все же убьют — и я не принесу никому проблем. Тоже неплохой вариант.

В общем, разгребание я решила начать с поисков Зыряновской девушки. И я знала как это сделать. Да, я ни разу ее не видела. У меня ни одной вещи, чтобы привязать к ней заклинание, даже имени не знаю. За что хвататься? Но ведь можно попросить коллег об общем сборе — отказать они мне в этом просто не имеют права. Это святое право каждой ведьмы — попросить других выложиться ради нее до конца. Все вместе мы сможем просканировать некроауру Зыряновской могилы — сорок дней еще не прошло, душа рядом. И проследить все ниточки, что тянутся еще от этой души к живым людям — и наоборот. Девчонку мы вычислим в два счета!

А там — заклинание на послушание, и она вприпрыжку побежит каяться новому смотрящему. И заодно объяснит, какого черта она меня подставила.

Да. Так и надо сделать.

Ведьмы или мы не ведьмы?

Правда, за общий сбор — крайне высокая плата. Год я буду у коллег в рабстве. «Подай — принеси, на фиг пойди». Они не стесняясь будут скидывать мне своих клиентов — после того как возьмут себе с них плату. То есть я совершенно за год ничего не заработаю. Ну да знаю, на что подписываюсь.

Год — не вся жизнь, он пройдет. Зато останусь жива!

А деньги — так если я хвост прижму, стану тратиться только на еду и не покупать норковых шуб без числа (к тому же их у меня уже четыре!) — так на год с лихвой хватит тысяч двадцать долларов. Включая маменьку с папенькой. Хо, да у меня еще и останется кой — чего после этого!

Вроде я на правильном пути?

Пойду звонить коллегам!

Немного о порядках в нашей братии и великом предательстве

Я в полном шоке…

Впрочем, опять я забегаю. Звоню я перво-наперво Галине, она мой голос услышала, засуетилась и слегка виновато отговорилась, что у нее гости. Мол, давай попозже созвонимся? Ну, я девочка воспитанная, и потому согласилась (оч. плохо — в моей ситуации промедление смерти подобно). А может и не воспитанная, я просто лохушка. Ну да не в том дело. Далее звоню еще паре ведьм — трубку не берут. Дома значит нет. Потом дозваниваюсь до Веры, но тоже поговорить не удалось — она с заполошным криком «варенье на плите убегает» — бросила трубку.

Я опять не поняла намека.

Остальные ведьмы — кто без телефона, кто не отвечает — и осталась у меня по списку одна Лора — Святоша. Хотя — видит бог, ей бы больше подошло прозвище «Ворона». Она — худая бабка слегка за полтинник, сколько я ее знаю, носит все черное — и вроде одно и то же: юбку до пят, кофту с длинными рукавами и платок, повязанный под подбородком. При чем ее совершенно не смущает летняя жара под тридцать — теплый платок всегда на месте. На лицо Лора — типичная Баба Яга. Нос крючком, уши торчком, вся в жутких морщинах, да и характером страшно сварлива. И вот такой ужас на крыльях ночи — самая светлая из всех белых ведьм нашего города. Ей не в лом полдня простоять в молитве на коленях, ей не в лом половину года жить в монастыре — а я там была один раз, больше не хочу, брр… Живет она в избушке — развалюшке, и почти все доходы отдает на церковь. Видимо, за такие подвиги Господь и смотрит сквозь пальцы на ее ужасный характер — так как Лора, как ни грустно, не только самая светлая, но и самая сильная. Мы — то все ведь строго по одной специальности Мастера, остальную магию знаем, но не досконально. Я — Мастер охранных заклятий, ну и удача у меня неплохо выходит. Прасковья — по приворотам, Вера — младенцев лечит, Ирина — животину. Оксана, царствие ей, собаке, небесное, магию денег сильно знала.

А Лора — Лора Мастер сразу же в трех магиях — травы, исцеление людей и скота (каково? Практически это делится на две магии! Да и вообще магия исцеления — крайне емкая штука!), а еще она Мастер земли. Огороды то есть отчитывает, и такие урожаи там родятся, что люди уж и не рады ему — не успевают все в банки закатывать!

Сильный Лора Мастер, большой ей поклон за это, да только чего ж у нее такой характер — то паскудный?

В общем, я отвлеклась. Она оказалась дома и трубку взяла. Правда голос ее доносился как из подземелья — Святоша живет в деревеньке, двадцать километров от города, и телефон у нее — пожелтевший от дряхлости дисковый раритет.

— Приветствую тебя, Лора, — очень вежливо сказала я.

Мы с ней ну о-очень сильно не любим друг друга.

Она как будто и не удивилась моему звонку и со значением сказала:

— Здравствуй, Марья.

Я слегка офигела. Я конечно понимаю что Святоша меня терпеть не может, но такой подколки я от нее не ожидала. Мы, ведьмы, друг друга ПРИВЕТСТВУЕМ. А вот с мирскими или отлученными, коль есть охота — просто здороваемся, проводя этим границу. Не, ну какова нахалка, а? Ну да ладно. Я решила смолчать и не начинать скандал — не та у меня ситуация, чтобы с Лорой ссориться. Я сделала вид что не заметила ее оговорки и оч. спокойно сказала: