Операция «Ледышка» - Светлана Багдерина

— Зеркало слишком маленькое, — угрюмо буркнул студент, одеваясь.

— Я тоже так подумала, — лояльно закивала девушка.

— Но это все ерунда, — нетерпеливо отмахнулся Мельников, — потому что у меня появился новый план. Мы найдем, где они пируют, и я туда левитирую.

— Что?.. — не поняла странного слова Мари.

— Не «что», а «кто»! — гордо сказал студиозус. — Вернее, кого! Тебя!

— А… это холодно? — девушка вспомнила полдня, проведенные в роли Ледышки под криво наложенным заклинанием и подумала, что хуже вряд ли что-то может быть.

— Ни капли! — довольный, что может первый раз за день сообщить своей поклоннице хоть что-то хорошее, улыбнулся Агафон.

— Тогда я согласна, — мужественно заявила прачка.

Чтобы отыскать зал, где, по их предположению, должен был идти пир горой, они оставили Уллокрафта в темном уголке, образованном сходящимися стенами, и обошли весь дом с трех неохраняемых сторон.

Раз шесть.

— Ну и где, как ты думаешь? — в очередной раз вернувшись к ректору, вопросительно глянула на студиозуса Мари.

— Не знаю, — дернул плечом тот. — А тебе как кажется?

— Никак… — развела руками она. — Они все так ярко освещены…

— Вот денег человеку некуда девать — сколько масла пожжет сегодня! — брюзгливо пробормотал Агафон, задрал голову, в который раз рассматривая окна, и тут его осенило.

— Гляди! На третьем этаже окна больше, чем на других! Значит, в той комнате потолок выше! И сама она больше! Значит, ужин у них там! Маш, готовься морально!

Сердце девушки пропустило такт.

— Я готова, — еле слышно пискнула она.

Студиозус принялся стирать старую септограмму и рисовать новую, возбужденно шепча инструкции:

— Когда там будешь, то культурно постучи, подожди, пока тебе откроют — может, это будет сам мэр, он ведь хозяин! — и только тогда попроси, чтобы позвали кого-нибудь из преподавателей. Лучше всего — профессора Матье.

«Он единственный, кто еще ни разу не выгнал меня с урока и не нажаловался ректору и совету», — договорил про себя Агафон.

— Но двери ведь обычно лакеи открывают? — недоуменно нахмурилась девушка.

— Двери — да. А окна… Кто их знает! Аристократия!.. — философски пожал плечами студент и, спохватившись, добавил: — И помаду со щек сотри. И с носа. И со лба тоже.

— Окна?!.. — рука прачки поднялась и зависла в районе щеки.

— Ну естественно! Двери ведь в наружных стенах выше первого этажа не делают! — ехидно напомнил Агафон. — И вообще, ты же сказала, что согласна!

— Я… — девушка потерянно заморгала, и сердце чародея екнуло. — Я… да… но… я… но если…

— Маш… — взял он осторожно ее за плечи. — Я честно очень стараться буду. И у меня или не получится совсем, и тогда тебе нечего бояться, или получится хорошо. И тогда тебе бояться тоже нечего. Ну?.. Пожалуйста? Но если ты не хочешь…

— Конечно, не хочу… — прошептала, потупившись, прачка. — Но я же понимаю, что надо…

— Спасибо, — прошептал студент и порывисто сжал ее плечи. — Ты настоящий друг, Машка.

После таких слов Мари могла бы взлететь сама, без помощи заклинаний, но задержалась, вытирая помаду, а когда закончила, то закончился и подготовительный этап у Агафона и он, наказав левитируемому объекту стоять по стойке «смирно» и не двигаться, приступил к наложению заклинания.

Мари сумела подняться на полтора этажа. Когда голова была уже почти на уровне подоконника этажа второго, у нее из плеч отчего-то вдруг посыпались синие искры и пыхнуло холодное бесцветное пламя. Девушка вскрикнула, взмахнула руками, заколотила себя, сбивая огонь, и тут хрупкое равновесие нарушилось окончательно. Ее развернуло вокруг оси, швырнуло вбок, прижало к стене…

Кусок водосточной трубы с прачкой, вцепившейся в нее мертвой хваткой, опустились на землю быстро, но плавно, прямо на подскочившего Агафона, впечатывая его в сугроб.

— Флуктуации рандомные мажоритарно превалировали, — только и сумел проговорить студиозус, выбравшись из-под обоих и очистив лицо от снега[28].

— Я… т-так и п-подумала… — прозаикалась Мари в ответ.

— Но ничего, — упрямо крякнул студент, отыскивая в снегу шапку. — Попробуем другой вариант.

— Какой? — Мари невольно попятилась.

— Левитируем его премудрие Уллокрафта, — твердо заявил маг.

— Но…

— Никаких «но», Маш. Так или никак. Время идет! И, к тому же, я вчера ночью готовился все-таки…

Так и не поняв, к чему относилось последнее замечание, Мари задумалась, представила процесс, и нервно хихикнула: оказаться на месте того, кто в ночи за окном третьего этажа увидит призрачную бородатую личность, стучащую в стекло обломком ледяной руки, ей не хотелось бы.

Но на этот раз заклинание сработало на все сто.

Ректор, словно выдернутый из сугроба незримой рукой, взмыл выше крыши, перекувыркнулся, выровнялся и стал медленно опускаться. Долетев до окна третьего этажа, он отодвинулся и вдруг резко налетел на стену, ударив рукой в стекло.

Оно рассыпалось с тонким звоном.

Никто не выглянул.

— К-кабуча… — выждав с минуту, прошипел студиозус, пустился в новую серию пассов — и ректор снова взлетел в синее, набрякшее снеговыми тучами небо как шутиха, и снова опустился — на этот раз до четвертого этажа, и вновь ледяная рука пронзила стекло, осыпав сугроб дождем осколков…

И опять тишина.

Как заключительный аккорд, такая же печальная участь постигла окно на этаже пятом и — на всякий случай — еще одно на третьем. И вновь без толку.

Сделав прощальный кувырок и потеряв парадный, расшитый мистическими символами колпак, Уллокрафт вернулся на место старта рядом с запыхавшимся Агафоном.

Дождавшись, пока ректор, словно нагулявшаяся ракета, приземлится точно в таз, студент разжал стиснутые зубы и в изнеможении опустился на снег. Пар от Агафона валил как от загнанной лошади, а дыхание вырывалось хриплыми рваными спазмами, словно он только что пробежал весь путь от Школы до дома мэра три раза без остановки.

И все зазря…

А вот это был нокаут.

— И что теперь?.. — чувствуя настроение студента, еле слышно прошептала Мари.

Тот не ответил.

Конечно, всегда можно было попытаться проделать дыру в стене, хоть и девяносто девять шансов из ста, что и дом при этом обрушится. Или напугать часовых. Как это сделать, чтобы полгорода не сбежалось и не разгромило потом Школу — вопрос второй. Или может…

— …может, получится?.. — тихий голосок прачки едва пробился сквозь толщу свинцовых вод уныния над головой Мельникова.

— Что? — неохотно вынырнул он из глубин тоскливых размышлений.

— Я говорю… — конфузясь от собственной смелости, пробормотала Мари. — Ты иллюзии плести… умеешь?

— Я умею всё! — гордо вскинулся чародей — хоть, скорее, автоматически, чем подумав над словами[29]. — И не плести, а накладывать. А причем тут?..

— Так ты меня не слушал? — обиженно надула губы девушка, но взглянув на осунувшееся, встревоженное и пылающее лицо милого, вздохнула, всё простила и начала с начала:

— Смотри, нас трое. Господин Уллокрафт, я и ты.

— Спасибо, что напомнила, — угрюмо буркнул маг, но прачка демонстративно пропустила благодарность мимо ушей и с жаром продолжила:

— И если ты умеешь плести… то есть, накладывать иллюзии, то мы могли бы…

Рокочущий баритон огласил площадку перед домом:

— А вот Дед Колотун со своею внучкою Ледышкою пришли, подарочки всем принесли, хо-хо-хо!

При этих словах эльгардские гвардейцы, с недоумением наблюдавшие за приближение странной парочки с огромным, волочащимся сзади мешком, неуверенно переглянулись и скрестили пики.

— Стой, кто идет?

— Дед Колотун с внучкой Ледышкой и подарками, — громкостью пониже и раздраженностью повыше сообщил старик, нарумяненный как девица. — Специальный заказ его превосходительства мэра в честь празднования Нового года!

— Да? — наморщил лоб солдат слева.

— Да, да, — терпеливо проворковала Ледышка. — Сами-то вы не местные, не знаете, поди, но у нас в Шантони есть поверье, что на Новый год ко взрослым и детям приходит Дед Колотун с внучкой. И тем, кто был хорошим в этом году, раздает подарки.

— А тем, кто не очень? — осторожно поинтересовался часовой справа.

— Того бьет по голове ледяной рукой, и уши у них превращаются в сосульки и отваливаются, — невозмутимо ответствовал баритон.

— Брешешь… — рука часового справа, свободная от пики, непроизвольно потянулась защитить ухо.

— Не брешу, а поверье такое, — вздохнул баритон. — Чтобы дети слушались.

— А-а… — рука, потрогав мочку уха словно невзначай, стыдливо опустилась. — Дети — это да… Только так их и надо… короедов…

— Ну так копья свои убираем, добрые молодцы, — нетерпеливо помахала рукой Ледышка. — Его превосходительство нас ждет. Под наш приход торт вынести должны, и представление без нас не начинают.